Кодекс имиджмейкера

И вот, наконец, роман вышел в свет.

– Это надо отметить! – кричал счастливый Одиссей в телефонной трубке. – Сегодня же!

Он закатил ужин в ресторане. Собрались хорошие, интеллигентные люди, большинство из которых Михаил Иосифович знал. Гости во всю нахваливали Одиссея, сплетничали о знакомых и налегали на рыбное и мясное. Писатель просто лоснился от счастья. Все складывалось замечательно.

К полуночи за столом остались только самые стойкие. «Искровцы», как назвал их Михаил. Ужин себя исчерпал, но хмельной народ требовал продолжения банкета. Решено было где-нибудь догнаться. Веселая компания сначала зарулила в тесный бар, где даже у стойки все не поместились. Пришлось пить вино, меняя друг друга, как часовые мавзолея. «Пост сдал! Пост принял!»

Потом махнули в казино – но там полный скушняк и уныние за столами. Выпили за удачу. Но, видимо, сегодня не перло. И, наконец, попали в ночной клуб, где веселье вспыхнуло с новой силой. В компанию сами собой органично вплелись яркие, лёгкие и шумные клубные девицы. Народ отрывался на танц-поле и у барной стойки. Пили разноцветные коктейли. Всем было хорошо и весело. Компания стала таять, когда уже светало. Первым исчез Одиссей с эффектной блондинкой.

Профатилов взялся отвезти домой какую-то девицу. Такую же пьяную и дурную, как и он сам. Она попыталась раздеться в салоне, но передумала. Сделала быстрый, судорожный минет и выпорхнула из авто. Ни лица, ни имени он не запомнил.

На автопилоте добрался до работы. Бросил на стоянке машину и направился в офис. Было неприлично рано, и в пустом здании дежурил только вахтер.

– Шли бы вы домой, Михаил Иосифович, отдохнуть, – мягко посоветовал он, видя состояние вошедшего.

– Какое там отдохнуть! Работать надо! Работать! – решительно прошел к лифту Михаил.

– Так ведь суббота сегодня, Михаил Иосифович, суббота! – добавил в след вахтер.

Но Профатилов уже поднялся к себе в офис. На этом «завод» кончился. Не снимая пиджака, он прилег на диван, и тут же обрубился.

«Надо позвонить жене, – встрепенулся Михаил и двинул к столу. По-прежнему мутило. – И подлечиться, – на полу что-то хрустнуло. Он посмотрел под ноги, – …и купить новый мобильник».

– Ты – свинья! – ледяным тоном заявила жена и повесила трубку.

Михаил набрал снова.

– Маня, я помираю!

– Выживешь! Это хорошие люди быстро умирают! А ты будешь жить долго и нудно!

– Тебе привет от Одиссея!

– Вы оба свиньи! – тем же тоном подвела итог разговора жена и снова повесила трубку. Больше к телефону она не подходила.

Михаил разворошил аптечку, выклевал оттуда цитрамон и запил его флакончиком боярышника. Подошел к зеркалу и оглядел себя, помятого с головы до пят. От красавца-мужчины средних лет и приятной наружности не осталось и следа.

«Судя по морде лица, вчера мы дали джазу». Мягкий льняной костюм был, как из жопы, сказала бы Маня. На брюках, где неловко тыкалась пьяными губами его новая знакомая, остались следы яркой помады. Пиджак икрился блестками, осыпавшимися с клубных девиц в «грязных танцах».

– Да уж, погуляли! – сказал себе в зеркало Михаил и пошел переодеваться.

Миша и Маня познакомились несколько лет назад. На чужбине. Случайно. Так думал Михаил. А Маня его не разубеждала.

Хотя у неё была своя версия.

Вылет задерживался. С чартерными рейсами всегда хоть что-то да не так. Выяснить же причину задержки практически невозможно. Да и не у кого. После часа тупого ожидания в аэропорту Ататюрк, представитель турфирмы, молодой парняга в шлёпанцах на босу ногу, майке и мятых льняных штанах, отвечавший за самолёт, исчез. Правда весь этот час он честно пытался успокоить занервничавший народ. Звонил на родину. Требовал объяснить. Повышал голос. И даже пару раз сорвался на визг. Но, кто его будет слушать? Тем более, объяснять. Родина привычно послала куда подальше. Ишь, рассобачились на чужбине! Представитель потускнел лицом и, видимо, отправился туда, куда его послали. Туристам же наказал:

– Не расходитесь!

Народ тут же потёк в разные стороны.

Маня, сделала несколько зигзагов по залу, волоча за собой чемодан на колёсиках и, услышав родную речь, остановилась рядом с соплеменниками. Тонюсенькая и хрупкая, с копной иссиня чёрных волос, она походила на подростка, оставленного родителями сторожить багаж.

Шла регистрация рейсового домой.

Маня мысленно пилила себя: «Вот я дура так дура! Съэкономила. На чартерную дешевизну повелась. Надо было лететь регулярным рейсом. И ва-а-а-ще всё делать самой. Отель бронировать по нету. Сделать это заблаговременно и неспешно, как взрослая и разумная девочка. Ведь проще пареной репы! Так нет же, припадочная – кинулась в последний день на горящую путёвку. Налетай, подешевело! Благо в туретчину визу получать не надо и загранпаспорт не просрочен. Ну почему бы турфирмам лажаться не в конце поездки, а в начале? За дни отдыха горячее солнце прижжет ранку досады, море нежно залижет её, а курортные поклонники покроют флёром поцелуев – и следа не останется. А теперь все впечатления от поездки – коту под хвост. И надо же было турфирме обделаться именно в тот момент, когда уже машут гостям: «До свиданья! Приезжайте к нам ещё!» Ну, кто же к вам, засранцам, теперь поедет? Лично я – никогда!»

Маня так была увлечена самоедством, что не заметила начала странной возни на регистрации рядом с собой.

Размеренная процедура дала сбой на молодом человеке, материализовшемся невесть откуда в очереди. Парень как парень. Блондин. Высокий и широкоплечий. Недоумение турецких погранцов и таможенников вызывало нечто, выпиравшее со страшной силой из джинсов пассажира. Трусы шахида? Сканер, через который молодого человека заставили пройти несколько раз, оружия и взрывчатки не выявил. Подозрение служивых усилило отсутствие багажа. Из вещей высокий блондин предъявил только паспорт на имя Михаил Иосифович Профатилов, кредитку и зубную щётку. Молодой человек голубоглазо улыбнулся проверяющим, похлопал по джинсовому бугру и на ломаном турецком произнёс:

– Не мутлу русия дийене!

Граница захлопнулась. Профатилова поволокли на личный досмотр.

«О-го-го!» – восхитилась выдающемуся достоинству неизвестного туриста Маня. Женским взглядом она вмиг увидела то, что мужики-пограничники не углядели сканером – чудо природы. Чудо, о котором есть упоминания в устных памятниках культуры: былинах, сказах, песнях, легендах, анекдотах. Свидетельствах естествоиспытательниц и рассказах древних очевидцев. Чудо, о котором слышала почти каждая женщина от бабушки, а та – от пробабушки, а та – от своей, но не видела никогда. Как не видели никогда наши современники фолклендскую лисицу, тасманского сумчатого волка, диковинную африканскую кваггу. Они вымерли.

Маня, как женщина закидная, – «какого чёрта, живём один раз!» – решительно направилась в кассы. Ей повезло – она купила билет на рейс с Профатиловым.

С момента посадки и до взлёта Маня краем глаза следила за Михаилом, и, стоило тому направиться в туалет, она метнулась следом. Буквально втолкнула его в тесную кабинку. Скользнула одной рукой в джинсы, другой расстегнула неподдающийся ремень и выпустила на свободу гигантера.

Она отдалась ему с радостной болью. Безудержно и обморочно. Под океаном неба. Над бездной моря. Кричали через дверь стюардессы. Рвали дверную ручку. Кричала Маня, скользя руками по запотевшему зеркалу туалета. Рычал Михаил, вздымая Маню в космос. Пилот выравнивал лайнер по тангажу.

Из аэропорта она поволокла его на дачу. Профатилов оказался совершенно свободен. Его никто не ждал. И делать ему, казалось, абсолютно нечего. Отпуск продолжался.

Вечерами холодало, и они жарко топили камин ароматными смолистыми поленьями, коих Михаил наколол немеренно. Душистое тепло от камина катило волнами по комнате, лизало пятки, выставленные ему навстречу из под одеяла. С ночью в комнату входили незванные тени. Откинувшись на подушки, любовники следили за ними. Прячась от пламени камина, тени сиротливо жались по углам, бестолково бродили по потолку, натыкались друг на друга, замирали на мгновение, и тут же бешено начинали скакать от стены к стене.

Маню накрыло откровение: «Тени, как люди, такие же суетливые и мимолётные».

Миша восхищал Маню. Весёлый, сильный, красивый. Неутомимый в сексе. Возможно, она идеализировала его. Или влюбилась с дуру в совершенно не знакомого парня? Он засыпал быстро и тихо. Спал на спине, раскинув руки – так могут спать только беззаботные дети и доверчивые мужчины. Она слушала его лёгкое дыхание. Любовалась мощным гигантером. Лёгким касанием целовала волосы, губы, плечи, живот. Она боялась потерять Профатилова.

В свои годы она уже успела побывать несколько раз замужем. И хотя пользовалась успехом у мужчин, жизнь как то не складывалась. На тонкую юношескую фигурку Мани, с маленькой крепкой грудью и попкой с два кулачка, западали латентные гомосексуалисты и педофилы. Вот и последний муж ушел к другому.

– Стас. Стасик, – представлялся муж, знакомясь. Но все звали его Тасик.

Тасик пламенно любил балет. Он самозабвенно танцевал в народной студии балета имени Жана Жоржа Новера. Каждый день после работы, легко по-балетному касаясь земли, летел в студию на репетицию. Маня забеспокоилась. Первое время подозревала измену. Уж не пытается ли муженёк помочь народным балеринам освоить батман тандю? Даже выезжала пару раз на слежку за благоверным. Но нет, балерины его не интересовали. Как-то, застав Тасика дома в балетной пачке и пуантах, выделавшего перед зеркалом пируэты, сильно огорчилась: муж свихнулся. И напрасно потом он бегал за ней по квартире, стуча накрахмаленными носками балетных туфель по паркету, и пытался объяснить, что у него другое видение «Лебединого озера». Старинную немецкую легенду перевели не так. Одетта – не она, а он. Зигфрид борется с Ротбартом за счастье быть с любимым – с Одеттом. А более четверти пар лебедей гомосексуальны и хранят верность любимому даже после смерти, подтверждением чему могут служить научно зарегистрированные факты гомосексуальной некрофилии.

Маня совсем затосковала: «Уж лучше бы Стас волочился за балеринами».

Расстались они в одночасье. Тасик заехал за женой в салон красоты, и… уехал оттуда с каким-то пожившим кренделем с наманекюренными ногтями.

– Извини, это – любовь, – объяснил Мане.

– Шлюха! – влепила она наотмашь звонкую пощечину изменнику.

Маня, как человек, оскорблённый в лучших чувствах, но очень практичный, закатила вселенский скандал. И надо же, ей удалось надоить козлов!

Любовник мужа оказался крутым банкиром. Не желая огласки своей нетрадиционной сексуальной ориентации, дал Мане щедрые отступные за отнятого мужа. Бывший муж, преуспевающий бизнесмен, тоже не поскупился. Назначил солидную ежемесячную то ли ренту по жизни, то ли алименты по потере кормильца. Одним словом, Маня не нуждалась.