Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа

Столь массовый протест оказался неожиданностью и для власти, и для оппозиции. Еще в конце ноября подавляющее большинство политических противников Януковича было уверено в невозможности вывести народ на улицы – люди, мол, слишком разочарованы итогами Оранжевой революции, которая привела к власти третьего президента Украины Виктора Ющенко. Украинские избиратели остались недовольны его правлением: президентские выборы 2010 года Ющенко проиграл с разгромным счетом, набрав всего 5,5 % голосов.

Янукович не смог бы победить в 2010 году без поддержки крупного бизнеса и части среднего класса, которые отвернулись от его главной соперницы Юлии Тимошенко. Олигархи опасались непредсказуемости Тимошенко, обеспеченных горожан раздражал ее безудержный популизм. Янукович, казалось, извлек уроки из поражения на президентских выборах 2004 года, когда он сделал ставку на фальсификации. В 2010 году он апеллировал не только к своему традиционному электорату на юге и востоке страны. Идя к власти, он позиционировал себя как реформатор.

В этом амплуа Янукович продержался недолго. Уже осенью 2010 года Конституционный суд пошел навстречу новому президенту и существенно расширил его полномочия.

Иллюзия всевластия не пошла Януковичу на пользу. Сотрудничество с Международным валютным фондом, гарантировавшее здравость экономической политики, быстро сошло на нет. Пропрезидентская «коалиция» становилась все у?же и у?же[4 - Андерс Ослунд. Вся власть – семье, Forbes Украина, № 3, 2012, c. 20.]. Из старых соратников в одной лодке с Януковичем осталось не так много людей – премьер-министр Азаров, спикер Верховной Рады Владимир Рыбак, богатейший украинец Ринат Ахметов, Клюев… После парламентских выборов осенью 2012 года на первый план выдвинулись люди из ближнего круга Януковича. В него входили старший сын президента Александр Янукович, первый вице-премьер Сергей Арбузов, министр доходов и сборов Александр Клименко, министр внутренних дел Захарченко. Наблюдатели прозвали эту группу «Семьей».

На последних перед революцией выборах главная опора Януковича, Партия регионов, выступила хуже, чем в предыдущий раз. В 2007-м за «регионалов» проголосовало 34,4 % избирателей, в 2012-м – 30 %. И хотя за счет победителей в одномандатных округах фракция ПР увеличилась со 175 до 186 депутатов из 450, для «Семьи» это был тревожный звонок. Но вместо поиска новых союзников молодежь из окружения президента сделала ставку на закручивание гаек.

Концентрация денег и силовых полномочий в руках «Семьи» вызывала не просто недовольство, а страх практически у всей украинской элиты. «Семейные» начали подминать под себя целые сферы экономики – от угольного бизнеса до импорта энергоносителей и нелегальных банковских операций[5 - Хороший очерк коррупции во времена Януковича дает Эндрю Уилсон (Andrew Wilson, Ukraine Crisis, Yale University Press, 2014, pp. 53–60. Основным источником обогащения «Семьи» оставался государственный бюджет. В декабре 2013 года старший научный сотрудник Peterson Institute for International Economics Андерс Ослунд оценивал масштаб разворовывания бюджетных средств в сумму от $8 до $10 млрд в год. См. Anders Aslund, Payback Time for the «Yanukovych Family», 11.12.2013, http://blogs.piie.com/realtime/?p=4162 (http://blogs.piie.com/realtime/?p=4162).]. Олигархи понимали, что скорость и жадность, с которыми действует «Семья», неизбежно приведут ее в сферы, занятые другими крупными игроками. Рассчитывать на победу в прямом противостоянии с силовым аппаратом Януковича олигархи не могли.

Причины недовольства среднего класса были более идеалистического и более общего свойства: люди мечтали о сохранении демократических свобод и внедрении европейских правил игры. «Авторитаризм не пройдет», – таким был их девиз. В активной части общества накапливалось недовольство самой моделью власти, основанной на бесконтрольности и вседозволенности.

Бюрократический аппарат тоже не переваривал «семейных» – слишком грубо и топорно те действовали. Для молодежи из окружения старшего сына Януковича не существовало ни авторитетов, ни ограничений. Это пугало всех, даже старших представителей донецкого клана – одну из основных политических опор Януковича.

К осени 2013-го власть получила несколько ясных сигналов, что в стране закипает недовольство. В июне-августе 2013 года в поселке Врадиевка и за его пределами прошли многолюдные акции гражданского неповиновения в ответ на изнасилование и избиение местной жительницы милиционерами. Люди требовали отставки министра внутренних дел. Янукович предпочел проигнорировать это требование летом, проигнорировал его и зимой – несмотря на бесчинства «Беркута» в Киеве.

После парламентского демарша 16 января протест перестал быть мирным. Но все новые попытки подавить Майдан оказались тщетными. Режим Януковича продержался еще чуть больше месяца и рухнул 22 февраля – после трех дней кровавого противостояния, обернувшегося гибелью «Небесной сотни» (102 протестующих, не считая девяти горожан, убитых в предыдущие недели) и десятков милиционеров.

Янукович бежал из Украины, а лидером социологических опросов стал Порошенко, во время Майдана находившийся как бы в тени оппозиционной «тройки» – Арсения Яценюка, Виталия Кличко и Олега Тягнибока.

Наступила весна. Атмосфера в Киеве была незабываемой. Скорбь о погибших мешалась с каким-то удивительным подъемом. На Майдане пахло гарью и оплакивали погибших. А с другой стороны – чувство новой страны, безграничных возможностей. Я снял офис, начал подыскивать интересные объекты для инвестиций. Смотрел какие-то проекты, вел переговоры. Ни я, ни мои собеседники не могли и подумать, что напряжение на востоке обернется большим кровопролитием.

Раз в три-четыре недели я встречался с Порошенко – обсудить бизнес-идеи, расспросить о происходящем. Только однажды в наших беседах проскользнул намек на совместную работу. Порошенко сказал, что было бы здорово создать совет по инвестициям, который подстегивал бы реформаторские усилия правительства. Было совершенно ясно, что без больших проектов, без крупных иностранных инвестиций сдвинуть ситуацию в экономике будет трудно.

Ситуация в Крыму развивалась от плохого к ужасному, но мне казалось, что Крымом конфликт и закончится. 27 февраля российский спецназ захватил здание парламента в Симферополе – столице Крымской автономии. Новым лидером региона был провозглашен никому не известный Сергей Аксенов – лидер микроскопической пророссийской партии (на предыдущих выборах в Верховный Совет Крыма она получила 4 % голосов), человек с темным прошлым[6 - По словам бывшего депутата Верховной Рады Украины Андрея Сенченко, в 1990-е годы Аксенов «был обычным бригадиром в организованной преступной группировке». См. Дмитрий Волчек «Премьер по кличке “Гоблин”», Радио Свобода, 01.03.2014, http://www.svoboda.org/content/article/25281940.html (http://www.svoboda.org/content/article/25281940.html).]. 16 марта оккупационная власть провела плебисцит о присоединении полуострова к России, а всего через день Москва объявила о включении Крыма в состав своего государства.

Украинская армия не оказала сопротивления захватчикам.

В марте-апреле брожение охватило Луганскую и Донецкую области. 6 апреля толпа захватила здание Службы безопасности Украины в Луганске. 12-го группа российских диверсантов во главе с Игорем Гиркиным заняла Славянск, город со 130-тысячным населением, расположенный на полпути между главными центрами украинского востока – Харьковом и Донецком. В тот же день под контроль сепаратистов перешел Мариуполь – индустриальный центр с 480 000 жителей на побережье Азовского моря.

Поначалу я не придавал событиям на востоке большого значения, думал, у власти хватит сил положить конец беспорядкам, как это произошло в моем родном Харькове. Весь март город лихорадило, 6 апреля сепаратисты захватили областную администрацию. Два дня спустя здание освободили – операцию провел министр внутренних дел Арсен Аваков. На этом история харьковского сепаратизма, по большому счету, и закончилась.

В апреле 2014-го я решил, что не могу позволить себе паузу длиною в год. В Украине появляются новые возможности, а я буду в отъезде и все пропущу? Вот только съезжу с друзьями на Ближний Восток – в Израиль и Иорданию, а потом вернусь и займусь делами.

Мы тренировались бок о бок с израильским спецназом: спускались с моста в надувные лодки, учились освобождать заложников – со стрельбой холостыми, с «ранеными», которых нужно перетащить в безопасное место, чтобы сделать укол. Караваном из шести броневиков въезжали в поселок через ворота в высокой стене. Мы не сталкивались с реальными боевыми действиями, но все было по-настоящему.

– Если будут стрелять, не волнуйтесь, – напутствовали нас инструкторы. – Людей у нас достаточно.

Израильский патриотизм буквально заражает. Страна, практически не имеющая полезных ископаемых, расположенная на скудных почвах, окруженная врагами, демонстрирует чудеса эффективности. Мы гостили у фермеров, которые живут на израильском фронтире в совершенно спартанских условиях. Никто не заставлял их туда ехать. Представьте себе бородатого фермера с пистолетом на поясе, который рассказывает, что на этой земле будут жить и работать его дети, что скоро у него будет в полтора раза больше коз, чем сейчас, что он начал делать сыр…

Мы говорили с солдатами-срочниками. В них нет ничего сверхчеловеческого. Обычные парни и девчонки, готовые умирать и убивать за свою страну. Этого инстинкта очень не хватало нашим ребятам в первые недели боев на востоке, без него не выстоять в схватке с сильным врагом.

Звонок Порошенко застал меня на юге Иордании.

Недавно я еще раз анализировал тот разговор. Возможно, в глубине души я согласился с предложением Президента почти сразу. Было три соображения, которые обусловили мое «да».

Во-первых, впечатления от израильского патриотизма срифмовались с послереволюционной эйфорией в Киеве, с ощущением того, что перед Украиной и моим поколением открылись совершенно небывалые перспективы. Мы можем поменять страну, сделать ее открытой, комфортной для бизнеса и обычных граждан.

Во-вторых, я воспринял предложение как управленческий вызов. Да, я руководил крупнейшим в Украине медиа-холдингом, но государство – самая крупная организация, которую только можно вообразить. Такой шанс выпадает раз в жизни. Сюда же примешивался и другой мотив: сколько можно критиковать тех, кто нами правит? Не нравится – попробуй сделать лучше.

Наконец, личный фактор. Я всегда глубоко уважал Петра Порошено. Мне хотелось ему помочь.

Знай я то, что знаю сегодня, принял бы я иное решение? Я, как, наверное, и подавляющее большинство украинцев, не предвидел, что антитеррористическая операция на Донбассе перерастет в настоящую войну. Второй ошибкой в оценке ситуации был чрезмерный оптимизм в отношении экономических перспектив. В частности, я недооценивал степень неэффективности госсектора. Это заблуждение разделяли со мной многие, тем более что повод к оптимизму давал и Международный валютный фонд, который 30 апреля 2014 года одобрил новую программу поддержки Украины – первую после четырехлетнего перерыва. Это означало, что в течение двух лет страна может рассчитывать на получение $17 млрд.

У меня нет ответа на вопрос, вынесенный в начало предыдущего абзаца.

* * *

Президент подписал указ о моем назначении 10 июня 2014 года.

Здание на Банковой улице, где расположена Администрация Президента, построено в конце 1930-х для штаба Киевского особого военного округа. Проект утверждал командующий округом Иона Якир, расстрелянный в 1937 году в ходе сталинских чисток. После войны здесь разместился Центральный комитет Компартии Украины. По этим коридорам ходил маршал Жуков, здесь работали первые секретари ЦК КПУ Никита Хрущев и Владимир Щербицкий. Сразу после распада СССР в здание заселились президентские структуры, но в первые месяцы работы меня не оставляло ощущение, что с советских времен здесь мало что изменилось. «Обкомовские» интерьеры. Люди из 1980-х. Во многих кабинетах не было компьютеров.

В апреле 2015-го на подступах к моей приёмной на втором этаже администрации открылся Second Floor Art Center. Длинный, лишенный солнечного света коридор, который всегда вселял в посетителей страх и покорность, превратился в пространство свободы для художников, создающих новые представления о нашей стране. По выходным доступ к этому пространству получили обычные граждане, не имеющие регулярных пропусков для посещения АП.

Первая выставка «Деятели Украины» была посвящена выдающимся представителям нашей страны в интерпретации группы иллюстраторов Pictoric. Художническая смелость в изображении канонических фигур украинской истории и культуры захватывала дух: авангардный портрет основоположника украинского романтического театра Леся Курбаса – из кругов, овалов и немного наивной типографики; ярко-красный с четырех сторон и черный в центре ковер, усеянный мифологическими образами, месяцами и глазами-апотропеями, – изображение классика мировой литературы Николая Гоголя; лубочный лик мецената и просветителя Константина Острожского. Сплав старого и нового, авангарда и традиции – все это, на мой взгляд, настраивало посетителя на творческий лад, раскрепощало мысль, заставляло задуматься о своем вкладе в будущее страны.

Впрочем, я забежал вперед.

Чувство остановившегося времени усиливалось во время общения с чиновниками. Очень скоро я убедился в том, что средний уровень большинства госслужащих в Украине очень низкий. Причина – отрицательный отбор: на госслужбу приходили люди, не сумевшие найти себя ни в частном секторе, ни в общественной жизни.

Это не значит, что в Украине совсем нет карьерных чиновников высокого класса. К их числу относятся и министр иностранных дел Павел Климкин, и посол в США Валерий Чалый, и мои заместители Константин Елисеев и Алексей Днепров, и губернатор Харьковской области Игорь Райнин. Могу назвать еще десятки фамилий, но это исключение, а не правило.

Другое неприятное открытие – неготовность чиновников работать на результат, нежелание принимать решения. Выходцу из бизнеса, мне было некомфортно иметь дело с людьми, которые постоянно чем-то заняты, но эта их занятость ни к чему не приводит. Это страшно раздражало.

Третье, что меня поразило: у многих людей, в том числе прошедших Майдан, отсутствовало понимание того, что страна изменилась, что «жить по-новому» – это не просто предвыборный слоган Петра Порошенко, а требование исторического момента. Летом 2014-го большинство высших чиновников и связанных с государством бизнесменов продолжали жить в старой парадигме. Да, воровства стало меньше, коррупционные потоки обмелели, но государственный бюджет, как и прежде, воспринимался как главная кормушка.

Добавьте к этому нескоординированность – и вы получите модель государства, у которого нет ни стратегии, ни квалифицированного топ-менеджмента. В таком государстве крайне трудно провести в жизнь любое управленческое решение. Почти недееспособный государственный аппарат – а в стране война, рост внутриполитической напряженности, углубление экономического спада.

Довольно быстро выяснилось, что кадровый вопрос – самый острый. У нас не было не то что запасных на скамейке, саму скамейку давно вынесли. Нормальный человек (если не относить к этой категории опытных коррупционеров) вряд ли пойдет на ответственную, но низкооплачиваемую работу. Но – глаза боятся, а руки делают.

Одним из моих первых решений было сократить численность сотрудников администрации на 20 %. По сравнению с аналогичным органом при Кабинете Министров – секретариате – она была не слишком большой (730 человек – штат секретариата, 579 – администрации), но чтобы иметь право что-то требовать от других, начинать нужно с себя. Этот план мы даже перевыполнили: к концу 2014-го штат администрации был сокращен на 27 %, а оставшиеся позиции были на 80 % заполнены новыми людьми.

Основной кадровый резерв я видел в частном секторе. Дело было за малым – убедить высокооплачиваемых менеджеров и владельцев бизнеса поработать на страну. Фактически – на волонтерских началах.

Закрыть направление «судебной реформы» я уговорил 37-летнего адвоката Алексея Филатова. Считаю его одним из лучших юристов Украины. Мы с ним долгое время взаимодействовали в бизнесе. Бывали в довольно сложных ситуациях, в которых он проявил себя и как отличный переговорщик, и как качественный юрист. Приходится слышать, что Филатов недостаточно радикален. Не считаю эти упреки справедливыми. Главное – что зимой 2016 года он по-прежнему в строю, несмотря на критику и давление извне, и его команда работает над перезагрузкой судебной системы.

Моим первым заместителем я предложил Президенту назначить 46-летнего миллиардера Юрия Косюка – создателя одной из самых эффективных аграрных компаний страны. Контролируемый Косюком «Мироновский хлебопродукт» – единственная украинская сельскохозяйственная компания, акции которой торгуются на Лондонской бирже. На его плечи предполагалось возложить вопросы логистики и снабжения силовых структур – одно из ключевых направлений, с учетом ожидаемого возобновления антитеррористической операции на востоке.

В одном из интервью Косюк назвал своих ровесников, ушедших в политику, «троечниками». На его примере я убедился в том, что не каждый успешный бизнесмен способен втянуться в бюрократическую работу – особенно если речь идет о государственной машине, работающей с очень невысоким коэффициентом полезного действия.

Компенсировать «провалы государства» приходилось с помощью 15–16-часового рабочего дня. Для Косюка такой график оказался слишком изматывающим, о чем он честно сказал через два месяца после прихода в администрацию. Несмотря на то, что график легче не стал, Юрий доработал на Банковой до начала декабря 2014-го года. Среди прочего привлеченные им эксперты помогали осенью готовить закон об Антикоррупционном бюро. Он остался в команде Президента – но в более щадящем режиме.

«Командировка» Косюка в администрацию оказалась полезна и в другом отношении. Поток совещаний, звонков, переговоров подхватывает, ты постоянно чем-то занят 16 часов в сутки и некогда пообедать, а потом оглядываешься назад и понимаешь – неделя прошла, а результат не очевиден. Несовместимость одного из самых эффективных украинских менеджеров с госслужбой – хороший повод лишний раз посмотреть на себя и организацию работы критическим взглядом.

Оглядываясь назад, думаю, что в первые месяцы мне стоило действовать и радикальнее, и жестче.

Постепенно у меня вырабатывалась привычка задавать себе вопрос – где те реальные изменения, которые могут почувствовать обычные люди. К осени я «ощупью» сформулировал для себя ответ: первое и самое главное изменение – это привлечение на госслужбу новых кадров. То, что началось в администрации, должно было продолжиться обновлением Кабинета Министров после парламентских выборов. Президент поддержал мою инициативу привлечь к подбору кандидатов на руководящие посты в новом правительстве и государственных компаниях серьезные кадровые агентства, имеющие опыт работы с государственными структурами США и Европейского Союза.