За чертой подземных врат

Макс почувствовал прилив сил.

– Нет! Сладенькое теперь только вечером, – она отодвинулась, помахав изящным пальчиком. – Я уже час как должна быть в комитете. Сегодня прилетает председатель восточного блока и с ним ещё какие-то шишки из корпораций. Странно, что босс не звонил, – Марика посмотрела на широкий чёрный браслет.

– Ты отключила связь вчера вечером.

– Вот чёрт, совсем забыла!

– Но отец тебя прикроет.

– На работе он босс, и влетает мне от него покруче, чем всем остальным. Кстати, я рассказала ему про тебя. Он хочет познакомиться.

– Уверена, что сейчас подходящее время? Он, наверное, не в восторге, что его дочь встречается с простым солдатом.

– Вовсе нет! Папа положительно отреагировал и хочет поскорее тебя увидеть. Это хороший знак. Кроме того, я его единственная дочь, и он сделает всё, чтобы я была счастлива.

– Хорошо, обсудим это вечером. Кстати, скоро поеду в центр. Тебя подбросить?

– Нет. Я вызвала вертолёт комитета, он заберёт меня с верхней площадки. Всё, побежала. Не скучай, – на ходу Марика подхватила серый кейс и, исчезая в дверном проёме, послала Максу воздушный поцелуй.

«Воспоминания, сны не уходят. Реабилитационный курс закончен. Я ещё не готов? А если никогда не буду готов?» – стоя возле окна маленькой квартирки на северо-восточной окраине Москвы, Макс смотрел с высоты сорок восьмого этажа на холодное сентябрьское утро. Он думал о Конго, пытался найти ответы, пытался понять, как могло случиться то, что произошло там. Почему погибла почти вся команда и кто в этом виноват. Потерев грубый шрам, он достал из кармана штанов маленькую серебристую пластину с нацарапанными на ней буквами, повертел в руках и нерешительно положил на подоконник.

– Привет, – ожило голографическое изображение, посылаемое из тонкой полоски. – Прекрати меня снимать, ветер волосы растрепал, – симпатичная девушка с длинными русыми волосами, смеясь, убегала от неровно снимающей камеры.

– Ты очаровательна, – голос за кадром казался Максу не похожим на его, но каждое слово, произнесённое тогда, он помнил и мысленно повторял сейчас.

– Поставь сюда, пусть снимает со стороны, – весело сказала девушка, и камера послушно застыла выше уровня ресторанного столика.

– Сегодня два года, как мы вместе, – произнесла она.

– Это только начало! – Макс прижал её руки к груди.

– Я хочу загадать желание. Хочу, чтобы мы вместе загадали желание.

– Я готов.

– Давай, – девушка взяла его руки, положила на поверхность стола и накрыла ладонями.

«Вера», – сверкнуло в голове, когда чёрный браслет издал сигнал вызова, и рука смахнула пластину, погасив ролик.

«Чёрт тебя подери, Максим, прекрати думать о ней. Всё кончено!» – Макс переключил вызов в режим голограммы.

На поверхности браслета появилась фигурка пожилого мужчины, одетого в строгий чёрный костюм.

– Капитан Богданов! – Макс вытянулся в уставную позу.

– Сегодня обойдёмся без прелюдий! Думаю, у тебя их последнее время хоть отбавляй.

– Что вы имеете в виду? – сдержанно и с напускной растерянностью спросил Макс.

– Уже весь корпус в курсе, с кем ты встречаешься.

– Быстро информация просочилась.

– Ты забыл, в какой век мы живём? Нам каждый раз сложнее создавать фоновые поля в местах операций, а ты хотел скрыть такое. Весь корпус в курсе был, когда ты ещё не… – фигурка одёрнула край пиджака, словно это не пиджак, а парадный армейский мундир.

– Я и не скрывал.

– А я бы на твоём месте вообще не связывался. Ты понимаешь, чья она дочь? Ладно. Я не папа твой, чтоб жизни тебя учить, а ты не дитя малое, чтобы поучения выслушивать, сам должен последствия осознавать.

– Я готов выслушать приказ! – Макс вытянулся, желая прекратить разговор.

– Капитан! Приказываю прибыть в центр «Альфа» для прохождения тестов на пригодность к службе.

– Есть!

– Пришлю за тобой транспорт.

– Спасибо, но я хотел добраться самостоятельно.

– Хорошо, даю тебе полтора часа.

– Есть! – Макс провёл ладонью по браслету, и маленькая фигурка растворилась в воздухе.

Спускаясь на лифте в подземный паркинг, он чувствовал себя студентом-первокурсником, идущим на экзамен, или боксёром-любителем, в первый раз выходящим на ринг перед публикой. Шесть месяцев реабилитации давали о себе знать. Тренировки начались на второй месяц после госпиталя, но ему казалось, что мышцы потеряли силу, а навыки притупились. Он просил командующего вернуть его на третьем месяце, но получил сухой ответ: «Ты ещё не готов, продолжай лечение». Лифт остановился на восьмом уровне подземного паркинга. Макс перекинул рюкзак на другое плечо и направился к секционным воротам с обозначением G1190. Подойдя к двери, поднёс браслет к датчику на стене и стал переминаться с ноги на ногу, ожидая, пока ворота полностью исчезнут в верхней нише.

Зайдя внутрь, Макс подошёл к металлическому шкафу возле задней стены и нажал на браслет. Дверь быстро откатилась, показав полузакрытую капсулу в центре огромного колеса. Не дожидаясь, пока байк выдвинется из шкафа, Макс развернулся к стене. Возле стены стояло что-то, накрытое чёрной тканью. Резким движением он стащил накидку, обнажив красный «Дукати».

– Привет, давно не виделись. Скучал по тебе.

С тех пор как в Москве ужесточили контроль за выбросом токсичных веществ и канцерогенов атмосферу, езда на любых транспортных средствах с двигателями внутреннего возгорания в пределах трёхсоткилометровой зоны от центра стала непозволительной роскошью. За последние десять лет количество подобной техники в столице уменьшилось настолько, что даже обычный бензиновый седан вызывал на улицах восхищение, а его владелец был чуть ли не богом в глазах окружающих.

– Скоро выберемся с тобой за город и порезвимся на славу! – Макс крепко сжал ручку акселератора, словно руку старого друга.

Внимательно осмотрев мотоцикл, Макс аккуратно укрыл его и вернулся к шкафу с одноколёсной капсулой. Поднеся браслет к датчику возле ручек управления, он быстро скомандовал: «Запуск». Капсула ожила, и приятный женский голос ответил: «Богданов Максим, личность подтверждена».

– Я тоже рад тебя видеть, – улыбнулся Макс. Он собрался усесться на сиденье, но остановился. Сунув руку в карман, вытащил серебристую пластину. Посмотрев на полку над металлическим шкафом, потянулся к ней, но, заметив широкую нишу в стене, образовавшуюся при стыковке бетонных перемычек, затолкал пластину в неё.

Закинув рюкзак в багажный отсек, любезно выдвинутый капсулой после прикосновения браслета к значку в виде кейса, Макс устроился на сиденье и, взявшись за ручки управления, скомандовал: «Ручной режим». Дама, сидевшая внутри приборной панели, отреагировала: «Подтверждаю».

– Сейчас я тебе прочищу трубы, – улыбнулся Макс, устраиваясь удобнее. – Поехали! – он выскочил в дверной проём с такой скоростью, что байк подпрыгнул в воздухе, и Макс едва удержал его в повороте.

Москва встречала холодом и неприветливой моросью. Макс не выдвигал защиту от ветра, пытаясь получить удовольствие от долгожданной поездки. Он был хорошим солдатом, знал правила и не нарушал их. Он знал – любое передвижение бойца корпуса R, зафиксированное вне утверждённого статуса, будет расцениваться как дезертирство, поэтому фраза «продолжай лечение» была приговором в последние месяцы реабилитации.

Продвигаясь к центру, Макс снизил скорость, съезжая с верхних развязок на нижние уровни. Проехав пару километров, он остановился на оживлённом перекрёстке, перекрытом дорожными службами. Наклонив голову, Макс попытался понять, в чём дело, но дорожники в считаные мгновенья выставили металлические щиты с надписью «ОП», закрыв обзор перекрёстка.

– Надолго? – обратился он к полицейскому, защищавшему щиты.

– Пятнадцать минут.