Вера и рыцарь ее сердца. Книга вторая. Блажен кто смолоду был молод

Вера и рыцарь ее сердца. Книга вторая. Блажен кто смолоду был молод
Владимир Де Ланге

Говорят, что молодость все прощает, да, молодость все стерпит и все простит, а человек, повзрослев, может остаться у разбитого корыта без золотой рыбки на подхвате. Вера, претерпев все, выучилась на врача, уехала из дома и вышла замуж в уверенности, что выходит по любви, но почему-то она не чувствовала себя счастливой, а Ронни к этому времени уже свыкся с мыслью, что "не все коту сливки лакать", и что можно даже с нелюбимой женщиной ужиться под одной крышей, если она мать твоих детей, и если есть дом, любимая работа, гараж, друзья. Но сколько времени выдержит человек жизнь без любви?

Часть 1

Глава 1

Вера стояла у классной доски, как в средние века преступник у позорного столба, только преступник знал за что, а она – нет. На этом внеочередном пионерском сборе присутствовали только девочки, и Вера очень удивилась, когда классная руководительница Светлана Васильевна вызвала ее к доске и, не объясняя причины, оставила ее стоять на виду у всех, а сама отошла к учительскому столу.

В этот класс Веру привела мама после приезда из Барнаула. С тех пор прошло несколько лет, а она, по-прежнему, считала себя новенькой и сторонилась своих сверстников, на обидные прозвища не обижалась и к общественной жизни класса интереса не проявляла. Когда ее вызывали к доске, Вера сильно смущалась и отвечала урок, глядя поверх голов одноклассников. К своему внешнему виду девочка относилась равнодушно, ведь худой ей все-равно не стать, а то что форма помялась или фартук запачкан, так это все дела поправимые, было бы желание их исправить, а этого желания у нее обычно не было.

Она не могла знать, что именно ее недетская доброта и уступчивость мешали ее отношениям со сверстниками. Излишняя полнота и неопрятный вид, гладко зачесанные назад волосы, сплетенные в две тоненькие косички, и круглое добродушное лицо, делали ее похожей на классную дурочку, но училась Вера хорошо. В четвертом классе, как самой рослой из класса, ей было поручено сыграть роль мачехи в классном спектакле, и на фотографии артистов не нашлось более простодушного лица, чем у нее. После школы девочка спешила домой, который находился в двух остановках от ее дома. Если позволяла погода, то она шла пешком, радуясь погожему дню и свободе своего одиночества. Вера не любила ходить в школу, а очень любила оставаться одной дома. Подруг приводить в гости мама запрещала, да, и подруг у нее не было, зато у нее был удивительный мир книг, где книжные истории чудным образом оживали в ее сердце, которое жаждало встречи с прекрасным принцем. Со временем она научилась хранить свое сердце от ран, от мамы и папы, только брат Саша вторгался в созданный ею мир грез, как его повелитель. Так уж повелось, что после того, как брата привезли из деревни домой, Вера превратилась в его рабыню, она прислуживала ему без ропота, не жаловалась, когда он ее бил по ногам и обзывал, а продолжала жалеть, чувствуя себя виновной в том, что с ними приключилось несколько лет назад.

***

Если Веру привезла мама домой из Барнаула весной, то Сашу – летом, когда солнце безжалостно сжигало степь и ехать в автомобиле было невыносимо жарко. Вера была рада, что родители взяли ее с собой, когда они своим ходом отправились на Алтай, в деревню Ильинка, где папа родился и куда он привез Верино брата на воспитание. целый год уже жил ее брат. Изнывая от зноя и тряски, девочка вглядывалась в даль и была рада тому, что никто ей не мешал мечтать, а Петр Петрович, папин персональный шофер, выкручивал руль, ругал разбитые дороги и жару, от которой вода в моторе часто закипала. Раскаленная до бела степь казалась вымершей, у горизонта грудились сопки, в тени которых притаился тот удивительный мир, куда не вступала нога человека, где хранились забытые людьми мечты, когда они вздыхали – волновался ковыль, когда скучали – начинали трещать кузнечики, когда печалились – на травы выпадала утренняя роса, а когда радовались, то по всей степи вспыхивали красные маки, но иногда мечты за ненадобностью умирали, тогда они уже не снились людям, они уходили в землю и из них вырастали кустики чабреца, чтобы мир наполнился терпким запахом печали.

Но об этом Вера только догадывалась, она уже перестала мечтать даже во сне, только одна мечта согревало ее сердце, когда-нибудь проснуться в том загадочном мире грез, где у нее была бы другая мама, веселая и добрая. Глядя во окно дребезжащего автомобиля, она представляла себя бегущей к виднеющимся вдали, но без маминого разрешения она не смела и шага шагнуть. Зато на радость к ее раскрытому окошку подошел самый настоящий волк. Серо-бурый степной волк сердито посмотрел на Веру и принялся рыть задними лапами яму, поднимая за собой столб пыли. Покормить голодного волка мама Вере не разрешила и приказала немедленно закрыть окошко.

Только на второй день пути, измученные дорогой и жаждой, приехали путники в папину деревню. Деревня была окружена сосновым бором, через нее протекала река Ильинка, и это казалось Вере таким замечательным явлением, о котором можно только мечтать. Кто из ребят не любит окунуться в речке в жаркий день?!

Дом дедушки и бабушки дом стоял на пригорке, открытый всем ветрам, а во дворе дымилась низкая кирпичная печка. Дедушка обнял гостей первым, а бабушка позвала всех к столу, но Вера кушать не хотела. Не теряя времени, она бросилась за огороды искать своего родного брата.

Саша гостей не встречал, он шел с друзьями на рыбалку и на приезжую городскую толстушку, кричащую ему с пригорка, внимания не обратил.

– Саша! Саша! – громко звала его Вера, но тот продолжал свой путь к речке и вскоре скрылся за высокой травой. Тут девочка бросилась за ним в вдогонку, ведь ей так хотелось рассказать ему, что все беды закончились, что с ней приехали мама и папа, чтобы забрать его домой. Вера догнала брата у самой речки.

– Саша, мы приехали за тобой. Мы приехали за тобой на папиной «Волге». Меня всю дорогу тошнило, поэтому я всю дорого грызла голландский сыр. И я видела настоящего волка, который был совсем нестрашным, он был похож на худую собаку с опущенным хвостом. Я хотела …

Тут Вера осеклась на полуслове, потому что Саша резко остановился и посмотрел на нее тоже по-волчьи, зло и холодно. Сначала девочка подумала, что брат ее не узнал.

– Это я, Вера! – умоляюще произнесла она и хотела обнять повзрослевшего Сашу, но тот оттолкнул ее от себя и поспешил к своим друзьям, на его плече лежала самодельная удочка, а в руке болталось голубое ведерко. В этот миг девочка поняла, что брат никогда не простит ей того, что случилось с ними в ту ужасную ночь, когда Вера проснулась от его испуганного крика, и ее радость обернулась горем, потому что на всем белом свете ее никто не любил. Медленно возвращалась она по той же узкой и скользкой тропинке, мечтая об одном, чтобы ее единственный друг детства Булат, никогда не узнал того, что с ней приключилось, потому что, если и Булат отвернется от нее, то сердце Веры само собой перестанет биться от тоски.

Саша приехал домой, и уже три года вел себя, как неродной. Он посмеивался над сестрой, когда ту приняли в пионеры, потому что сам он красный галстук не носил, он держал его в кармане, и не знал, что для сестры принятие в пионеры было очень знаменательно, как приглашение на красный праздник из ее детства!

После того, как Вере перед памятником Ленина повязали на шее галстук, она поклялась сама себе, больше не брать из папиного кармана денег на мороженое и не выдавать секрет пионеров даже под пытками, как Мальчиш Кибальчиш! Будь готов, всегда готов! Это была первая клятва в ее жизни, и она собиралась ее обязательно выполнить.

***

И, вот, на внеочередном сборе пионерского отряда Веру выставили на позор. Она стояла у доски, не зная почему, но это знала Светлана Васильевна, классная руководительница, которая специально тянула время. Она была молода, и ее педагогический талант уже оценили в городском отделе образования, поэтому ей и доверили воспитание детей из обеспеченных и знатных семейств.

Светлана Васильевна любила свою профессию и с серьезностью молодого коммуниста несла ответственность перед партией и правительством за моральный облик учеников в своем классе. На проведение этого внеочередного пионерского сбора она имела разрешение парторга школы, где должен был сработать надежный педагогический прием, оставить ребенка стоять у доски, чтобы он забеспокоился, почувствовал себя одиноким и беспомощным, и сам сознался в своем неблаговидном поступке. Такое чистосердечное признание имеет позитивный воспитательный эффект и для всего класса. Когда Вера уже совсем потерялась под любопытными взглядами одноклассниц, Светлана Васильевна начала задавать ей наводящие вопросы.

– Шевченко Вера, скажи своим товарищам пионерам о том, с кем ты дружишь.

Вера удивленно взглянула на учительницу, и медленно опустила взгляд. Ответа на этот вопрос она не знала и не понимала, что конкретно хочет от нее услышать учительница. Дело в том, что у Веры не было друзей в классе. Впрочем, это было не совсем так. Последний год Вера дружила со своей одноклассницей Ириной Гай, которая являлась лидером пионерской дружины. Однако, дружили они тайно.

Верина мама одобрила дружбу дочери с Ирой, потому что ее мама работала учительницей в той же школе. Подружки ходили после уроков домой, иногда вместе готовили уроки. Постепенно Вера перестала стесняться Ирину и доверчиво впустила ее в свой мир, закрытый для детей и взрослых. О себе Вера говорила неохотно и мало, зато с искренним удовольствием слушала истории Ирины, принимая ее опыт счастливого детства, как свой собственный. В благодарность за дружбу Вера развлекала подружку своими придумками, в которые можно было играть по дороге домой, и открывала ей в простых вещах что-то необычное, а порой сказочное.

Надо сказать, что как только девочки переступали порог школы их пути расходились. В классе Ирина неизменно выступала в роли пионерского лидера, а Вера опять становилась новенькой, чтобы со стороны восхищаться активностью свой подружки. Однажды, всем ученикам школы было предложено поучаствовать в весенней выставке детских рисунков. Ирина рисовала хорошо, она была редактором школьной стенгазеты, Вера рисовала гораздо хуже, но в тот раз ей самой захотелось изобразить весну такой, какой она ее видела, одиноко гуляя по улицам апрельского города. Ярких красок девочка стеснялась, поэтому весна у нее получилась нежная. На акварельном рисунке тонкая березка нежно тянулась к невидимому солнцу, а на ее курчавых ветках проклюнулись первые застенчиво-зеленые сережки, а где-то у горизонта голубел ручеек, и подснежники, похожие на пушинки, то там, то тут, украшали его пологий берег. Прежде, чем принести рисунок в класс, Вера показала его Ирине, и та подбодрила ее принять участие в выставке, но на следующий день девочка пришла в школу и на школьном стенде уже висел ее рисунок, он был выписан яркими масляными красками, и под ним стояла подпись: «Весна, Ирина Гай, ученица 4 класса». Сначала Вера хотела обидеться, но передумала, ведь на подруг обижаться некрасиво, и она подарила свою акварель маме на День 8 марта.

Никто не учил Веру, тому, что дружба всегда нуждается в вещественных доказательствах, но она была в этом убеждена, поэтому девочка давала Ирине книги из домашней библиотеки, потому что у родителей Веры не было времени читать книги, а у Ирининой мамы оно было, но не о книгах, которые не возвратила ее подруга, думала Вера, стоя перед классом, а о том, чтобы как бы ненароком не подвести Иру, назвав ее своей подругой, ведь их дружба хранилась в секрете. Тут опять прозвучал тот же вопрос, но уже более требовательно.

– С кем ты, Вера Шевченко, дружишь?

– Я дружу … ни с кем.

– Не хитри пионерка Шевченко!

Всему классу и Вере самой было видно, что Светлана Васильевна сердится не на шутку.

– Я дружу … с Мариной Семеновой! – ловко увернулась от правдивого ответа Вера и с надеждой посмотрела на Марину, сидевшую за первой партой, у окна. Марина пришла в класс в начале этого учебного года. В классе она тоже ни с кем не дружила, даже тайно. Вера чувствовала в ней ту взрослость, которую сама скрывала от одноклассников, поэтому она с радостью встала с новенькой ученицей в пару во время маршировки, а Марина в свою очередь на большой перемене пригласила ее к себе домой. Жили Семеновы в двух шагах от школы, и Вера с радостью отправилась к ней в гости.

Марина и Вера хорошо поладили между собой, они обе любили читать книги и обе учились в музыкальной школе. Марина недавно возвратилась из Германии, где проходил военную службу ее папа, который на фотографии из семейного альбома походил скорее на усатого гусара, чем на офицера Красной армии.

Когда Вера назвала подругой Марину, то та просияла от удовольствия и улыбнувшись, дружески кивнула в знак согласия. Такой ответ Светлане Васильевне тоже понравился, и Вера облегченно вздохнула, но вздохнула она слишком рано, потому что учительница вновь повела себя странно. Она подошла к девочке так близко, что той пришлось на шаг отступить к доске, как бы защищаясь, и громко задала следующий вопрос с явной подковыркой.

– А скажи нам, Шевченко Вера, ты была у Марины в гостях?

– Да, Марина сама меня пригласила, – быстро ответила Вера, оправдываясь.

– Так, хорошо. А теперь ты обязана рассказать всему классу, то такое непристойное, не пионерское, ты видела в гостях у Семеновых?

Тут-то Вера совсем запаниковала. Она хотела посмотреть на Марину, но Светлана Васильевна встала между ними, скрестив руки на груди. Не замечая возбужденного шепота одноклассниц, Вера недоуменно огляделась по сторонам, но подсказки не приходило. Как же ей захотелось стать невидимкой, чтобы учительница перестала сверлить ее недобрым взглядом. Прошло еще некоторое время. Светлана Васильевна, не дождавшись ответа на поставленный вопрос, отвернулась от Веры и обратилась к классу.

– Давайте, девочки, мы послушаем, что скажет нам пионерка Ирина Гай, член совета дружины школы. Ирина, встань из-за парты и расскажи нам честно, что Шевченко видела в гостях у Семеновой.

Сначала класс замер в непонимание момента, потом все пионерки, как по команде, повернули головы к Ирине, которая уже поднималась из-за парты. Говорила Ирина, четко и громко, так чтобы всем было хорошо слышно и понятно.

– Вера мне сама рассказала, что в квартире у Семеновых она смотрела фотографии …

Тут Ирина несколько замялась, но быстро справилась с минутным замешательством и продолжила свою речь тоном пионерки, преданной делу Ленина. – На фотографиях стояли голые женщины на высоких каблуках!

– Ух, ты! – пронеслось эхом в классе, потом опять наступила тишина.

Верины щеки заполыхали, а Марина, смертельно побледнев, опустила глаза.

– Это правда? – спросила Светлана Васильевна, повернувшись всем корпусом к Вере, но та не отвечала.

– Пионерка Шевченко, скажи нам правду! – настаивала учительница, уже теряя терпение. Внутри у Веры что-то оборвалось, ей не хватало воздуха для дыхания, но она не поддавалась желанию упасть в обморок. Сквозь пелену тумана доносилось шушуканье разволновавшихся пионерок, которые теперь с завистью смотрели то на Веру, то на Марину, девочкам очень хотелось узнать подробнее о запрещенных фотографиях.

Смотреть на фотографии с обнаженными женщинами для Веры было тоже волнительно. Они тоненькой стопочкой лежали рядом с семейными альбомами на книжной полке. Марина показала эти фотографии Вере, словно в них не было ничего особенного, но это было не совсем так. Женщины на фотографиях имели такие красивые тела, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Стройные ноги, длинная шея, округлые груди. Особенно Вере очень понравилось то, что ее собственная грудь была гораздо меньше, чем грудь этих белокурых красавиц. Одного Вера не понимала, зачем красивые дамы фотографировались без одежды, хотя сами стояли в туфлях высоких каблуках, ведь босиком они бы выглядели более одушевлённо? Вот этим непониманием и поделилась она со своей тайной подругой Ириной по дороге домой, за несколько дней до нынешнего пионерского сбора.

Шушуканье в классе нарастало, а Вера никак не могла сделать правильный выбор: или поступить по-человечески или по-пионерски. Разные мысли лезли ей в голову, одна за другой, и выбрать из них правильную девочка не могла.

– Как я много болтаю! – пыталась Вера про себя рассуждать разумно, – Но, что я сделала плохого? … Это женщины поступали плохо, что снимались без одежды, … но они взрослые, им можно. Я возьму свои слова назад! … Нет, я лучше буду молчать, как рыба! … Нет, я скажу правду, как пионерка! … И что? Ты подставишь Марину, и ее, как и меня, исключат из пионеров! … О, что же мне делать? …

В какой-то момент, все вокруг представились ей ожившей картинкой, с которой Вера воображаемой резинкой уже стирала себя саму и Марину, но … реальность оставалась реальностью, реальность нельзя стереть, ее нужно прожить, а это – жестоко!