Хубара. Сирийский дневник. Мятеж

– Если бы откусил, уже бы не разговаривал! – ответил Симонов, заглядывая в полный крови рот Леонида. – Да, дела! Прокусил сбоку и здорово! Надо кровь остановить! Давай водкой прополоскаем?

– От водки я бы сейчас не отказался! Но, наверное, если её в рот наберу, от боли сойду с ума! – пытался, сквозь мычание, пошутить Лёня.

– Как это произошло? – копаясь в аптечке поданной Аббасом, спросил Володя.

– Хотел сказать, чтобы так не гнали – сзади никого нет, – сплёвывая кровь в открытую дверь, пояснил Леонид, – а тут, как подкинет и вот – он вновь высунул окровавленный язык.

В аптечке нашлась марганцовка, размешав её в кружке с водой, Симонов подал Буратенко:

– Полощи, да подольше во рту держи, чтобы прижгло! – глядя на сморщенное от боли лицо друга, продолжил. – А я, грешным делом, подумал – испугался Леонид, что всё же догонят! И решил, дабы не сболтнуть лишнего, если начнут пытать, язык откусить! Герой! Полощи ещё! Может, и нальём тебе в эту же кружку! Немножко, в лечебных целях! А?

Не принимавший участия в разговоре Аббас, начал что-то быстро говорить, обращаясь к Леониду. Тот махнул рукой – «малешь», значит нормально.

– Он извиняется за такую езду. И говорит, что это были хаддадовцы.

Володя и сам уже понял, что они едва не оказались в руках солдат Армии южного Ливана

Симонов уже имел информацию об этой организации: – «Основателем и первым руководителем „Армии южного Ливана“ стал командир батальона ливанской армии, майор Саад Хаддад. Первое южноливанскoе военизированное формирование было создано на основе подразделения кадровой ливанской армии, при деятельном участии Израиля, в ходе гражданской войны на территории южного Ливана. После начала войны 1982 года, силы Армии южного Ливана действовали, при поддержке израильской армии, против Организации Освобождения Палестины и других просирийских вооружённых формирований. Израильтяне передали Армии южного Ливана значительное количество трофейного вооружения, как регулярной ливанской армии, так и разгромленных палестинских вооружённых формирований».

– Зря я поддался на ваши уговоры! Прикушенный язык пол беды, могло быть гораздо хуже! Надо было всё же карту посмотреть! Кто тебе сказал, что в деревне сирийцы? – спросил Володя у Буратенко.

– Тыловик механизированного батальона. Он там, на днях для батальона продукты закупал. Говорил, что в деревне были наши – из военной полиции третьего корпуса.

Симонов развернул карту, нашёл маленькую отметку города-деревни, где они были. Согласно нанесённой пару дней назад обстановки, населённый пункт был у сирийцев

– Поехали! – приказал Симонов.

Но далеко уехать не удалось, машину начало вести вправо, и они остановились, оказалось спущенным переднее колесо.

– После таких скачек удивительно, что мотор ещё на месте, – подумал Симонов.

Запаска оказалось тоже пустой. Аббас показал отверстие в покрышке колеса, пуля пробила колесо насквозь, на противоположной стороне, под углом пробила диск и, срикошетив по деталям крепления запаски, ушла вверх.

– Повезло нам, – продолжил разговор Симонов, обращаясь к ещё полощущему рот Леониду, – нас спасло разгильдяйство этих бойцов. Охранения на въезде в деревню не было, из всей толпы оружие было только у одного, по крайней мере, я так заметил. На БТРе за пулемётом, тоже никого не было. И самое главное, всё произошло неожиданно и для них и для нас! Но мы оказались шустрее!

– Они что-то мерили из одежды, наверное, реквизировали в лавке, а винтовки стояли возле стены. Аббас молодец, я ещё не успел арабское «ржа» – «назад» прокричать, а он уже развернулся. Надо на ближайшем же посту «шорты» – военной полиции, сообщить об этой группе!

Аббас, остановив попутку, увез колесо в ближайшую шиномонтажную мастерскую.

Через несколько минут к ним подъехала разукрашенный «Ленд Ровер» военной полиции. Предупреждённый Аббасом офицер, попросил показать место, где всё произошло.

Лёня, еле ворочая языком, переводил. Симонов показал на карте место встречи с хаддадовцами, их примерную численность и наличие БТР.

Вскоре вернулся Аббас, поставил колесо. Прежде чем ехать, решили покушать. Лёне всё же налили из резервных запасов. Дабы ему было не скучно, после пережитых волнений, к процедуре присоединился и Симонов. Вечером они были уже дома. Неделю Лёня не ездил на службу, аккуратно посещая местную санчасть. Симонову пришлось всё это время дежурить одному, безвылазно находясь в бригаде.

Июль – август 1982 года. Ливан. Район г. Баальбек

Ежедневное общение с офицерами и солдатами бригады значительно расширило словарный запас Владимира. Во всяком случае, с Аббасом он уже мог, худо-бедно, изъясняться, не прибегая к языку мимики и жестов. Тот, в свою очередь, зная словарный запас Симонова, строил свои предложения исходя из этого. Всячески помогали охранники Махмуд и Сугель, первый раз в жизни, участвующие в процессе познания чужого языка.

Чисто военные термины, почему-то, давались легче. Часто работая с картой, решая текущие вопросы с командиром бригады и начальником штаба, Симонов уже мог показать батальоны первого эшелона – «катибе насактани», второго – «катибе ауле», резерв – «ихтияд». Позиции артиллерии, зенитчиков, мотострелков. Поставить и указать на карте – ближайшую задачу – «мугуми мубашара», последующую – «мугуми тани». Иногда жалкие познание в немецком языке, мешали запомнить арабские слова. Немецкий язык Володя, как и многие его сверстники, учил пять лет в школе, три года в военном училище, три года в академии, четыре года служил в Германии, но ничего путного, кроме шутливого, – «битте, цвай хундер грамм в одну посуду! Унд, бохвурст!» – «Пожалуйста! Двести грамм в одну посуду! И сосиску!» – сказать не мог.

Вероятно, само обучение в учебных заведениях строилось по методике, делающей упор на знание грамматики, синтаксиса и произношения. Тупое заучивание слов не подкреплённое их использованием в повседневной жизни, в сочетании с отсутствия должного желания и необходимости, делали процесс обучения бессмысленным.

Иногда полковник Джума беззлобно подтрунивал, предлагая Володе произнести что-то по-арабски, и как ребёнок смеялся, слушая исковерканное предложение. Симонов, в свою очередь, на любимую Джумой русскую фразу – «как дела?» – научил его отвечать – «как легла, так и дала!». Когда он с трудом, с помощью Леонида, разъяснил начальнику штаба, что это значит, тот смеялся ещё сильнее. И теперь при каждой встрече задавал этот вопрос и сам, смеясь, на него отвечал.

В один из дней, Симонов, Аббас и гордый доверием охранник – Сугель, возвращались в штаб после осмотра командованием бригады возможных направлений обхода противником района обороны с тыла. Работа с арабскими командирами подразделений заняла достаточно много времени, солнце уже клонилось к горизонту. Желая сократить дорогу к командному пункту бригады, они поехали через поля, по узенькой полевой дороге, проложенной между заборами, выложенными трудолюбивыми крестьянами из камней, ежегодно собираемых на своих участках.

Местность располагала к земледелию, горячее солнце, плодородная земля и большое количество необходимой влаги способствовало богатому урожаю. Машина то и дело преодолевала маленькие мостики через арыки и ручейки. За каменными заборчиками всё было покрыто сочной зеленью. На жёлтой высотке, инородным телом торчащей среди буйства зелени и жизни, одиноко, без пастуха, паслось небольшое стадо баранов.

Сквозь шум автомобильного мотора изредка прорывался гул высоколетящих самолётов. Сирийская авиация, выполняя условия прекращения огня, особой активности в этом районе не проявляла. Израильская сторона, напротив, воздерживаясь от применения авиации против сирийских войск, настойчиво наносила бомбоштурмовые удары по целям, именуемым израильской прессой, как «лагеря палестинских боевиков и склады оружия»

Был такой, с позволения сказать, «лагерь», в дальнем тылу бригады Симонова. Куда, с завидным постоянством, прилетали израильские самолёты. Зенитные самоходные установки (ЗСУ-23/4 «Шилка») зенитно-ракетного батальона бригады сопровождали их полёт поворотом башен, ощетинившихся стволами готовых к бою пушек. Но приказа на открытие огня не поступало, Сирия чётко выполняла взятые обязательства по прекращению огня. Самолёты «героически» разносили в щепки оставшиеся от предыдущего налёта щепки, и гордо, с чувством исполненного долга, удалялись восвояси.

Или израильские штабисты забывали вычеркнуть эти щепки из списка перспективных целей или у авиации Израиля залежались лишние боеприпасы и дорогостоящие самолётовылеты. Самолёты появлялись ближе к вечеру, стороной обходили район обороны бригады. Далеко у подножия гор с грохотом делали своё дело и улетали. Со временем к ним привыкли и не обращали особого внимания.

Машина Симонова почти подъехала к подножию жёлтого холма, когда справа за каменным забором, сумасшедшей россыпью послышались хлёсткие, похожие на щелчки гигантских кастаньет звуки. И как бутоны невиданного, грязно-оранжевого цветка, побежали вперёди машины цепочки разрывов.

В ту же секунду, сверху, с небес, обрушился ужасный, раскалывающий воздух грохот, который кажется, вдавил в сидения всех пассажиров и сам Уазик. Прямо перед машиной возник поднимающийся вверх огромный круг, изрыгающий жёлто-оранжевое пламя и жуткий жар, сорвавший трижды штопаный брезент на крыше машины. В салон пахнуло сухим теплом и запахом сгоревшего керосина.

Аббас от неожиданности рванул руль, колесо не попало на очередной мостик, машина клюнула вниз, заваливаясь набок. В покосившееся переднее стекло Симонов увидел удаляющийся, с набором высоты, самолёт.

Все высыпали из машины. Самолёт, накреняясь, стремительно и элегантно разворачивался для второго захода. В пятнистой, блестящей под лучами солнца машине, Володя узнал израильский F-16. Одержимые нахлынувшим страхом люди, кинулись в разные стороны. Симонов, прилично отбежав от машины, присел за каменный забор. Аббас, перемахнув через изгородь, исчез в зелени растений. Один Сугель, не выпуская из рук автомат, побежал прямо по дороге.

Симонов закричал ему: – «Ложись!»

Но тот, не слыша или не понимая по-русски, продолжал бежать, поднимая ногами пыль.

Самолёт достаточно долго разворачивался и Володя предположил, что он вообще улетел.

Почему-то вспомнились строки Твардовского из «Василия Тёркина»: – «Звук тот самый, при котором,

В прифронтовой полосе

Поначалу, все шофёры

Разбегались от шоссе!»

Точно, как тараканы разбежались. С одним автоматом Сугель убежал, второй, в машине оставили – герои! Из пистолета много не настреляешь.

Израильтянин не улетел, он вернулся. Самолёт приближался беззвучно, снижаясь, всё ниже и ниже, оставляя за собой лёгкий, как туман, дым. Не долетая до машины, он довернул вправо, и от него в сторону убежавшего Сугеля и жёлтого холма с пасущимися баранами, потянулся дымный шлейф трасс. Симонову даже показалось, что он увидел эту шестиствольную, вращающуюся и изрыгающую смерть, пушку.

Разрывы, как сильные удары длинной палкой, побежали по земле, оставляя пыльный след, перескакивая через каменные заборы, роняя их на землю и, наконец, упёрлись в несчастных баранов. Вздыбили там землю и тела не успевших разбежаться животных. Самолёт взмыл и, покачав крыльями, улетел.

После этого свиста и грохота, наступила звенящая тишина.

С трудом перелез забор и пошёл к машине бледный Аббас, оглядывая небо и не веря в чудесное спасение. Подошёл, вымазанный в мокрой грязи, Симонов и стал, молча, мыть в ручье руки. Наконец оцепенение прошло, и они вспомнили о Сугеле. Его нигде не было видно. На холме бились в агонии раненые бараны. От батальона второго эшелона, волоча за собой шлейф пыли, мчалась санитарная машина. Симонов с Аббасом почти побежали вдоль дороги, заглядывая за забор и осматривая каждый куст. Сугеля нашёл Симонов. Тот лежал лицом вниз возле забора, заваленный упавшими камнями, не подавая признаков жизни. Володя склонился над телом, волосы Сугеля слиплись на затылке и были в крови. Аббас быстро разбросал камни, Симонов, боясь увидеть изуродованное лицо, осторожно перевернул солдата на спину. Сугель с трудом открыл глаза, его мутный, безразличный взгляд выражал только одно – будто он уже успел встретиться с ангелом смерти Азраилом, побеседовал с ангелами Мункаром и Накиром о своих благих делах и прегрешениях, и теперь, покорно ждал решения своей судьбы. Он вновь устало закрыл глаза. Аббас сбегал к ближайшему арыку, принёс в своей засаленной фуражке воды и вылил на лицо охранника. Сугель застонал, вздрогнул и открыл глаза, взгляд был уже не блуждающим, а более осмысленным. По лицу пробежало некое подобие радостной улыбки, будто он, и впрямь, попал в рай и действительно воочию увидел самого Пророка.

Приехавший сверхсрочник медик, осмотрев пострадавшего, успокоил – серьёзных ран и повреждений нет. Санитарным Уазиком вытащили на дорогу Уазик «хубары». Сугеля перевязали и увезли в медицинский пункт.