Оценить:
 Рейтинг: 0

Жить не обязательно

<< 1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 25 >>
На страницу:
16 из 25
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Утром, провожая Петра Поликарповича, Гарт кивнул на винтовку, оптика на которой была заботливо прикрыта колпачками:

– А я не люблю зимой со стёклами. Дохнул – иней. Пока протрёшь, олени ушли.

– Аккуратней дыши, – усмехнулся Полукарпыч и добавил озабоченно:

– Волк на путик пошёл. Пугаю, а то в длинну ночь даст прикурить. У тебя-то как?

– Не видал пока.

– Ну и не дай бог. А то всю работу спортят.

Пока Полукарпыч разворачивал нарты и приводил в порядок собачьи алыки-постромки, Сашка успел разглядеть, как его сосед пугает своих врагов. Насмерть «испуганная» волчья морда скалила жёлтые клыки из-под небрежно накинутого на тушу куска парусины.

Сашка долго смотрел упряжке вслед. Ольховик получил прозвище «Полукарпыч» не от созвучия с отчеством своим, а потому, что никогда больше половины плана не давал. Зато каждый год. Даже когда песца в тундре – шаром покати. Откладывал, очевидно, на чёрный день, а потом сдавал. Поди докажи, когда взято. Если правильно обработанная шкурка год-два в холоде пролежала, – от свежей не отличить.

Начальство его за это не любило, но Полукарпыч мало беспокоился.

– А что они меня уволят? Я тридцать лет тута. За войну – три «Славы» и ранение. А ну-ко?

У этого человека, говорили Гарту охотники, есть брат-погодок, Михаил Поликарпович. Но не ужились братья. До ссоры доходило, до драки, карабин друг от друга прятали. И разъехались. Своё решение и тот и другой объяснили начальству так:

– Он всё неправильно делат!

Михаил взял зимовку в тундре, Пётр – на побережье.

Говорят, ростом, ухваткой, отношением к людям – во всём они разные.

Но голоса до того похожи – по рации не отличить.

Гарт вырос в дружбе со своими сёстрами и братьями, вражда между родными была ему вчуже и напоминала историю про Каина и Авеля.

19. Черныш, Малыш и стрелы

Когда стрелы были вчерне готовы, Сашка выгладил их острым куском обсидиана, расщепил хвосты и вставил в расщепы не перья, а тонкие деревянные пластины, которые закрепил нитками.

Противоположные концы он подстрогал под каждый наконечник отдельно, обмазал у костра горячей древесной смолой и насадил наконечники.

Получилось пять стрел. Из них две простые, а три с куском гвоздя в острие.

На эту работу ушло два дня. Или три. Сашка забыл делать чёрточки на камне, а когда опять стал их делать, никак не мог вспомнить, сколько же дней он не царапал камень, и сделал две черты.

Когда становилось темно перед глазами и нож и деревяшки падали из рук, Сашка поворачивался так, чтобы солнышко светило в лицо, и просто лежал, впитывая свет. Почему-то очень важно было чувствовать кожей свет.

Если было совсем невмоготу, – пил воду.

Чайки привыкли к его лежачему положению и перестали кричать. Лемминги стали шуршать у самых ног. Чёрный ворон повадился каркать, пролетая над костром. Песец-воришка, стал подходить близко и тявкать.

– Что, Черныш, кушать хотца? – спросил у него Сашка.

– Вау! – ответил Черныш.

– Погоди, сейчас! – стараясь не делать резких движений, Сашка достал из кастрюли кусочек недоеденного рагу «ассорти а ля Ботфорт» и кинул Чернышу под ноги.

Песец отскочил, но потом осторожно, не сводя с человека настороженного взгляда круглых жёлтых глаз, подкрался, схватил кусочек и убежал.

Буквально через десяток секунд появился вновь. На этот раз он не тявкал, а лишь выжидательно смотрел на человека и облизывался.

Сашка кинул ему ещё кусочек рагу. Черныш съел его «не отходя от кассы» и снова облизнулся.

Бросил песцу сушёную рыбку. Но так, чтобы она упала неподалёку. После некоторых колебаний Черныш рыбку рывком подобрал. Проглотил и подошёл поближе.

Вскоре он уже брал у Сашки еду из рук. Осторожно брал, самым кончиком остренькой мордочки прикасался, быстро хватал и убегал.

– Черныш, а ты не лопнешь? – Гарт медленно поднялся со своего ложа. Он скормил этому вёрткому щенку полкило мяса и с десяток рыбок, а тот всё ещё попрошайничал.

Проследив за зверьком, Гарт увидел, что он давно уже набил брюхо и теперь просто закапывает подачки в мох. Метрах в тридцати, за небольшим камнем. Запас делает. Нимало не смущаясь тем, что человек всё видит.

– Ах ты жулик! Пока то не съешь, больше не получишь!

Черныш ещё долго танцевал в трёх метрах от Гарта, но, убедившись что подачек больше не будет, скрылся.

И ещё Гарт прикормил лемминга.

Несколько этих бесхвостых красноватых мышей то и дело шмыгали по своим дорожкам у самых ног, затем один лемминг осмелел, подобрался поближе, схватил лапками рыбку и стал её поедать, быстро-быстро шевеля усатой мордашкой.

Это было очень забавно.

– Малыш, ты же вегетарианец, нельзя тебе рыбу!

Малыш бросил рыбку и юркнул под мох, но спустя мгновение появился снова и стал это лакомство доедать. Наверное, соль нужна всем живым существам и тундровые мыши тут не исключение.

Гарт осторожно убрал оставшуюся рыбу и положил на мох кусочек шоколада.

И шоколад пришёлся ко двору. И он был съеден с завидной скоростью.

Тогда парень положил махонький кусочек на ладонь. Малыш без страха взобрался на ладонь и кусочек съел.

– Хватит, а то живот заболит!

Малыш покрутился, покрутился на горячей от жара ладони, свернулся калачиком и закрыл глаза: «Пожрали, теперь можно и поспать!»

Сашка держал его так, пока не устала рука, а потом осторожно стряхнул на мох возле лемминговой дорожки. Малыш понял и побежал домой.

Больной не мог ничего есть, хотя и понимал, что надо. На второй (или третий) день закончились топливо. Он поднялся и побрёл за дровами. И понял, насколько ослаб: стоило наклониться, и в голове раздавался звон, а перед глазами разливалась темень.

Это его очень испугало, и он через силу съел кусочек чёрствой лепёшки и запил водой.

Эх, как нужен сейчас горячий, свежий олений бульон!

<< 1 ... 12 13 14 15 16 17 18 19 20 ... 25 >>
На страницу:
16 из 25