Прованс

– Тогда по-другому: утро красит нежным светом стены замка, где работал Пикассо.

– Уговорила, иду.

На берегу прохладно, над горизонтом все цвета радуги. Но не яркие, а прибитые, пастельные, разбавленные серым и белым. Море чуть шевелится, из него выползает солнце. Серые стены замка становятся розово-желтыми. Любители утренних пробежек останавливаются и достают телефоны.

Прекрасное время, когда ты среди ценителей утренней красоты и здорового образа жизни.

Пусть даже ты оказался там случайно.

«Милый друг» в Антибе

Ги де Мопассан любил Антиб. Есть два критерия любви писателя к городу: он часто приезжает в этот город или пишет о своей любви в дневниках и рассказах. Я приведу начало рассказа «Госпожа Парис»:

«Я сидел на молу небольшого порта Обернон, близ деревушки Сали, и любовался Антибом при закате солнца. Никогда не видел я ничего более захватывающего и более прекрасного.

Городок, замкнутый в тяжелые крепостные стены, возведенные Вобаном, вдавался в самое море, посреди огромного залива, на берегу которого расположена Ницца. Высокие морские валы разбивались о его подножие, окружая его облаком пены, а дома над крепостными стенами карабкались друг на друга до самых башен, устремленных в небо, как два рога античного шлема. И обе башни вырисовывались на молочной белизне Альп, на огромной и далекой снежной стене, заграждавшей горизонт.

Между белой пеной у подножия стен и белым снегом у края небес, на синеватом фоне предгорий, стоял сверкающий городок, и лучи заходящего солнца играли на пирамиде домов с бурыми кровлями, домов тоже белых и все же таких различных по оттенкам, что они казались чуть не разноцветными.

И самое небо над Альпами было почти белой голубизны, словно обесцвеченное снегом; кое-где у бледных вершин серебрились облачка, а по другую сторону залива Ницца прильнула к воде, белой ниткой протянувшись между морем и горами. Два больших латинских паруса, подгоняемые свежим бризом, казалось, бежали по волнам. Я смотрел, как завороженный».

Антиб. Осень, Альпы пока без снега на вершинах

Ну как? Меня такое описание города впечатлило. Я уже приводил цитату из письма Клода Моне о свете в Антибе: «Я сражаюсь и борюсь с солнцем, какой же невероятный тут свет». Художник видел свет, а писатель множество деталей. Кстати, мы, как и Клод Моне, тоже боролись с солнцем в Антибе – старались ходить по теневым сторонам улиц.

Но с Мопассаном мы согласны: Антиб долго не надоедает. Он разный утром и вечером. В дождь и в солнечную погоду. Закроет облачко солнце – краски изменятся. Днем узкие средневековые улочки оживленны, вечером – мрачны и таинственны. Ты бродишь по каменному лабиринту, но неизменно выходишь к морю. А море всегда разное – это знает каждый, кто хоть раз побывал на берегу, слушая шум прибоя.

Мопассан много лет снимал разные дома в Антибе. Точнее, на мысе Антиб. Жил со слугой и мамой – его главным собеседником и критиком. Он обсуждал с ней темы рассказов.

Я не поленился и в Ленинке нашел дореволюционное издание воспоминаний Франсуа – слуги писателя. Читаешь и задумываешься: у кого больший литературный талант – у слуги или у его хозяина? Чтобы-то ни было – Франсуа обожал Мопассана и радовался, что природа около Антиба помогает его вдохновению: «Мопассан разрабатывает план нового романа. И пусть! Эта чудесная природа, эта дивная волшебная панорама, заставляющая трепетать сердце от радости жизни, поможет его вдохновению и увенчает успехом его будущие произведения».

«Милый друг» – яхта писателя находится рядом – в бухте Сали. Мопассан не страдает от уединения. Встает в 8 часов, гуляет по саду. Потом работает до 11, затем душ, завтрак и снова прогулка. Часто доходит до лесов, закрывающих всю гору и лежащих направо от Валлориса. Два раза в неделю занимается фехтованием. С нанятыми матросами путешествует на яхте вдоль побережья. Его мать отказывалась от таких путешествий, говорила, что ходьба полезнее.

К знаменитому писателю приходят гости. После их ухода Мопассан делится впечатлениями со слугой. Франсуа записывает:

«Великосветские дамы умны, но ум выливается по готовому образцу, как рисовое пирожное со сливками. Один и те же фразы, составленные из одних и тех же слов. Вся окружающая их среда не может открыть им ничего, кроме пошлой банальности. Сами они не могут вам дать ничего нового. Вы знаете, как я люблю рис, но я все-таки не мог бы его есть каждый день.

Но есть женщины врожденные артистки, родившиеся в среде высокой умственной культуры, поражающие вас богатством и оригинальностью своих мыслей. Они касаются в своем разговоре самых разнообразных тем и могут свободно беседовать с вами о музеях и театрах, горах и городах. В их манере говорить столько очарования, они так околдовывают вас изяществом своей речи, что в их обществе совершенно теряешь представление о времени… Сидишь на мягком диване, чувствуешь себя подавленным, уничтоженным, и, кажется, будто переселяешься в какую-то сказочную страну».

Возможно, Мопассан использовал немного другие слова, но тогда надо отдать должное литературному таланту его слуги.

Пикассо в Антибе

Антиб любили многие художники. Клод Моне, Эжен-Луи Буден, Поль Синьяк, Анри Матисс, Николя де Сталь, Пабло Пикассо – этот список можно продолжить.

Пикассо очень полюбил Антиб и его окрестности. В 1946-м году в местечке Гольф-Жуан он жил с Франсуазой. Знаменитая фотография с зонтиком на пляже сделана именно в Гольф-Жуане. Он бы там и обосновался, но его жене Ольге не нравилось новое увлечение маэстро. Она поселилась рядом и стала отравлять жизнь Пабло и Франсуазе. Они сбежали в Валлорис – это около пяти километров от моря.

Во время жизни в окрестностях Антиба Пикассо искал помещение для мастерской. Ему повезло – смотритель антибского замка Гримальди предложил занять просторные залы первого этажа замка. Еще больше повезло городу – сейчас в замке музей Пикассо. Там выставлены работы художника, созданные в Антибе.

Главные картины в музее – это «Радость жизни» и «Одиссей и сирены». На стенах висят тексты, объясняющие, что там изображено. Если бы Пикассо был жив, то он, наверное, содрал бы со стен эти бумажки. «Не надо понимать картину, – говорил художник. – Это не математическое выражение. Картины должны порождать эмоции».

Пикассо. «Радость жизни»

Я долго смотрел на картину «Обнаженная на синей тахте», напевая «Остался у меня, на память от тебя портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо», пытаясь понять, какие у меня родились эмоции. Честно скажу – эмоции родились чисто математические. Я представлял развертку поверхности трехмерной фигуры и искал геометрические ошибки мастера. Он бы убил меня за такие эмоции. А вот «Радость жизни» мне очень понравилась. Люблю, когда танцуют счастливые женщины.

Его картина «Ночной лов рыбы в Антибе» была подарена городу. Ее репродукция выставлена на набережной. Проходящие мимо смотрят на картину, потом на окружающий пейзаж, пытаясь найти соответствие.

– Ишь, как загнул, – говорят проходящие по-французски.

Ренуар в Кань-сюр-Мере

Студентом я с ужасом понял, что совершенно не разбираюсь в живописи. Я тогда много в чем не разбирался, но в живописи я не разбирался больше всего. Полистав детскую энциклопедию, я понял, что всех художников я не запомню, и решил, что буду любить импрессионистов, а про остальных буду говорить, что это интересно, но импрессионисты лучше. Начал, конечно, с Пушкинского музея. Походил, посмотрел и запомнил картину Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари». Потом прочитал, что этот портрет считается одним из наиболее импрессионистических портретов во всём творчестве художника. «Стиль работы художника очень свободный, местами до небрежности, однако это создаёт атмосферу необычайной свежести, душевной ясности и безмятежности». Последнее предложение я никогда не смог бы повторить без шпаргалки, но это неважно. Мне просто нравилось глуповатое, но очень женственное лицо девушки. И стиль, как это лицо было написано.

Прошли годы. Ренуар мне стал нравиться меньше, чем Клод Моне, Ван Гог, Синьяк… Но первая любовь не забывается, и когда я узнал, что совсем рядом с Антибом в городке Кань сюр Мер находится дом, где Ренуар провел последние годы жизни, то конечно мы туда отправились.

Путешествие началось с вокзала в Антибе. Точнее, с железнодорожных касс. Работала одна касса с «живым» кассиром, а автоматы для продажи билетов разговаривали только по-французски. Наш французский был на уровне «бонжур-лямур-тужур», но мы справились, поняв, что многие существительные содержат латинские корни. Да и опыт работы со смартфонами тоже помог – кнопки мы нажимали быстро, и цифровая интуиция помогала выбирать правильные комбинации.

Для тех, кто не ездил в поездах по Европе, подскажу важное: купить билет – это полдела. Надо его еще закомпостировать при выходе на перрон.

Вилла Ренуара в пешей доступности от вокзала Кань-сюр-Мера. Идти надо было по улице, параллельной железнодорожным путям. Надеюсь, если вы решите повторить наш маршрут, то ремонт на этой улице закончится, и вы сможете немного насладиться архитектурой и витринами магазинов. Только постарайтесь не обращать внимание на шум автомобилей и не вдыхать особенно глубоко, чтобы не отравиться выхлопными газами. По этой улице едут автомобили, водители которых решили не пользоваться платной автострадой, идущей от Ниццы до Марселя.

Кань-сюр-Мер. На вилле Ренуара

Потом мы пошли по маленьким тихим переулкам и оказались перед высоким забором, окружающим виллу Ренуара. За ним нас ждала награда: рай, каким я его себе представляю. Представьте и вы: сад старых оливковых деревьев на вершине холма. И еще сосны. Тишина, нет летающих насекомых, пахнет травой, сосновой хвоей и цветами. Теплый сухой воздух без морской влажности. Вид на горы и на замок Гримальди. (в Антибе тоже замок Гримальди, это семейство в свое время правило всем побережьем, а сейчас продолжает править в Монако). И повсюду расставлены репродукции картин Ренуара, где изображено то, что находится в данной точке у вас перед глазами. Но это еще не все. Райскую картину завершают матрасы под оливами, мгновенно принимающие форму твоего тела. Ты ложишься в надежде подумать о вечном, но вечность уже вокруг тебя – что о ней думать? Ты смотришь то на черные оливки, то на стрижей и ласточек в голубом небе. Дзен полнейший.

Так было у нас на яхте, когда мы с боцманом смотрели на кувшинки в сонной бухте. Рыба плеснет – мы говорим «рыба». Чайка сядет на воду – мы говорим «чайка». И ничего добавить не можем. В раю не нужны слова и мысли. Там нужно сливаться с окружающим миром и учиться чувствовать, как под тобой растет трава.

Кань-сюр-Мер. Дом Ренуара

Я лежал и отгонял мысли о проблемах земного бытия. И, кажется, задремал. Разбудил меня скрип колес инвалидной коляски. Скосил глаза – в коляске старик с живыми темными глазами и изуродованными артритом руками. Ренуар?

– Нравится? – спросил старик.

– Очень. У вас прекрасный вкус. Вы умеете жить красиво.

– Это то, что у меня осталось. Красота и постоянная боль. Но боль проходит, а красота остается.

– И это среди мира, который катится в пропасть, среди мрака и ужаса.

– Даже среди дыма и пламени должна проступать красота природы и женского тела. Иначе, за что мы сражаемся? Всегда должен быть кто-то, создающий красоту.

– Но красота – это фантик, в который может быть завернуто все, что угодно.

– Но ведь надо приукрашивать, не так ли? Я стараюсь видеть в мире только поэзию. Красивая девушка, освещенная солнцем, – это просто красивая девушка. Неважно, что вечером она может оказаться потаскухой. В живописи для меня бедняков не существует. Я стараюсь на картинах показать расцвет, и никогда – увядание. Фантики разворачивал Эмиль Золя. Пикассо вообще отбрасывает фантики. Пусть Пабло делает то, что ему нравится. Такое искусство тоже нужно. У меня другое видение мира, я никому его не навязываю.

Кань-сюр-Мер. В мастерской Ренуара

Я поднялся и обнаружил, что нет рядом инвалидной коляски, нет старика с темными глазами. Пуста дорожка, ведущая в большой красивый дом, где мастерская художника, где ему привязывали кисть к руке – сам он держать ее не мог. У него специальный мольберт с валиками, на которые наматывался холст. Так он мог писать не нагибаясь. Палитру клали ему на колени.