Помехи (сборник прозы)

Володя встал, прошёлся туда и обратно вдоль фасада дома, пощёлкал крышкой портсигара.

Дорогу к заливу он помнил, но идти было рано. Однако там можно найти и кабак, и папиросы. Все лучше, чем коротать время, сидя на прогретом за день крыльце, но в совершенном одиночестве.

"Главное, не подавать виду, что не понимаешь, что происходит", – дал себе Володя установку.

Вскоре брусчатка закончилась, сменившись простым песчаником, размываемым в дождь, и наполняющим сапоги пылью в жару. Володя не поднимал голову – ноги сами вели его к воде. Ему было неудобно смотреть в глаза людям. Провал. Большая чёрная дыра в пространстве сожрала и выплюнула его, даже не указав адресов. Но одно он помнил точно – утро, Даша, новая жизнь.

Портовая канцелярия представляла из себя двухэтажное здание грязного желтого цвета, расположенное у канала, прорытого для подхода малых судов из Золотого Рога. Перед ней небольшая площадь, на которой расположились уютные кабаки с совершенно незнакомыми названиями. Казалось, что поменялась сама орфография турецкого языка. Володя его не знал, но сугубо визуально заметил разницу. Наугад зашёл в ближайший на углу, попросил у бармена папирос. Снова нашарил в кармане царские монеты и ужаснулся – расплачиваться нечем. Стал шарить по другим карманам формы и нашел незнакомую ему купюру.

– Эта подойдёт? – и Володя словил удивленный взгляд человека за стойкой.

– Конечно подойдет.

Бармен подал картонную пачку и купюру номиналом в два раза меньше. Что это за деньги? Советские? Здесь же, у стойки, Володя переложил папиросы из пачки в свой портсигар, пересчитал их пальцем и защёлкнул крышку. Кивнул бармену, ничего не увидев в ответ, и вышел на воздух. Закурил.

Сладкий дым опьянил так, будто Володя никогда и не курил. На небе столько звёзд. Сколько из них ещё живы? А что из них лишь свет? Смятый конец папиросы вращался в грубых пыльных пальцах.

Прохожий отдал Володе честь. Что это? Теперь он заметил на своих плечах погоны, но совершенно иные. Кто я? Какой офицер? И почему раньше мне никто честь не отдавал? Володя черкнул окурком по краю стены, смял картонный мундштук. Остаток тлевшего табака обжег палец. Присел на крыльцо чьего-то дома, опустил голову. Даша. Единственная женщина, которую он любил в своей жизни. Та женщина, перед которой стыдно за неустроенность, за несправедливость, за всё вселенское зло. Та женщина, которую хочется спасти и дать все. Та женщина, которая стоит дороже всех регалий и мужской гордыни. Большое везение, что такая женщина ответила взаимностью. Отдалась не телом, а сознанием. Дала душевное тепло, и оттого еще тяжелее осознавать, что делит она с тобой не большой дом на Лазурном берегу, а путь забытого солдата проклятой войны. Но когда-нибудь всё наладится.

Володя окликнул другого прохожего. Тот тоже отдал ему честь.

– Скажи, товарищ, – слово подобралось само собой, – во сколько пароход из Крыма?

– Какой пароход?

– С эвакуацией. Из Крыма, – и тут до Володи дошло, что нить времени куда-то спуталась.

– Сейчас сюда заходят только военные суда из Сухуми и Поти. Крым оккупирован.

– Кем?

– Немцами.

Прохожий поймал на себе удивленный взгляд Володи и сделал ещё более удивленный.

– Спасибо, понятно.

На самом же деле, всё окончательно запуталось, перемешалось. Словно шкаф, в который годами складывали стопки файлов, подшивали папочки, сортировали все по датам и местам, а потом, в самый неподходящий момент, скажем, во время какой-то инспекции, уронили с грохотом на пол. Тоска сжала сердце ядовитым плющом, застряла в трахеи и мешала дышать полной грудью.

Володя встал, отряхнулся, медленно пересек площадь и постучал в дверь канцелярии. Не открыли. Постучал снова. Обошёл здание с другой стороны, и на этот раз его попытка проникнуть оказалась успешной.

Дверь открыл молодой человек. По-видимому это какой-то мелкий клерк, но одет он был очень опрятно. Увидев на пороге советского офицера, сразу впустил.

– А вы к кому, уважаемый? – спросил турок на ломаном русском.

– К начальству. По поводу кораблей из Поти.

– Одну минуту. Я вас провожу.

Винтовая лестница казалась длиннее, чем она могла бы быть в таком здании. Древесина скрипела под сапогами. Володя вел рукой по стене, пока поднимался, и оглядывался назад, чем привлек внимание проводника.

– Все хорошо?

– Да, ведите.

На верхнем этаже всё пространство замыкалось в длинный коридор, который уходил в арку, ведущую на балкон. Клерк повел по мрачному коридору, освещаемому лишь небольшими электрическими лампами, влево. Володя отметил для себя, что больше людей здесь не было. Откуда им взяться? Ночь ведь. Но все же? А начальству положено дежурить? Может быть, вправду кого-то ждут? Не понимая ничего, Володя решил отчаянно подыграть, если случится такая возможность, использовав всю замеченную за ночь, а может за две, информацию.

Наконец его привели к тяжелым вратам. Турок постучал. Из-за тяжелых древесных плит послышался невнятный говор. Володю впустили. За тяжелым дубовым столом сидел, поглаживая столешницу руками, усатый дядька. Он не был типичным турком, а скорее полукровкой. Возможно, потомком давних браков янычар с малороссами.

– Что привело вас ко мне? – почти на чистом русском языке спросил он.

Володя не знал, как представиться, поэтому решил обобщить.

– Офицер советской армии. Честь имею.

– Присаживайтесь.

– Благодарю.

– А вы случайно не дворянин? Не царской ещё армии? Однако нет, слишком молоды. Так чем же я вам обязан?

Турок все сильнее поражал Володю отсутствием характерного акцента.

– Вопрос личный. Меня интересует, придёт ли пароход сегодня утром из Крыма.

Удивлённый взгляд нового человека уже не удивлял.

– Какой же пароход? – протяжно завыл собеседник.

– Из Крыма, – спокойно повторил Володя.

– Вам ли не знать… А впрочем. Пароход всё-таки есть, но из Поти. Эвакуационный. Там, вероятно, будут беженцы и из Крыма, сначала бежавшие на Кубань, а затем на Кавказ. Вас это интересует?

Володя искренне не знал, что ответить, но кивнул.

– В шесть утра, – сухо ответил турок, – но это всё очень примерно, как вы понимаете.

– Буду ждать. Благодарю.

– Я хочу вас пригласить на балкон, как офицер офицера, – прищурился собеседник.

– Почему бы не скоротать время?

– Верно-верно.

Турок встал, оглядел стол и поманил рукой советского офицера. Володя последовал за ним. Начальник откинул тяжелые занавески, после чего пространство вокруг резко схлопнулось. Яркий свет ослепил. Казалось, он сейчас упадет. Равновесие удалось удержать, но после того, как глаза снова начали ощущать окружающее пространство, наступил ужас – совершенно иной мир.

3.