Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа

На самом деле, мы приложили максимум усилий, чтобы наполнить «Комсомолку» и «АиФ» украинским содержанием. Наши московские партнеры поначалу исходили из того, что украинские материалы будут занимать 15 %, от силы 20 % каждого номера. Мы настояли на своем, так что кроме анекдотов на последней странице и каких-то общечеловеческих материалов все статьи были посвящены украинской проблематике. Два месяца мы доказывали владельцам лицензии, что в шапку первой страницы «Комсомолки» необходимо поставить слово «Украина».

Издавая украинские версии советских газетных брендов, мы приучали нашу аудиторию, ностальгирующую по СССР, к мысли, что она живет в другой стране. Эти издания не были «проукраинскими» в том смысле, что они не пытались навязать русскоязычному югу и востоку новую идентичность, но и «пророссийскими» они точно не были.

Сегодня украинская «Комсомолка» почти не видна. Крым с Донбассом давали не меньше 40 % ее аудитории, а с учетом того, что тираж газеты после прихода нового владельца сильно упал, ее влияние на общественную жизнь пренебрежимо мало.

Финансовый кризис 1998 года стал для Украины последним испытанием перед возобновлением экономического роста. Осенью 1999-го Кучма легко переизбрался президентом, победив во втором туре лидера коммунистов Петра Симоненко. С подачи правоцентристских фракций Рады президент выдвинул на пост премьер-министра главу Национального банка Украины Виктора Ющенко. Кабинет, который сформировал Ющенко, сократил государственные расходы, заставил олигархов платить налоги кэшем, а не денежными суррогатами, покончил с неплатежами в электроэнергетике. 2000 год стал первым годом экономического роста после десятилетнего перерыва.

Но даже шестипроцентный экономический рост не гарантировал политической стабильности. Убийство репортера Георгия Гонгадзе, совершенное высокопоставленными сотрудниками милиции, и скандал вокруг поставок украинских комплексов радиотехнической разведки в Ирак (как выяснилось впоследствии, раздутый на пустом месте) подорвали репутацию Кучмы на Западе. Ющенко был отправлен в отставку. Украина втягивалась в затяжной политический кризис, связанный с запланированными на 2004 год президентскими выборами. Кучма то ли думал продлить свое правление, то ли искал преемника. После того, как его выбор пал на губернатора Донецкой области, в прошлом дважды судимого Виктора Януковича, стало ясно, что развязка будет драматичной.

Восстановление экономики и рост протестных настроений парадоксальным образом шли рука об руку. Оранжевая революция 2004 года произошла, когда темпы экономического роста достигли пика. Тот рекорд (в 2004 году ВВП вырос на 12,1 %) не перекрыт до сих пор.

Третий Президент Украины Виктор Ющенко пришел к власти на волне чрезвычайно высоких ожиданий. К сожалению, новая власть не сумела воспользоваться своей популярностью и поддержкой Запада для проведения глубоких реформ. Большинство проблем, которые стоят сегодня перед Украиной, следовало начать решать еще в первый год президентства Ющенко.

Мы понимали, что в недалеком будущем UMH станет в Украине тесно. Дальше расти в тех сферах, которые мы выбрали, – печатная пресса, радио, интернет, можно будет только за счет сверхусилий. Рядом находился российский рынок размером в 143 млн человек, а если добавить Беларусь и Казахстан – то и еще больше. Мы открыли офис в Москве еще в конце 2003 года и начали издавать в России недорогие массовые журналы. В ноябре 2005-го к ним добавилась «Теленеделя», причем мы начали издавать ее не в Москве, а в Самаре.

Так мы стали международной компанией. Нам пригодился опыт создания сетевого продукта в Украине. Мы быстро выстроили сеть в 21 российском городе, еще в десятке городов работали наши франчайзи. В 2008-м «Теленеделя» вошла в первую десятку самых тиражных российских изданий. Начиная с 2007-го я проводил в Москве полторы недели в месяц, приходилось бывать и в других крупных российских городах – Санкт-Петербурге, Новосибирске, Самаре, Уфе, Казани и т. д.

Легко ли вести бизнес в России? Мы выпускали развлекательные журналы, так что никакого интереса к нам Кремль не проявлял: заплатил налоги – и спи спокойно.

Этот опыт помог мне лучше понять российский менталитет и то, насколько сильно он отличается от украинского. В Москве все вопросы решаются быстрее и прямолинейнее, чем в Киеве. «Нет» у россиян – это «нет», зато если вы с контрагентом ударили по рукам, вероятность того, что соглашение будет выполнено, существенно выше, чем в Украине. У нас прямой отказ воспринимается чуть ли не как оскорбление, поэтому ответ «да» может иметь множество значений.

Весной 2008 года UMH прошла листинг на Франкфуртской бирже – первой из украинских медиакомпаний. В результате частного размещения мы привлекли больше десяти инвесторов, которые приобрели 15 % акций холдинга, оценив его в $300 млн.

Великая Рецессия спутала нам все карты. До обострения финансового кризиса осенью 2008-го мы развивались по утвержденному бизнес-плану, но падение рекламного рынка и девальвация гривны и рубля (мы печатали журналы на импортной бумаге) изменили ситуацию не в нашу пользу.

К тому моменту, когда в Украине снова поменялась власть и президентом стал Виктор Янукович, UMH был зрелой компанией, с большим портфелем брендов в печатных СМИ, радио и интернете – во всех этих сегментах мы были лидерами. Кроме того, мы развивали свою розничную сеть, владели двумя типографиями. В России мы входили в десятку крупнейших медиакомпаний. В 2009-м мы получили право на издание в Украине Forbes, и в марте 2011-го он появился на прилавках. Все рекламные площади в первом номере были проданы месяцев за восемь до его выхода в свет. Еще через год мы договорились с Conde Nast о лицензии на украинский Vogue.

В 2010-м я смотрел в будущее со сдержанным оптимизмом. Янукович, казалось, извлек уроки из своих прошлых ошибок. Отсутствие природной ренты делало, на мой взгляд, невозможным установление в Украине авторитарного режима: для подавления конкуренции в экономике и политике у нашей власти просто слишком мало денег. Признаю, я недооценил изобретательность донецкой команды. С самого начала она ставила перед собой задачу сделать Януковича всесильным и несменяемым. Ситуация в политической жизни и экономике ухудшалась из месяца в месяц.

Первый серьезный разговор с акционерами о том, что нам, возможно, имеет смысл подумать о продаже бизнеса, состоялся у меня в декабре 2012 года.

К этому времени UMH Group вошла в десятку крупнейших медиакомпаний СНГ. В Украине наш бизнес уперся, по большому счету, в потолок, а для экспансии в России требовалось много инвестировать. Задолженность группы перед банками составляла $80 млн. Для развития необходимо было привлекать новый капитал.

Проблем с этим не предвиделось. К нам в офис стали наведываться финансисты из JPMorgan, Credit Suisse, UBS и других серьезных инвестбанков. Мы планировали разместить акции на Варшавской бирже (для Лондонской наша компания была недостаточно большой). Наряду с увеличением инвестиционных возможностей IPO помогало решить еще две задачи. Во-первых, повысить ликвидность акционерного капитала. Во-вторых, усилить защищенность компании. Аппетиты ближнего круга Януковича росли. Размещение акций UMH на западной площадке, увеличение числа иностранных акционеров стало бы для нас дополнительным рвом с водой, отпугивающим потенциальных захватчиков.

Вскоре мы убедились, что план с IPO не сработает. От энтузиазма в отношении украинских компаний, царившего на Варшавской бирже во второй половине 2000-х, не осталось и следа. У всех на слуху были истории про украинских бизнесменов, привлекавших деньги в Польше под нереалистичные или откровенно лживые обещания. Нормальной капитализации в таких условиях получить было невозможно.

Другим вариантом было привлечь крупного акционера из среды private equity[13 - Индустрия прямых инвестиций (англ).]. Третий возник в ходе обсуждения IPO с одним из российских фондов. Один из его менеджеров задал мне вопрос: «А не хотите ли вы продать все целиком?»

Я никогда не строил UMH на продажу. Я исповедовал долгосрочный подход к бизнесу – компанию нужно строить на всю жизнь, чтобы она зарабатывала достаточно денег и для себя, и для акционеров. Но ситуация, сложившаяся в конце 2012 – начале 2013 года, подталкивала к принятию быстрых решений.

Разговор с менеджером российского фонда имел продолжение. В начале 2013-го от лица одного из своих российских клиентов он сделал нам предложение продать UMH на чрезвычайно выгодных условиях. Потенциальным покупателем, как мы думали, выступал один из российских медийных гигантов, работающих в связке с Кремлем. Больше всего нас смущала предложенная россиянами структура сделки, которая, по их замыслу, должна была быть растянута на два года. Окончательная сумма зависела от экономической ситуации в Украине (мы понимали, что страна на пороге девальвации и, возможно, финансового кризиса), к тому же россияне настаивали на том, чтобы я оставался во главе компании до 2016 года. Возглавлять принадлежащий россиянам медиабизнес во время украинской президентской кампании 2015 года – такое предложение было не по мне.

В этот момент в списке потенциальных покупателей всплыло имя 28-летнего Сергея Курченко. Насколько я понимаю, он видел себя новым Ринатом Ахметовым. В джентльменский набор украинского олигарха входит футбольный клуб (в декабре 2012-го Курченко купил харьковский «Металлист» – одну из сильнейших команд Премьер-лиги), свои депутаты в парламенте (на это у него не хватило времени), банк (Курченко обзавелся крупным по украинским меркам Брокбизнесбанком, лопнувшим в марте 2014-го) и, конечно же, медиа.

UMH был на тот момент единственной серьезной медиагруппой, с которой можно было разговаривать о покупке. Все остальные крупные медиакомпании входили в олигархические конгломераты: их владельцам медиа были нужны для того же, для чего ими стремился обзавестись и Курченко, – для усиления своих позиций в политической борьбе и бюрократическом торге.

В ноябре 2012 года украинский Forbes написал о Курченко как о новом газовом короле, рассказав о его связях с семьей генерального прокурора и сомнительных схемах работы на энергетическом рынке. Можно ли было иметь с ним дело? У всех олигархов есть свои – реальные или приписываемые им – скелеты в шкафу. Означает ли это, что с ними нельзя заключать нормальные, прозрачные сделки? На мой взгляд – не означает. Иначе мы никогда не выйдем из логики холодной гражданской войны и бесконечного передела собственности.

Был и еще один резон, подталкивавший меня к продаже бизнеса. Оглядываясь на путь, пройденный UMH, я сознавал, что упорная реализация стратегии, выбранной еще в 1997 году, привела нас не совсем туда, куда нам следовало стремиться. Мы построили крупнейший издательский бизнес в Украине, занимали лидирующие позиции в радио-сегменте, владели самыми популярными в стране сайтами, но – пропустили поворот, когда нужно было концентрироваться на интернете. Если бы мы с конца 1990-х занимались интернетом с той же интенсивностью, с какой развивали издательский бизнес, мы, скорее всего, построили бы куда более крупную компанию, имеющую в своем портфеле не только интернет-медиа, но и сервисы. Компания нуждалась в радикальном обновлении стратегии.

Эти размышления побуждали меня взглянуть на UMH глазами инвестора, а не отца-основателя.

В июне 2013 года переговоры о продаже UMH были завершены[14 - С покупателем мы подписали договор о конфиденциальности, поэтому называть сумму сделки я не имею права.]. К 1 марта 2014-го компания должна была полностью перейти под контроль нового хозяина. Курченко не терпелось войти в права владения, поэтому сделка была завершена на четыре месяца раньше намеченного – в начале ноября 2013-го.

Через две с половиной недели начался Майдан.

Глава 3

Революция ценностей

В июне 2015 года на втором этаже президентской администрации, часть которого я преобразовал в арт-центр, открылась выставка. 16 крупных, в два человеческих роста, портретов. Лица солдат и офицеров, отличившихся в первой за 70 лет большой войне на земле Украины. В посетителя всматриваются комбаты и рядовые, разведчик и танкист, летчики, гранатометчик…

Полковник Петр Якимец. 43 года. Летом 2014 года планировал операцию по освобождению Донецкой и Луганской областей. В ходе операции размер оккупированной территории сократился в два с лишним раза.

Командир группы снайперов, майор с позывным «Мяч». 28 лет. Остановил продвижение вражеской автоколонны под Парасковиевкой.

Подполковник Василь Зубанич. 32 года. На Донбассе с мая 2014-го. В августе прорвался в Луганский аэропорт, чтобы прикрыть выход наших частей из окружения. Был ранен, продолжал руководить боем.

Я предлагал сделать портреты черно-белыми. Но автор снимков настоял на своем и был, признаю, прав: в цветных фото нет и намека на стилизацию, чуждую такому занятию, как война. Получились факты жизни, а не искусства.

Когда я пишу эти строки, все герои выставки в строю и продолжают рисковать собой. В наших министерствах видишь обычно совсем другие галереи – длинные ряды портретов экс-министров. На их фоне не так уж трудно выделиться в лучшую сторону. Среди министров Третьей республики были и профессионалы, и бессребреники, но если искать олицетворение тех бед, которые привели республику к краху, то лучшего, чем министерские галереи, пожалуй, и не найти.

Украинский политический класс несет всю полноту ответственности за кризис 2013–2015 годов. Нашим политикам и чиновникам только предстоит подняться на уровень солдат и офицеров, которые в момент наивысшей опасности защитили страну.

В этом есть элемент чуда. 20 с лишним лет украинцы жили с ощущением конца истории. После распада СССР казалось, что войн больше не будет – просто потому что воевать не с кем. Украину окружают союзники и на Западе и на Востоке – так думали почти все. Армия воспринималась как атавизм. По данным World Values Survey, в 1996–2014 годах доверие украинского общества к Вооруженным силам снизилось с 68 % до 59 % (сумма ответов «полностью доверяю» и «в значительной степени доверяю»). Для сравнения: уровень доверия к своим вооруженным силам в России достигал в 2014-м 67 %, в США – 83 %.

Как ни парадоксально, весной 2014-го армия оказалась одной из немногих государственных структур, способной хоть как-то выполнять задачи, возложенные на нее обществом. Да, доверие к Вооруженным силам снижалось, но все равно оно оставалось выше, чем к другим институтам: например, милиции, по данным последней волны исследований WVS, доверял 31 % украинцев, судам – 25 %.

Что представляла собой украинская армия после Майдана? Были отдельные части, было какое-то количество оружия и техники, но Вооруженных сил как эффективно управляемой и действующей организации попросту не существовало. Беспомощность перед лицом российской агрессии в Крыму продемонстрировала это со всей беспощадностью.

В современной войне компьютер, планшет в руках – это оружие. До 2014 года в украинских частях ничего подобного не было – ну, или практически не было. Нам досталась армия, застрявшая в 1980-х. Минобороны и Генштаб были совершенно не готовы к войне нового типа.

Зато были люди – командиры и рядовые, профессиональные военные и мобилизованные. Их было не много – весной 2014 года Генштаб оценивал численность боеспособных частей в несколько тысяч человек – но вокруг них начала происходить кристаллизация. Через полтора года после начала войны уже никому не придет в голову сказать, что в Украине нет армии[15 - В рэнкинге 2016 World Military Strength, который составлен ресурсом Global Firepower, Украина, с точки зрения оборонного потенциала, занимает шестое место в Европе. См. http://www.globalfirepower.com/countries-listing-europe.asp (http://www.globalfirepower.com/countries-listing-europe.asp).].

Защита суверенитета и территориальной целостности Украины – главная задача Президента, являющегося Верховным главнокомандующим Вооруженными силами Украины (ВСУ). Петр Порошенко с этой задачей справился. Дело не только в том, что нам удалось освободить значительную часть территории, на которой весной-летом 2014 года не действовали украинские законы. В кратчайшие сроки Украине удалось восстановить ключевой институт государства – армию.

В войска приходит новая форма и вооружение (эти процессы ускорились после назначения в октябре 2014 года министром обороны Степана Полторака), бойцы осваивают современные технологии ведения войны. Взять, например, радиолокационные станции контрбатарейной борьбы. Они определяют, откуда прилетел снаряд, и позволяют нанести точный ответный удар. Их появление в украинской армии позволило нивелировать огромное техническое преимущество противника. Летом 2014-го, когда операция по освобождению Донбасса была в самом разгаре, наша армия начала активно использовать беспилотники.

Какова кристаллическая решетка возрождающейся украинской армии?

Основную тяжесть боев в первые месяцы войны приняли на себя высокомобильные десантные войска. Самое известное из украинских десантных соединений – 95-я отдельная аэромобильная бригада, в мирное время базировавшаяся в самом центре Украины – в Житомире. Летом 2014-го ее бойцы участвовали в освобождении Славянска и Краматорска, проделали беспрецедентный 470-километровый рейд по тылам противника. Думаю, 95-я выдержала бы сравнение с любым аналогичным соединением в Европе.

Когда начиналась операция на востоке, 95-й командовал полковник Михаил Забродский. Потомственный военный, уроженец Днепропетровска. Два высших армейских образования – российское (Военная инженерно-космическая академия имени Можайского) и американское (Командно-штабной колледж армии США). Спокойный, немногословный. Типаж главного героя «Гладиатора». Прекрасная память, свободно говорит по-английски.

Карьера 42-летнего Забродского свидетельствует о том, что при всех своих недостатках Третья республика не была бессмысленной интерлюдией. Стратегическое маневрирование между Востоком и Западом, с креном все же в сторону Запада, принесло свои плоды в виде тысяч солдат и офицеров, получивших опыт совместных учений с НАТО и боевых действий в Ираке.

54-летний начальник Генерального штаба Виктор Муженко больше года возглавлял штаб украинского миротворческого контингента в Ираке. Начавшееся весной 2015-го обучение бойцов Национальной гвардии на Яворовском полигоне американскими и канадскими инструкторами – продолжение традиции, заложенной во второй половине 2000-х. В наследство от Третьей республики мы получили подготовленных летчиков и артиллеристов.