Витязи в ребристых шлемах. А поле боя держится на танках

– Насчет чешуи, Владимир Дмитриевич, загнул! Вижу одни танковые комбинезоны, – не разделяя его восторга, ответил комбат, – и только тридцать штук. Одна учебная машина, из третьей роты встала, зампотех доложил.

Танк комбата, между тем, почти преодолел низину. Ткачев, уже, просматривал колею, выходящую из тумана, и убегавшую, по песчаному взгорку, в лес. Неожиданно машина резко замедлила ход, преодолевая невидимое сопротивление, механик переключился на низшую передачу, двигатель взвыл, но танк продолжал замедлять ход. Последовало молниеносное переключение на первую, мотор выл на высоких оборотах. Танк уже не ехал, а полз, с трудом преодолевая метр, за метром. Наконец, провалившись носом куда то вниз, почти заглох, но механик, вовремя выжал главный, и выключил скорость.

– Товарищ старший лейтенант, мы, куда-то врюхались, грязи до волноотбойной доски, – доложил механик.

Он включил заднюю скорость, и попытался дернуть машину назад, но танк стоял, как вкопанный.

– Стой, стой! Столкнемся с Корневым!

Танк командира первой роты старшего лейтенанта Корнева, пытался объехать остановившегося комбата но, поравнявшись, тоже нырнул носом и заглох. Следом, двигаясь колея в колею, села машина командира первого взвода. Судя по фигурам командиров танков, возвышающихся над пеленою тумана, уходя от столкновения с внезапно остановившимися передними машинами, танки разбрелись по болотистой низине, и застревали один, за другим. Некоторые, пытались двигаться задом, или разворачиваться, и тоже, начинали буксовать.

– Я Узор, всем стой! Стой! Стой! – запоздало скомандовал Ткачёв.

Он спрыгнул на землю. Машина увязла в мягком грунте по самые опорные катки, гусеницы покрылись толстым слоем чернозёма, вперемешку с травой.

– На брюхо сели! – выругался комбат подошедшему замполиту.

– А, я думал, танк вообще не может застрять, его нельзя засадить? – удивился замполит.

– Видишь, ничего невозможного нет! – зло ответил Ткачев и пошёл сквозь туман вперед, осматривая местность. Оказалось, по низине, после недавно прошедших дождей протекал, пересыхающий в жаркое время, ручей. Сейчас, когда путь ему преградила дамба, вода наполнила до половины вырытую траншею и напитала влагой болотистые берега.

– Вот, тебе и очутятся на бреге! – неожиданно вспомнились возвышенные слова замполита, – не в чешуе, и не в серебре. А, в грязи по самое, «не хочу»! Если вообще вылезем.

В горячке, экипажи пытались, с помощью бревен для самовытаскивания, и стоящих на сухом машин, вытащить замыкающие танки второй роты. Но в результате, засадили ещё два танка. Самостоятельно на сухой островок у дамбы, смогли выбраться лишь три машины. Как спасшиеся моряки, они столпились на твердом грунте, не решаясь преодолеть несколько метров размокшей земли.

Ткачёв, стоя на возвышенности, распорядился командирам этих машин переезжать по одному, не по колее, выполняя его команды. Танки успешно перебрались на «большую землю». Топкая почва пружинила под ногами, стоило гусеницам содрать слой дерна и танк, начинал, тут же, даже не двигаясь, оседать в болото. К счастью, оказавшееся неглубоким. Машины садились на днище и дальше не проваливались.

– Зарезал! Без ножа зарезал! – кипятился, приехавший, командир полка, обильно пересыпая свою речь ядрёными выражениями. – Не вижу, не еду! Главное правило танкистов, этому ещё в начальных классах танкового училища учат! Не знаешь дорогу, проверь! Ножками, мать твою! Ножками, как в пехоте, чёрт тебя возьми! Ну, куда там! Мы же главная ударная сила! Орлы! Не с руки, нам сапоги грязью марать! Механик, вперед! Вот и вляпались в дерьмо, по самые уши! Так опозориться!

Ткачёв стоял молча, глядя на плывущие под тихим ветерком белые космы тумана.

Командир, не в состоянии погасить гнев, подошёл к нему вплотную, с трудом сдерживая себя, негромко продолжил:

– В военное время, шлепнули бы нас с тобой ребята особисты, вон, на том бугорке! За не выход на рубеж атаки! Лежали бы сейчас, ногами в конвульсиях дрыгали! Даже к Варшавской вышке не повезли бы! Тут, в этом дерме и закопали б!

Немного успокоившись, закурил:

– Что молчишь? Натворил дел и помалкиваешь! Дойдет до Министра обороны, полетят должности и погоны! Сколько верст так хорошо пройти, и на тебе, опоноситься в какой-то луже! – наконец, устав от разноса закончил. – Береги людей! Когда тросами и лебедками танки потащат на сухое, смотри, чтобы рядом никого не было. Не дай бог трос лопнет и сыграет! Пришлю тебе тягачи, – жди! До моей команды, как выползешь из болота, с места не трогаться. Понял?

Повернувшись, и отойдя несколько шагов, вспомнил:

– Сам остаёшься здесь с зампотехом. Начальника штаба батальона, командира третьей роты и командиров, не застрявших танков, к моей машине, бегом!

Ткачёву неожиданно вспомнился командир батальона заблудившийся, пришедший в чужой парк, стоящий под проливным дождём, перед комдивом, с мокрой картой в руке.

Машины третьего батальона, куцая колонна КП полка и остатки первого батальона, сгрудились перед траншеей, как доисторические животные пришедшие на водопой. Танковый мостоукладчик, из средств усиления первого батальона, уже заканчивал установку колейного моста через злополучный ров.

– Ну, что Иван Иванович, – обратился командир полка к Вайнагину, – придется вам заменить первый батальон, другого выхода нет. Пойдемте, посмотрим что и как, там, на том берегу!

Они перешли по уложенному мосту через траншею, поднялись на дамбу.

– Узкая, товарищ подполковник, придется каждый танк, как на железнодорожную платформу командирам загонять, и вести за собой.

– Смотрите какая дамба длинная. Что на том конце? Может, обрыв, может, болото? Нужно посмотреть, бережёного, бог бережет! Уже наломали дров, полководцы! – вместо ответа, сказал Паньковский.

– Загоним танки на дамбу, а там тупик. Тогда ни взад, ни вперед. Надо посмотреть!

Быстрым шагом, разговаривая, офицеры пошли по дамбе. Она оказалась достаточно длинной, так, что, дойдя до конца, запыхались.

– Длинная какая, – пытаясь отдышаться, и вытираясь платком, наконец промолвил командир полка.

– Канава тянется ещё дальше, вон до того озера. Но воды здесь в ней нет, наверное, не набралась, – поддержал Иван Иванович. – Когда успели выкопать?

Возможный съезд, оказался сносным, мостоукладчику есть, где развернуться. Торопливо направились назад к колонне.

– Эх! Сейчас бы танковый бульдозер, зарыли яму, и всё. Извинились бы потом перед камрадами, посетовал Вайнагин.

– Ничего, у вас тоже мостоукладчик есть?

– Есть, но не чешский, а наш сарай.

– Вот его пускайте впереди колонны. Пройдет по дамбе, съедет. Бросит мост, и потихоньку переползем. Но, надо торопиться, времени нет!

– Не буду ещё раз вас собирать. Приступайте действовать по задачам первого батальона. Наступаете на Варшавскую вышку. Этап боевой стрельбы, ваш. Район выгрузки боекомплекта и получения боеприпасов на стрельбу вот, здесь, – доставая карту, поставил задачу командир полка.

– Иван Иванович, очень прошу, – переходя на «ты» попросил командир, – проследи, чтобы тактические номера на башнях были закрыты. Надеюсь на твой опыт. В оставшееся время подготовь батальон. Окажу любую помощь. Остатки первого батальона будут действовать, как второй эшелон, пылить в колонне на заднем плане. Постреляют на контратаке. Всё! Действуй!

– Товарищ подполковник, мне бы три колесных машины под личный состав подослать в район получения боеприпасов. Будет возможность, хочу командиров и механиков провезти по рубежам, до перехода через шоссе. Боюсь, не стали бы блудить по этим переходам, перед самой Варшавской вышкой.

– Будет! – коротко пообещал командир.

У танков, командира ждал командир третьей роты и командиры машин первого батальона.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал начальник штаба первого батальона старший лейтенант Митриев.

– Вольно! – привычно козырнул подполковник Паньковский. – Перед вами стоит сложная задача. Тринадцатью танками отразить контратаку противника, поразить мишени, предназначенные на батальон. – Товарищ старший лейтенант, – обратился он к Митриеву, – район получения боеприпасов я вам сейчас уточню. Обращаю внимание всех на соблюдение мер безопасности, особенно в ходе стрельбы. Берегите своих заряжающих!

А сейчас, танки убрать вправо с дороги, пропустить третий батальон!

Прозвучали команды, загудели заведенные двигатели. Первым, осторожно, словно нащупывая колею, на мост, повинуясь командам командира машины, вполз танковый мостоукладчик. Раскачиваясь сложенным мостом, успешно перебрался на другую сторону. Резко прибавив обороты, круто поднялся на насыпь, развернулся, и плавно поплыл по дамбе, выполняя команды, вышедшего вперед Вайнагина. Следом, за своими командирами, как за поводырями, осторожно пошли танки третьего батальона. Съехав с дамбы, впереди идущий мостоукладчик, перекинул мост через злополучную канаву. Первым, как бы пробуя прочность сооружения, перебралась гусеничная база мостоукладчика. Затем, пошли танки. Лихо преодолели возникшие препятствия, танк командира полка, и два БТР штаба. Не задерживаясь, ушла третья рота, вместе с начальником штаба батальона и танками второй роты. Прикрывающие танкистов «Шилки» зенитчиков двинулись за колоннами. Мостоукладчики, разложив мосты, остались ждать первый батальон.

Стало тихо, был слышен шум двигателей уходящей колонны и гудение высоко летящего самолета.

– Экипажам разрешаю спать, не сходя с машин. Командирам рот, выставить охранение. – распорядился Ткачев.

Комбат лег с края, на разостланный по трансмиссии брезент. Сон не шёл. Тесно прижавшись, друг к другу, укрывшись половиной брезента, рядом спал экипаж. Механик уснул сразу, только стоило прилечь. Джахадзе долго курил, бродя вокруг танка, и «цокая» языком, но потом тоже прилег, немного повозился и уснул.