Помехи (сборник прозы)

– Айда, айда, присаживайся напротив.

– Господи, это ты, Вань, – воскликнул Володя.

– Ну а кто еще?! Нашелся! Товарищи, вина плесните! Не откажешься?

– Не откажусь!

Чья-то рука с сигарой подтолкнула к нему стакан, а другая налила в него густую красную жидкость.

– Здесь такие виноградники! Пей!

Вино показалось крепким. Скорее, это портвейн, но так даже лучше.

– Нравится?

– Нравится!

– Отлично! А ты сам как сюда забрел? И почему грустный такой? Я все вижу, Володь!

– Пароход жду с невестой.

– С Дашей со своей?

– Точно, – Володя отхлебнул еще.

– Через пару часов придет, не беспокойся, – послышался голос справа. – А пока с нами подождешь.

– Всех успели вывезти, Володь, – сказал его знакомый.

– Да, Крым чуть не стал нашим могильником. Но знаете что? Все еще будет! Советской власти долго не простоять. Не смогли съесть ее мы, она сама себя съест рано или поздно. И Россия снова станет великой.

– Колчака жалко, – вздохнул Иван.

– Всех жалко. Но пластинку с начала не поставишь.

– Не успели мы с прошлой жизнью попрощаться, – улыбнулся Володя.

Володя – звучит так странно. Уже четвертый десяток разменял, а все еще все зовут Володей, как няня тридцать лет тому назад.

Иван был за столом за старшего, и по его указанию принесли еще вина и папирос:

– Главное ловить каждый час своей жизни, дружище! Главное – ловить! – констатировал он. – У Антона Ивановича вообще жена погибла, – похлопал он товарища по плечу.

– Соболезную.

Голова мутнела с каждый глотком. Мучила мысль о том, как хмельному встречать любимую и как не потерять в толпе.

– Да мы все вместе пойдем туда. Я же ее видел! Найду! – подбадривал Иван.

Ночь тянулась и тянулась, словно она последняя и за нее нужно все успеть.

– Они просто остановились у тебя, – кто-то слева указал Володе на его часы. – Уже скоро. Заведи их пока. Сейчас половина четвертого. И еще минутка.

Пальцы не слушались и с трудом справились с механизмом. Захотелось в уборную.

– По очереди, – весело скомандовал Иван. – Ты после меня, Володь.

Голова кружилась в облаке дыма. Вдруг в толпе ему почудилась какая-то девушка, очень похожая на его Дашу. Она помахала кому-то рукой и устремилась к выходу.

– Даша!

В ответ только хлопок двери. Володя резко выбегает из кабака, но понимает, что на улице совсем не ночь, а скорее вечер. Снова вечер. И часы снова остановились. Он озирается по сторонам, пытаясь понять, что произошло. Может он много выпил? Но воздух свеж и моментально его отрезвил.

2.

На солдатах, проходящих мимо, совсем другая форма. Но они тоже говорят по-русски. Район совершенно обветшал, и неизменными остались только минареты Ай-Софии.

– Что произошло? – Володя ловит за руку прохожего.

– Ты чего, дружище?

– Я где?

– Стамбул.

– А что на тебе надето?

– Ты чего, перепил? Вроде трезвый. На тебе такая же, советская!

Володя осматривает себя и с ужасом признает, что одеты они со случайным собеседником одинаково, а заодно замечает, что никакого кабака за его спиной нет – просто дом. Солдат уходит.

Володя присаживается на крыльцо и достает последнюю папиросу из портсигара, закуривает. Взгляд на брусчатку, по которой стучат каблуками офицеры. Что это за форма? Где Даша? Может он что-то перепутал? И почему снова закат? Солнце медленно упало за Ай-Софию.

– Дружище, папироски не найдется? – обращается прохожий.

– У самого последняя, – Володя переворачивает раскрытый портсигар и из него ничего не выпадает.

– А может рубль найдется?

– Да, найдется, – Володя шарит по карманам, но вынимает из них царские монеты.

Прохожий удивлённо переводит взгляд с монет на Володю, и резко уходит.

"Что не так?", – крутится в голове.

Нужно идти в порт. Но ведь еще даже не ночь? Осматривает дома. Они будто состарились и смотрятся ещё колоритнее.

И флаги везде другие. Но всё та же величественная Ай-София, видевшая за тысячу лет всё зло, которое копилось в мирной жизни, а потом выплескивалось на город, чьим сердцем она являлась. Разное зло, схожее лишь в своей абсурдности.