Сталинград-2042

– Не волнуйся, Юра сразу на тебя в магазине оформил разрешение, по компьютеру пробили твою личность, так что проблем с законом не будет, – громко сказала Маша, заметив, что гости за соседними столиками стали на них коситься.

Когда принесли пиво и холодные закуски опять зашел разговор про Китай. Дима показал старый ролик из Рунета, где какой-то популярный усатый кинорежиссер еще в 2016 году почти точно предсказывал, как начнется война. Это видео давно удалили из Рунета, а тут вдруг оно внезапно снова появилось. Совпадало практически все, даже то, что Китай нападет в новогодние праздники. Дальнейшее развитие событий, правда отличалось и все стали спорить, возможно ли такое продолжение или нет.

– У меня мать в РЖД работает, так только за сегодняшнюю ночь насчитала три военных состава, шедших на восток, что-то серьезное начинается, – тихо произнесла Катя, когда все немного упокоились.

– Неужели наше правительство решится назад Сибирь отвоевывать, – спросила Маша, но никто из ребят ей не ответил. Все

тут же призадумались, что решают одни, а отвоевывать придется не абстрактным другим, а как раз им самим.

Наконец, принесли пышущие жаром шашлычки и все оживились, разбирая кому из курицы, а кому из свинины, или баранины.

– Главное, ребята, чтобы не было большой войны, – произнес очередной тост Юра и все дружно зазвенели пивными кружками.

– Малые войны идут постоянно, сколько себя помню, ни одного года без войны не было, лишь бы третья мировая не началась, – присоединился к тосту Иван.

– Я тут недавно ток-шоу политическое смотрел, – продолжил, отпивая пиво Андрей, – так вот там, на полном серьезе доказывали, что третья мировая уже давно идет, спорили только о том, когда она началась, с Югославии, Ливии или Сирии.

Солнце уже скрылось за ближайшими домами, стало прохладнее, когда раздался телефонный звонок. Иван понял, что это его мобильный и взял трубку. На экране высветился какой-то незнакомый номер. Наверное, кто-то из волгоградских друзей телефон поменял и вспомнил о его дне рождения, – промелькнуло в голове, пока он нажимал «ответить». Но то, что ворвалось ему в мозг в следующую секунду вмиг разделило его жизнь на «до и после».

– Ванечка, родненький, – крик матери перебивался такими рыданиями, что он сразу понял, случилось что-то действительно страшное, таких причитаний он от нее никогда не слышал, – отец, отец… Она захлебывалась в слезах и рыдания никак не давали ей закончить фразу.

– Ма, что с отцом, – спросил Иван, чувствуя, как спина вмиг похолодела от плохого предчувствия.

– Сыночек, отец разбился, разбился, понимаешь – без конца повторяла мама, никак сама, наверное, не могла в это поверить.

– Как разбился, где, – не мог понять Иван, – ведь машину свою он недавно продал, на чем он мог разбиться то?

– Ванечка, родной, – мама смогла, видно, немного взять себя в руки, и выдохнуть из последних сил – я тут сижу с ним под балконом, с балкона он упал, сразу насмерть, насмерть, соседи дали свой телефон, мой сразу отключился, почти у всех отключились, а у них нет почему то, скорую вызвали, уже час ждем, никто не едет, видно не до нас сейчас, бомбу на нас сбросили, сыночек, полгорода разрушено, Тракторный и Краснооктябрьский районы в огне все, а отец, когда взорвалось, на балконе курил, Волгой любовался, так его взрывной волной и сбросило, говорила я ему, бросай курить, бросай, – мать опять сотрясло от рыданий, голос становился все тише – ты приезжай к нам, Ванечка, отца похоронить надо, да и мне, думаю, недолго осталось. В телефоне что-то захрипело, и связь окончательно пропала.

Иван сидел оглушенный с таким потерянным видом, что притихли не только его друзья, но даже люди за соседним столиком.

– Что случилось, Ваня? – первой спросила Маша, а у самой глаза уже были на мокром месте.

– Разбился, упал с балкона, – растерянно ответил Иван, сам еще не поверив до конца в услышанное, и только потом добавил, – бомбу на них сбросили.

– Какую еще бомбу, – тихо спросил Андрей, но даже за соседними столиками это услышали и повернулись в их сторону.

– Не понял, но мать сказала, что полгорода разрушено.

– Господи, ядерную, что ли, – выдохнула Катя и все повернулись к ней, как будто она произнесла какое-то неприличное и запрещенное слово. И Катя сразу как то стушевалась, словно это именно она виновата оказалась во всем, как будто, не скажи она этого слова и не было бы ничего. А раз слово вырвалось, так уже и не запихнешь его назад, в черноту, где ему самое и место.

Иван встретился с Машей глазами, и она в отчаянии протянула к нему свои руки, сжала его кисти, сильно, как только могла. А он тонул в ее глазах и тут вдруг заметил, что какой-то странный огонь вспыхнул в них, а потом и все вокруг залилось неестественно ярким светом, будто тысяча сварщиков разом включили свои сварочные аппараты. Маша зажмурилась от ослепительной вспышки, Иван инстинктивно стал разворачиваться к странному свету лицом и увидел, что тот бьет у него со спины, из-за домов, заметил несколько упавших прямо перед кафе ослепленных голубей, бешено бьющих крыльями, от которых шел слабый дым. И тут же получил удар раскаленного воздуха в лицо такой силы, что кубарем отлетел через стол на землю, вместе со всеми, кто сидел вокруг. Почти одновременно воздух разорвался страшным грохотом, земля со всеми домами вокруг подпрыгнула, вздыбилась, как от землетрясения, брызнули мелкими блестящими осколками стекла в витринах. Прохожих и автомобили вокруг словно прихлопнула невиданная сила, разметав всех словно букашек. Оглушенные, они пытались выбраться из-под обломков мебели и навесов, разглядывая тех окровавленных посетителей, которым не повезло сидеть рядом с разбившимися витринами.

– Похоже, на нас тоже сбросили бомбу, – Дима первым смог высказать то, что остальные и так уже поняли. У него из ушей текла кровь. У Маши кровь текла из носа, у Кати было поцарапано лицо и руки осколками посуды, да и все ребята были в кровавых ссадинах. Но серьезно из их компании никто вроде не пострадал, поэтому, немного обтерев друг другу кровь, они первым делом помогли перевязать вместе с официантами более сильно пострадавших от стекла посетителей.

– Побежали, посмотрим, где взорвалось, – прохрипел Юра, когда перевязывать было уже некого.

Но где, было и так понятно, два огромных серо-черных с огненными прожилками гриба выросли за домами со стороны Кремля, постоянно увеличиваясь в размере, словно желая проглотить весь город.

– Давайте, только лица замотайте тряпками, чтобы не надышаться радиацией, – согласился Андрей, печально глядя на свою машину, придавленную автобусом, и понимая, что теперь только пешком. Они порвали оставшиеся скатерти и салфетки, смочили их водой из бутылок, намотали на лица и двинулись по улице Минина на север. В последний момент Иван спохватился, вернулся, нашел под столиком свой пистолет, сунул растерянным официантам деньги и побежал догонять ребят.

Чем ближе к Кремлю они продвигались, тем заметнее становились разрушения. Буквально уже в следующем квартале с домов были сорваны крыши и выбиты практически все стекла. Им повезло, что от основной ударной волны их прикрыли эти здания и Кремль на холме. Взрывы произошли в нижней части города, за кремлевскими стенами, сложенными на века и, как ни странно они смогли пережить даже ядерный удар. Чего нельзя было сказать о более новых постройках. Дойдя до площади Минина и Пожарского, увидев фасады обращенных на нее домов, стала понятна чудовищная сила смертоносной ядерной энергии. Довольно крепкие дореволюционные парадные фасады, достойно простоявшие пару веков, за секунду превратились в жалких инвалидов, с сорванными скальпами крыш и покрытыми сетью морщинистых трещин. Пустыми глазницами обожженных оконных проемов жалко смотрели они на два дьявольских гриба, издевательски пляшущих над городом.

Ребята побежали к воротам в крепостной стене, пропустив две скорые помощи, которые нырнули внутрь, разрываясь сиренами. От дворца губернатора отъезжало несколько машин, загруженных ранеными, еще несколько пострадавших выносили из здания на носилках. Они побежали дальше, мимо дворца вице-губернатора к Архангельскому собору, за которым уже виднелась смотровая площадка с Вечным огнем. Одна машина скорой помощи остановилась у здания областного правительства, вторая поехала дальше, прямо к обелискам павшим в Великую отечественную.

И если в зданиях пострадали в основном от разбитых стекол, на тех раненных, которых несли со смотровой площадки, было страшно смотреть. Выжженные ослепшие глаза, обожженные руки, даже одежда на некоторых превратилась в пепел, обнажив ужасные кровавые пузыри. Вопли и стоны раненых усиливались по мере того, чем дальше они продвигались к смотровой площадке. Врачей было мало, на всех их, конечно, не хватало и те, кто пострадал меньше, старался хоть как то облегчить боль тем, кому не так повезло.

Но то, что увидели ребята, добежав до края обрыва, заставило забыть даже про всех, кто корчился и стонал вокруг. Потому что вокруг было все еще живое, а внизу за почерневшей Окой была только смерть. Два адских гриба поднимались как раз там, где раньше были два завода – ГАЗ и НМЗ. Оба оборонные, машиностроительный выпускал артиллерийские и ракетные комплексы, автомобильный – бронетехнику и грузовики. Но хотя эпицентры располагались примерно на месте этих заводов, их ядерные грибы уже слились в одно страшное месиво, поглотив полностью Автозаводский и Сормовский районы со всеми их жителями. Казалось, за рекой было разрушено практически все, а то, что уцелело, сейчас догорало. Различить можно было только почерневший остов стадиона, построенного к чемпионату мира и Собор Александра Невского, чудом уцелевший, но оставшийся без крыши. Метромост почти весь обрушился, на Канавинском мосту, потерявшем несколько опор, догорали смятые остовы автомашин. Борский мост, насколько можно было разглядеть за дымом, уцелел, но на нем что-то горело, возможно, железнодорожный состав.

Потрясенные зрелищем катастрофы, ребята застыли на минуту, пожирая ее глазами, словно впитывая весь этот ужас в себя, стараясь запомнить его на всю оставшуюся жизнь. Во рту появился странный металлический привкус, и кожа как будто опалилась на жарком солнце, очень захотелось пить.

– Там уже, похоже, никому не поможешь, – только и смог вымолвить Иван.

– Да, если кто и остался под завалами живой, от радиации и ожогов все равно долго не протянет, – подтвердил Андрей, – давайте лучше здесь кому-нибудь поможем, этих хоть вылечить можно.

– Все будто очнулись от оцепенения и принялись помогать раненым, вытаскивать тяжело пострадавших из Кремля к площади. Соорудив из обломков крыш и веток подобие носилок, ребята грузили обожженных, которые не могли сами идти и выносили их за кремлевскую стену, где их подбирали автомашины и развозили по больницам. Скорых не хватало, но на помощь пришли автомобилисты, оказавшиеся рядом. Все время краем глаза они следили за разрастающимися и теряющими форму грибами. На их счастье, ветер сносил тучи радиоактивной пыли на запад, прочь от Кремля и их чудом уцелевшего района.

– Нам повезло, что в Нижегородском и Советском районах нет крупных оборонных предприятий, – нарушила тягостное молчание Катя.

– Кому повезло, а кому то нет, – ответил Иван, глядя на пепелище, на месте Ленинского, Канавинского и Московского районов, которым не повезло оказаться между эпицентрами двух ядерных взрывов, – Виталик вот подменил меня на работе, там и остался.

Они постояли, обнявшись, вытирая повязками пот и копоть с лиц, последний раз взглянули на огненные всполохи в сгущающемся мраке, и побрели к выходу из Кремля. Раненых здесь больше не осталось, а тем, кто за рекой уже не помочь.

Глава 3

Вечер трудного дня

Ребята вернулись к ресторану, не сговариваясь, словно их тянуло обратно, к тому последнему месту, где они еще были счастливы. Андрей попытался открыть двери своей придавленной автобусом машины, но не смог. Тогда он пролез через разбитое окно к бардачку и забрал все документы.

– Для страховой компании, – пояснил он, – я же еще даже кредит по ней не выплатил. Попытался сфотографировать место аварии, но его мобильный не работал. Ребята проверили свои, но не работал ни один.

– Это электромагнитный импульс, он выводит из строя всю электронику вблизи от взрыва, – пояснил начитанный Юра.

И тут неожиданно заплакала Катя.

– У меня мама сейчас из Москвы на «Стриже» в Нижний должна приехать, куда же она теперь доедет, вокзал то разрушен, и созвониться нельзя.

Ее тут же поддержала ревом Маша, они стояли, обнявшись, и рыдали в голос, хотя все время до этого держались. Видно, состояние шока не давало расслабиться. Парни окружили их, и они дружно обнялись, замерев и не зная, что говорить в таких случаях.

Первым молчание нарушил Дима.

– Надо решить, кто у кого ночевать будет. У Ивана и Андрея жилья теперь нет, предлагаю ко мне поехать, мои родители на даче сегодня, комната свободная есть.

– Можно ко мне, у меня тоже никого нет, – попытался возразить Юра.

– Тебе надо к Кате поехать, мама, если доберется до Нижнего, к себе поедет, волноваться будет, если дочку дома не застанет, а ты поддержишь ее пока, – Иван все разобрал логично, будто по полочкам.

– Я Ваню тоже не брошу в такой момент, когда он отца потерял, – Маша сквозь слезы обвела всех упрямым взглядом, – но и бабушку одну дома нельзя оставлять, она там, наверное, с ума сходит, пусть у нас переночует, комната свободная есть.