Вера и рыцарь ее сердца. Книга вторая. Блажен кто смолоду был молод

– Никому и в голову не пришло мне посочувствовать. Как можно исполнять душевную музыку, когда в душе ее исполнителей нет сострадания к тем, кто менее талантлив, – думала Вера, когда в одиночестве брела в свой музыкальный класс.

Устроившись на подоконнике, рядом со стареньким пианино, Вера обреченно рассматривала набухшие почки сирени, но весна уже не радовала ее: она подвела свою учительницу, и у нее не было белого кружевного платочка, без которого даже плакать было как-то несподручно. Когда ее учительница Мила Ивановна влетела в комнату с поднятыми кверху руками, огорчение Веры перешло в страх. «Будет бить?» – пронеслось в голове девочки.

– Кто играет Баха, словно танцует кадриль?!

– Я, – покорно отвечала Вера.

– А Шопен, в чем провинился Шопен, что ты играла его прелюдию, как играют только на похоронах?

– Ни в чем, – тихо произнесла девочка.

– Если бы я не знала, кто такой Бетховен, то я бы подумала, что что сонату в твоем исполнении писал пьяный человек, за которым гнались голодные псы!

– Я знаю, и мне стыдно! – Верина голова опустилась еще ниже.

– Зато я не знаю, почему ты прошла на областной концерт, как моя самая одаренная и перспективная ученица! – глаза Милы Ивановны сверкали.

– Ноктюрн в твоем исполнении звучал так жалостливо и проникновенно, что покорил сердца всего жюри! Жюри признало в тебе талант!

– Но мне никогда не сыграть этюд Черни так, как играл его худенький мальчик, что выступал передо мной!

– Забудь и Черни, и мальчика. Этот мальчик не прошел. А мы к следующему конкурсу подготовим вариации на тему Паганини!

С улыбкой до самых ушей проходила Вера в вестибюле мимо рано своих соперниц. Немногие прошли на финал, и Вера была одной из этих немногих. Сразу после своего музыкального успеха Вера отправилась в гости к тете Инне, где ей всегда были рады. Ей нравилось быть своей в этой странной семье. Хорошее настроение всегда царило в этой семье. В холодильнике почти никогда не было мяса и сливочного масла, зато у дочек тети Инны были настоящие краски и мольберты для рисования. Их замечательные рисунки украшали все стены квартиры, так как они учились в художественной школе при Дворце пионеров, и Вере было стыдно даже брать карандаш в руки в их присутствии. Выходные платья девочек были перешиты из старой одежды самой тети Инны, зато они брали частные уроки английского языка, а цены за уроки были непомерно дорогими даже для Вериных родителей. Всегда помятый, пьяненький и глупенький муж тети Инны жил сам по себе, как бы отдельно от семьи. Зато добрая тетя Инн ходила со своими девочками в походы, ставила домашними театральные представления и занималась изготовлением бесполезных поделок. Одним словом, эта удивительная семья жила беззаботно и весело, кроме ее короля.

Королем был папа тети Инны, и он жил в маленько закутке без окон, которая вмещала узкую кровать, приставленное к ней старое кресло и маленькую табуретку, которая стояла напротив кресла. Одна стена спальни была застеклена и выходила в зал, а три другие стены были от пола до потолка заставлены книжными полками. Книги в старинных переплетах стояли в терпеливом ожидании, когда их возьмет в руки хозяин и будет задумчиво перечитывать, страницу за страницу.

Отец тети Инны не участвовал в активной жизни семьи. Он, как старый король на престоле, сидел в своем кресле и по-королевски выслушивал родных и понимающе кивал головой. Седой король без слов, одним взглядом мог одобрить человека или заставить его сгорать от стыда. Это Вера почувствовала на себе, она никогда в своей жизни не встречалась с человеком, умеющим так умно молчать. Необыкновенные глаза был у отца тети Инны, в них таилось знание, недоступное обычным людям и у Веры возникало чувство, что этот король без короны и королевских реквизитов может читать ее мысли и сердечные тайны, но не спешит об этом сказать, потому что это не является главным, а то, что является главным, знать Вере было еще не положено. Его спокойная мудрость не отпугивала девочку, а, наоборот, притягивала и ей очень хотелось, раскрыть тайную родословную этого молчаливого человека, который и в старости может быть таким величественным.

Девочка нередко замечала, с какой любовью смотрел «король» на свою взрослую дочь, хранящую в семье уют и маломальский достаток, и как заботливо приглядывал он за своими веселыми внучками, совсем не похожими на своего деда. Иногда, Вера замечала в его глазах безграничную печаль. Она не понимала происхождения такой тяжелой печали и пыталась развеселить «его королевское величество» своими историями из школьной жизни, а за это дедушка разрешал Вере брать домой очень редкие книги. Однажды, когда Вера пришла за очередной книгой, «король книжной спальни» задал ей странный вопрос: – Скажи-ка мне Верочка, а кто создал землю и небо?

– Земля – это планета, это остывшая звезда, а небо – это атмосфера …, которую никто и не создавал, наверное.

– А как появились звезды?

– Мы это еще не проходили. Что звезды могут остывать и падать, это я знаю, но откуда они появились, я, честное пионерское, не знаю.

Тут Вере стало стыдно. Она сидела на табуретке и от неловкости прикусила нижнюю губу. «Книжный король» не стал на нее сердиться. Он открыл лежащую у него на коленях толстую книгу и стал читать девочке слова, которые казались ей пришедшими из другого мира. «В начале, сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою. И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош…». В этот момент Вере показалось, что в темную спальню вошел необычный свет, открывающий тайну тайн всего мира. Об этой тайне еще никто не знает, и ей одной выпала честь быть в нее посвященной.

– Папа, Вере уже пора домой, Римма Иосифовна будет очень волноваться, – прервала тетя Инна волшебную Верину прогулку по чудесному божественному саду в образе прекрасной Евы. В книге не было написано, что Ева была красивой женщиной, Вера это знала сама. Увидев тревогу и недовольство в глазах тети Инны, Вера поняла, что задержалась, и поспешила домой. Так закончился этот один из самых интригующих разговоров Веры с удивительным человеком, отцом тети Инны.

Жалко, что его давно нет в живых. Из всей семьи Шевченко только Вера пришла на его похороны. У ее родителей в этот день был поливной день, и они так и не узнали, какого человека в тот день предавали земле. Потом, на уроках биологии, Вера изучала научную теорию о происхождении жизни на планете, и неприятное чувство разочарования вошло в ее сердце, словно Вера кого-то обманула.

***

Но теперь школа и все ее постулаты, остались в прошлом, а тетя Инна по-прежнему ходила в гости и по-прежнему удивляла Веру своей неподдельной детской непосредственностью.

Когда красная смородина для тети Инны была собрана, отобедав, гостья ушла, прогибаясь под тяжестью дачного урожая, Вере взгрустнулось. Ей очень хотелось задать этой удивительной женщине, дочери мудрейшего короля, один щекотливый вопрос, который мучил ее уже давно. Девушка хотела спросить гостью, какой национальности была Ева из той божественной истории, которую знал ее папа, но постеснялась? Спросить у человека его национальность считалось неприличным. К национальному вопросу в Вериной семье относились очень деликатно, и девочке не разрешалось интересоваться национальной принадлежностью кого бы то ни было.

– Чтобы я от тебя никогда не слышала обращения к людям: «казах», «немец», «русский», «еврей». У каждого человека есть данное ему от рождения имя. Будь добра, называй людей по их именам, – строго предупредила дочь Римма еще в детстве. Этого предупреждения оказалось достаточно, чтобы Вера всегда старалась запоминать при первой встрече имена незнакомых ей людей.

Национальном вопрос для Вера открывался в народных танцах, танцевать которые она училась еще в детском саду. Когда же пришло время получать паспорт, тот «национальный вопрос» застал ее врасплох. Оказывается, она была вовсе не русская, и теперь ей еще предстояло выбрать для себя национальность.

– Мама, ты что, полячка? – искренне удивилась Вера, впервые в жизни читая свое собственное свидетельство о рождении.

– Да, и что? – излишне строго ответила мама, словно дочь уличила ее в каком-то ужасном преступлении.

– Мама, это даже невероятно интересно – быть дочкой полячки! – попыталась разрядить обстановку Вера.

– Не полячки, а полька! А твой папа украинец, – поправила мама дочь и ушла на кухню с гордо поднятой головой.

– Пронесло! – вздохнула девочка, а тут к ней подошел брат, и он предупредил сестру о сложности этого выбора.

– Вера, я хочу, чтобы у тебя не было проблем в будущем. Быть полькой или украинкой неплохо, но твой родной язык – русский. Думай башкой! Понятно?