Дневники, письма. Воспоминания современников

25.12.47 г. Работаю и работаю… Делаю свою простую, обыденную, черновую работу… Все идет своим чередом. Ежедневные конфликты и стычки, беседы и внушения. Дело, мне кажется, получается; это видно по отношению всех сотрудников, хотя до настоящего хорошего состояния мне группу еще надо тянуть да тянуть, а тянуть уже некогда. Считай, осталось 2 месяца, а там прощайте, мои хорошие ребята. Наверно, не будет больше такой группы никогда, таких умных, простых и доверчивых, таких остроумных зубоскалов и таких /…/ в своей почти первобытной нетронутости…

1948 г.

1.1.48 г…В этом году надо сделать вот что: 1. Выпустить группу с честью. Закрепиться здесь в ЖУ 2. Охлопотать квартиру. 3. Перевезти в Россию мать, Бориса, Надёжу. 4. Сделать шаги, чорт возьми, к осуществлению моей самой заветной мечты…

9.1.48 г…Вчера был в парткабинете, где встретился и быстро нашел общий язык с ответственным секретарем городской газеты «Сталинское знамя». Мы быстро познакомились. Он просил меня писать заметки в его газету, а затем, говорит, вступишь в наш лит. кружок. Очень интересно, что за лит. кружок и чем он там занимается…

18.1.48 г. Все чаше меня одолевает желание писать, творить, но как только раскрою тетрадь с твердым намерением это сделать – все. Вернее, ничего. Ничего не лезет из головы; это происходит потому, что: 1. Надо начинать с мелочей (мельчайших мелочей). 2. У меня нет никакой практики. 3. У меня нет силы воли. 4. Я – приспособленец, а начинать писать нужно только с открытой душой, без тени лжи, в противном случае эта ложь, фальшь будет замечена. Трепач я – в-пятых. Собирался работать над материалом о Золотареве К.Я. Не хватило воли. Ну что же, что-нибудь надо делать. Сначала ведь с мелочей – а потом… больше…

26.1.48 г. Сегодня, после дня обыкновенных повседневных забот и треволнений – вызывает меня директор: «тов. Чивилихин, мы все-таки решили поставить тебя преподавателем»…

2.2.48 г…Последние несколько дней попробовал было написать чего-нибудь. Пытался описать паровозников в их жизни, полной скромных, героических дел. Описал «брехаловку», но когда сегодня прочел – очень и очень бледный вид имеет эта мазня. Прочел также несколько рассказов О. Генри. Какая лаконичность и простота выражения мыслей, какая предельно сжатая строка, какой занимательный сюжет на двух страничках. Это был – писатель! Это была голова! Я вот сейчас, хватаясь за голову, в муках (оттого, что не могу переложить на бумагу мысли) думаю – о чем написать, какой сюжет взять?..

Описать чего-нибудь, с длиннотами, которые самому читать неохота, с водой неизбежной – кое-как могу, а вот чтобы действительно писать, коротко и просто выразить мысль, написать диалог, хотя бы тот, простейший, который я слышу и который я говорил 5 минут назад, – не удается. Слова разговора на бумаге делаются мертвыми, личностей не видно за этими безжизненными словословиями…

24.2.48 г. Прислал письмо Гоша Тонких. Я от него не ожидал. Перед прощанием у нас были натянутые отношения. И я не думал, что у него сохранится, останется такое мнение обо мне. Я иногда, не выдерживая голода, стужи и неприятностей в депо, принимался ругаться страшными словами, кляня всех и вся, вызывал его на грубость, кипел и метал. А он терпеливо выслушает меня и скажет: «Ни хрена не поделаешь, Володя!» И вот мы с ним мерзли, разрывая пополам целую портянку; голодали, разламывая корку хлеба, кормили вшей, а потом, в бане, с остервенением хлестали друг друга вениками. Вот она где настоящая дружба создается.

А Борис Найденов прислал совершенно не похожее на предыдущие письмо. Такое осторожное, отчужденное. Не то, что было. Он мне писал о своих симпатиях, о шахматах, музыке, стихах, лыжах, кино. А теперь сухое, сухое, такое противное письмо. Нет, мне кажется, наша дружба не окрепла, не закалилась. И вот результат; Володя Кривошеин пишет. Прислал все то же хорошее, теплое, дружеское письмо, сдержанное и строгое – каков он сам. Пишет, что переживает первую любовь – эту вечную тему, на которую пролиты моря чернил.

11-12-13 февраля – я был в Москве. Купил себе кое-что одеть, обуть. Съездил в Серпухов за напильниками и опять в Узловую. Москва – хороша. Мечта поучиться в этом городе – не оставляет меня. Сегодня написал и опустил в ящик заметку-фельетон в местную газету. Так – чушь. Если все-таки поместят – будет хорошо. Подписался – В. Алексеев.

Ребята мои становятся выдержаннее, спокойнее. Дисциплина – лучше. И чувствую, что работать с этими ребятами – можно. Двоек нет. Самоволок нет. Мне не нравятся мои собственные поступки, некоторая невыдержанность с ребятами, с сотрудниками. Особенно с девушками (хотя это и естественно).

Все-таки я достаточно болтлив, и поэтому создалось обо мне какое-то двоякое мнение, т. е. – я и хорош и плох. Хорош тем, что я выполняю инструкции (это – выражаясь суконным языком). Могу ребят, как здесь говорят, «держать», могу с ними спеть, могу им на мандолине сыграть страданье, поучить приемам бокса и в поднятии штанги, сходить с ними на лыжах и показать, как надо прыгать с трамплина, поучить играть в шахматы и обыграть сразу троих и т. д. С другой стороны, я иногда не сдерживаюсь и у меня вырываются не совсем разумные речи. Иногда я едко надсмеюсь, иногда разболтаю то, что не следует болтать, иногда придирчив до страсти. Не всегда держу свое слово – эта проклятая черта, с которой я борюсь уже лет 10, но и она борется со мной и побарывает, чертовка…

Сегодня с часок попишусь. Попробую описать все тот же паровоз, брехаловку, бригаду. Помощника, бывшего «фабзайца», взять за героя. За сюжет взять случай, которые иногда бывают: один человек своими героическими сознательными поступками оказывает пользу общему делу – стране, народу…

2.3.48 г. Пришел сейчас домой, уставший до чертиков. Дал 6 часов и, кроме этого, чертил и консультация была. Получил письмо из дому, просят помощи. Завтра пошлю из расчета малость деньжат. Надёжа падает духом – недоедания, плохая одежда, такая работа. Неудивительно…

6.3.48 г…Зашел в воскресенье в парткабинет. Взял справочник для поступающих в вузы и просмотрел его. Как захотелось учиться! Но куда деться? Порассуждаем: 1. Если я поступлю в педагогический институт (заочно). Стремление у меня только к литературе. Значит, после пяти лет муки я буду преподавателем литературы в 7—10 классах. А чертежи, а паровоз, а эта работа! Все пропадет. На чем я оставил половину своего зрения, на чем принял мучения, огорчения и радости. Отставить! 2. Юридический (заочно) ин-тут или факультет университета. Поможет в развитии, но кем я буду? Грешная мысль, что буду чернила брызгать на бумагу когда-либо, не покидает меня, и посему я смотрю на юридический. 3. Технический (заочно), точнее, паровозный факультет. Это трезвое и верное дело. Если будет охота – преподавать, в техникум я попаду, во всяком случае. Я, пожалуй, так и устрою. Но вот математика и иностранный язык! Да еще физика…

18.3.48 г…Вообще-то я зря упирался. Преподавателем работать лучше. Во-первых – прогрессируешь, во-вторых – покультурнее и почище, в-третьих – 2 месяца отпуска. Ставочка у меня сейчас приличная. Мне действительно создали все условия. «Работать, черт побери. Только еще раз – надо повыдержаннее себя вести. Не смеяться так часто, не совать нос – куда не просят. Быть немножко вежливее с окружающими…

Сегодня получил аванс. В воскресенье надо будет отправить Ивану посылку. Ящик – сбил, собрал уже муки, концентрату, сала, вот куплю еще сахару, еще каких-нибудь жиров, грамм 300 водки и пошлю.

28.3.48 г…Написал сегодня письмо Галине Андриановой. Она что-то не ответила мне, и я решил написать ей еще одно письмо. Не ответит – придется прекратить переписку…

Хорошо получить письмо от друга или подружки, с которыми связано столько воспоминаний.

Все-таки как странно поворачивается жизнь! Вот взять этот год. После лихорадочных поездок по Южному Уралу, таких трудных, непроизводительных и таких прекрасных по своей смелости и авантюристичности. Вспоминаю заброшенную станцию Карталы, машину недалеко от базара, пухленькую, маленькую девушку и ее горячие ладони. Как я бесконечно благодарен тебе (уже забыл твое имя) за то, что ты не погнушалась мною, таким замерзшим и жалким парнем. Ты полила мне на руки горячей воды и дала чистое полотенце… Или Тайгу и мой отъезд из нее, когда я, судорожно прижав мать, оттолкнул ее от себя и ушел, все-таки не оглянувшись, в обнимку с Борькой, а чувствовал, что она стояла и смотрела печальными, мутными глазами мне вслед. Или потом бесконечные странствия, голодовки: Свердловск, Челябу, Москву, длинный ряд унижений и тоскливых дней. Последние дни на Украине. Наливались зеленой водой яблоки, и я, собрав последние силы, ночью, как конокрад, лез через забор, на яблоню, и складывал эти горькие зеленые шарики за пазуху. А потом лежал целый час на кушетке и грыз с племянником эти зачатки будущих яблок. Потом поездки по Хохландии. Как менял «Историю дипломатии» на кусок хлеба и как продал томик Есенина за 15 рублей. Обратно Москва, «Ржавки», новый дядя – незабвенный по своей скромности и открытой души человек. И, наконец, эта Узловая, где я нашел-таки чего искал. Работу, которая нравится, хороший заработок. И все-таки мне не сидится, тянет в Сибирь посмотреть на Тайгу, сходить на недельку в тайгу, вдохнуть запах черемухи и смолы. Полежать в высокой траве на Анисимовке, на Репейке, за Березовкой или в парке.

Вот живу я сейчас, не зная нужды ни в пище, ни в одежде, работа нравится, но не чувствую полного душевного спокойствия. Почему это? Хочется сейчас прислониться к Гальке Андриановой, Володе Кривошеину, Гошке Тонкому и взреветь, закусив зубами кусок их одежды. И как мне развлечься. Разве найти девушку. Такую же глупую, как я. Не капризную и нежную, но чтобы она любила смотреть на меня и прикасалась ко мне. Это чистое, тоскующее желание вырывается на людях в скабрезные, пошлые речи и поступки, по отношении женского пола, а пойду если с девушкой, проводишь ее, то прут в глаза ее недостатки, и никуда не деться от этого.

А девушку я все-таки найду. Такую, чтоб была и хорошая и хорошенькая. Пусть скажу про себя плохо, но мне кажется сейчас, что это необходимо. И, рассуждая логически, это закономерно, естественно. Молодость и глупость, в ней заключающаяся, просят выхода – такого, чтобы душа встала в равновесие. Так-то, Владимир Алексеевич.

30.3.48 г. И вот сегодня вышел на улицу, смотрю: миллионы звезд какой-то дурак по небу рассыпал. Эх, собрал бы эту бирюзу да украсил бы нашу зеленую жизнь, а то уж слишком далека от нас, получается, красивая жизнь, где-то там в бездонной глубине.

Что же, начинаем опять хреновину пороть. Отрываться от жизни начинаем. Не дай бог.

13.4.43 г. Принимаем экзамены. Бывшая моя группа сдает тоже. Ничего ребята. Знают.

Очень бедно проходит моя жизнь. Живу исключительно в работе. Больше – никак…

В воскресенье – бродил целый день по Узловой из библиотеки в библиотеку, потом сходил в клуб, посмотрел «Правда хорошо, а счастье лучше». В 2 часа лег спать. Бедно, очень бедно. Читаю, почти прочел «История моей жизни» Свирского.

4.5.48 г. Перед праздником – устал до смерти. Работал все. Плакатов одних переписал уйму…

Неожиданно и очень кстати (хоть и нескромно) вывесили на Доску почета. И вишу я себе там, очками поблескиваю. Стоп. Серьезнее! Серьезнее! Особенно эти последние, до отпуска, 2 месяца…

Домой послал 200 рублей денег. Надёже надо помочь доучиться – она учится в педучилище в Кемерово…

25.5.48 г…Вчера был на «понедельнике» – нашем, узловском, литературном вечере. Читал свою поэму местный поэт. Ерунда. Человек 10 выступали и расшили его по швам. У меня чесались руки выступить, и редактор нашей газеты узловской «Сталинское знамя» приглашал, но я струсил.

Сегодня был в парке…

Если посмотреть пристально, то мне кажется, дело было так. Очкастый и горбатый парень или мужчина носится по танцплощадке, выбирая по вкусу себе девушку. И не нашел. Он ведь разборчив очень – этот долговязый осел. А как хорошо, что мысли его не заняты этим. Как хорошо!

26.5.48 г. Получил письмо из дому. Очень доволен тем, что немного помог своим. Надёжа просит достать полусапожки – расшибусь, но достану.

31.5.48 г. Насчет рассказа… Надоело это «творение» до черта, читаю и переделываю, кусками выбрасываю и все сначала. Третий раз берусь переписывать набело, и ни черта не получается – все более хорошую деталь можно приделать… Прочел хорошую вещь – роман «Старатели» Гонибеса. Замечательно! Пробую сам подобрать какую-нибудь темку, но пока ничего не нахожу. Нужно писать, когда есть о чем писать и чтобы это было, черт побери, не слишком рано…

Когда-то давно задумал я написать о Золотареве – знаменитом машинисте-энтузиасте. Эту мечту не бросаю и буду потихоньку подкапливать факты. Завожу книжечку карманную – куда буду записывать характерные моменты из жизни нашего училища. Чем бес не шутит. Возможно, придется когда-нибудь подзаняться этим вопросом. Да, а девушки у меня нет. Это – лучше, потому что времени отнимает она много и потом не могу найти хорошую, такую, чтобы ответила взаимностью…

1.7.48 г. Сейчас пришел с «Риголетто». Это офильмованная опера Верди, на немецком языке. Пришел – стал делиться впечатлениями, а помпохоз, наш сосед, толкует: «Э-э-э, «Риголетто» – это Евгения Онегина опера?» «Зачем, итальянского композитора – Верди». «А я думал Евгения Онегина…» Люди думают. Когда же ты начнешь думать, Владимир, и делать то, что думаешь? А?

7.7.48 г. Принял все экзамены. Двое неуспевающих со всех групп. Скоро, через 1 день, еду в отпуск. Уже нахожусь в отпуске, но еще кое-что доделать надо…

24.7.48 г…Приехал 17-го числа домой. В Новосибирске купил себе 2 костюма хороших, бастон и шевиотовый, рубашку, 2 пары носков и еще кое-что. Были дома очень рады, что я приехал, да и я сам, подъезжая, – весь дрожал.

Друзей встретил всех. Все такие же. Изменился Борис Найденов. Стал замкнутее, равнодушнее, строже. Володя Кривошеин учится. Как встречусь с друзьями – теперь студентами – так и подмывает ехать учиться.

26.7.48 г. 24-го числа – батрачил у одного старика-кержа-ка, этакого бородатого жилы. Работал до одури, до крови на руках. 50 рублей заработал…

30.7.48 г. Отдыхаю и наслаждаюсь отдыхом. Ездил за шишками с друзьями на днях – привез сотни четыре, хотя сильно рисковал и когда лазил с угрозой упасть и превратиться в мешок с костями, и когда вез в пригородном с угрозой штрафа и в лучшем случае потери продукта этого изнуряющего, дьявольского труда. Вчера целый день провел на пруду, купался, загорал и отдыхал, как вздумается – домино, книга, рекорды на скорость. Посмотрел на друзей, зубрящих под солнцем транскрипции – вновь обуяла жажда учения. Есть такой институт – «внешней торговли». Хотел бы попасть туда на юридический факультет. Если там заочно с января – постараюсь узнать все подробнее…

5.9.48 г. Приехал в Узловую и приступил к работе. Нагрузка будет большая. Долго не могу забыть Тайгу, мать, это радостное дружеское общество своих друзей…

25.9.48 г…Я поступил в школу рабочей молодежи в 10-й класс. Неделю отзанимался. Достал все книги для 10-го, испортил много тетрадей и неужели это все бросить? Нет – я кончу 10-летку.

День уплотнен до невозможности. Утром встаю в 6 часов – занимаюсь часа два, завтрак готовлю, завтракаю и на работу. Ухожу в 4 часа, занимаюсь часа 2 и в школу. Прихожу в пол-одиннадцатого – занимаюсь с час и спать. Однажды закружилась голова, лег, полежал – прошло. Буду жать. Посмотрим, что выйдет.

19.10.48 г. Наступило расхолаживание. Я сообразил, что для поступления в институт нужно не так уже много труда. Я прикладываю слишком много, слишком. Очень устаю. Может быть, лучше будет, если я просто подготовлю самостоятельно физику, химию, немецкий, математику. Поеду в Москву – все выясню.

30.10.48 г. Получил письма от Бориса, от Володи, от сестры Марии. Борис катает по-немецки, просто, черт возьми, как хорошо. Послал ему еще письмо по-немецки. Глаголы у меня мало-помалу начинают выпрягиваться. В музучилище учится. Очень доволен. А доволен ли я своей жизнью? Скажу прямо: доволен. Во-первых, работа. Работы много, но у меня уже начал появляться кое-какой опыт…

Во-вторых – бытовые условия. Я живу неплохо. Если иногда и похожу пару дней в грязном белье, то это только из-за своей жадности к книжке. Экономлю время. Квартирка у меня довольно теплая, и я – один, мешать некому.

В-третьих. Хоть чему-либо, но я учусь. Может быть, и не требуется так много сил тратить, но будущее покажет, прав я или нет. А пока учусь.