Избранное

– Одного старания мало! – завила она.

Он не успел спросить, что она имеет в виду. В холл гостиницы ввалилась толпа с чемоданами.

Он вышел на улицу, прищурился на солнце и решил поехать к Зинаиде.

В поликлинике его узнали и встретили радушно. Женщины из регистратуры многозначительно переглянулись, позвонили Зинаиде и передали, что ее ждут.

Зинаида важно и чопорно спустилась по широкой лестнице, застеленной облезшим ковром.

К ней подбежала медсестра и о чем-то тихо спросила. Зинаида сделала паузу и сказала:

– Н-да! Странные симптомы! Будем наблюдать!

Маляев подошел к ней поближе и кивнул. Зинаида засунула руки в карманы белого халата и сказала:

– А! Вот так!

– Да, перед тобой… – промямлил Маляев.

– И что дальше? – строго спросила Зинаида. И сама ответила: – Ну, приеду я к тебе. Посидим на кухне. А дальше что от меня потребуется? Опять адюльтер?

– Тоже, скажу тебе, не так уж…

– И кухня у тебя не восемь метров. У меня семь, но и шкаф, и холодильник, и гладильная доска…

– Как ты мою кухню всегда не любила! – сказал Маляев.

– Еще бы! – сказала она.

– Там все привели в порядок, – заявил Маляев. – …Моя жена.

– Она и за год ничего отмыть не сможет… – сказала Зинаида.

– Опять ты про старое! – не выдержал Маляев. – Опять ты мне голову ерундой морочишь. Тут думаешь, как дальше жить. Что делать? Даже на работу из-за этого сегодня не пошел.

– Я всегда говорила, что живость твоей натуры граничит с безнравственностью, – ответила Зинаида.

– А что делать? – спросил он.

– Будем наблюдать!

– Развестись мне с ней, что ли? – угрюмо спросил Маляев.

– Лучше выбрось блажь из головы и займись исполнением служебных и супружеских обязанностей! – заявила Зинаида и ушла.

Он вышел из поликлиники и подумал: «Нельзя сказать, что меня женщины не любят. Другое дело, что любят не те».

Машенька стояла за прилавком среди книг и явно скучала. Он подождал, пока она посмотрит в его сторону, и помахал рукой.

В первый миг Машенька удивленно распахнула глазки, а во второй – выпорхнула из-за прилавка, кинулась ему на шею и звонко чмокнула в щеку.

Он обнял ее за талию и сказал:

– Почему-то я всегда люблю как-то антропософски.

– И я тоже, я тоже… – залепетала она.

– Знаешь, что такое любовь? – спросил он.

Машенька закивала, заволновалась и прикусила губки.

– Любовь – это страсть к познанию, – сказал он. – Закончилось познание – закончится и любовь.

Она вдруг погрустнела. Ему захотелось ее ободрить, и он сказал:

– Любовь – это когда вся предшествующая жизнь кажется ошибкой.

– Радость ты моя! – вскрикнула Машенька и поцеловала его в губы.

Он не сказал ей, что женился. Не то, чтобы язык не повернулся. Просто забыл.

По дороге домой он думал: «Какие девчонки! Какие девчонки! Милые, душевные, внимательные! Все, как на подбор! Даже трудно кого-то выделить».

Жена открыла ему дверь и он с порога заявил:

– Представляешь, какие, оказывается…

Жена стала поправлять что-то на вешалке и спросила:

– Что «оказывается»?

– Все и самым лучшим образом… – ответил он и, кряхтя, наклонился, чтобы развязать шнурки.

– Огурчик ты мой консервированный, – сказала жена и вздохнула. «Странные какие-то фантазии», – недовольно подумал он, но промолчал.

На ночь глядя он по привычке проветрил комнату, пролистал газету, обнял жену и заснул сном праведника.

Спасение

Две девчонки кинулись вверх по лестнице, но дорогу им перегородил рослый парень в светлой рубашке. Еще две попытались проскользнуть в коридор первого этажа. Их опередили люди в камуфляжной форме.

Сергей замедлил шаги, дожидаясь, пока девицы и милиционеры посторонятся, и направился к выходу из гостиницы. В дверях омоновец держал за руку девчонку в желтой, приталенной кофточке. Девчонка не вырывалась и спокойно говорила:

– Не с ними я! Не с ними! Просто стояла и ждала. Ну, ждала я здесь! Нельзя, что ли?

Сергей тронул ее за плечо и спросил:

– Что такое?