Возвращение мессира. Книга 1-я

Конечно. Граждане, – обратился Мессир к сидящим, на первой попавшейся лавочке, за клумбой красных барбарисок, и любующимся фонтаном и свадьбами, – уступите одно местечко, человеку плохо.

Граждане глянули на просящего. И не сразу, а поочерёдно и молча, покинули насиженные места. Спутники присели.

А в прежние времена, облаяли бы, – сказал Мессир, пытаясь отвлечь своего спутника от грустных мыслей, – а вы говорите, что нет перемен к лучшему.

Фонтан шумно струился, и от него повеяло влажной свежестью. Голицын закурил, глубоко затягиваясь дымом и облегчённо выдыхая его из себя».

@ @ @

Виталий оторвал глаза от текста и тоже закурил. Потом он встал, повертел головой в стороны, вверх, вниз. Размял шею. Пошёл на кухню, поставил чай. Заглянул в комнату матери, та лёжа читала какой-то очередной «бицелир». Эти бестселлеры поставляла ей соседка из дома напротив – запойная женщина, которой тоже кто-то давал почитать эти книги, когда запой её кончался до следующей пенсии. Виталий раскрыл двери пошире, вошёл и тогда только постучал, для вида:

Можно?

Стучишь, когда уже вошёл. Попробовала б я к тебе так, так ты бы уже заорал на меня.

Я так понял, что у тебя телефон работает?

У меня – работает. А он и работал.

Виталий подошёл к её старинному, ещё заводскому, чёрному телефонному аппарату, снял трубку, послушал – нормальный гудок.

Ма, надо бы Жорика позвать, – просительно проговорил он, кладя трубку на место.

Жорик был телефонным мастером и являлся родственником её близкого друга.

Ой, да неудобно уже – без конца Жорика зовём. Ладно, вечером позвоню ему домой.

Виталий вышел на кухню, заварил в чашке чай, поставил дымящуюся чашку на подоконник, собираясь попить чаю у раскрытого окна. Погода была хороша: хоть небо и

было покрыто тяжёлыми облаками, но солнышко часто выглядывало, играя лучами между листьями старых высоких тополей. Раздался надрывный рёв реактивного ТУ, упорно отрывающегося от земли.

Значит, ветер всё-таки дует – западный. «Морячка дует», сказал бы я прежде или «низовка». Да, уже и забыл, когда был на рыбалке. Блин! – он с силой ударил кулаком по подоконнику! – Но как же у меня всё это там получилось??!

Он схватил блюдце с чашкой и пошёл к себе.

Виталий сел за стол, и обжигая губы и горло горячим чаем, стал читать дальше:

4. Фонтан

@ @ @

«Голицын закурил, глубоко затягиваясь дымом, и облегчённо выдыхая его из себя.

Так он курил долго и молча, постепенно успокаиваясь, и безучастно глядя на всю эту пёструю панораму у фонтана, скульптура которого состояла из четырёх атлетов, держащих на своих руках вазу, из которой, собственно, и бил фонтан.

Первым заговорил Мессир:

Ну, что за архитектура, – указал ОН тростью на Театр-трактор и очертил его по воздуху.

Хо! – включился Голицын, – копия макета этого здания стоит в Англии, в каком-то

там музее мировой архитектуры.

В Англии, может, и стоит – копия. Смотрите, чтоб не рухнул у вас – оригинал.

Что вы, типун вам на язык.

Да хоть – десять типунов. А я – предупредил.

Он и так, уже горел. В Великую Отечественную войну, немцы на него бомбу сбросили. Кстати, Мессир, а кто должен ответить за ту войну??

Так уж ответили.

Кто?? – изумился Голицын.

Её жертвы, – холодно произнёс ТОТ.

Ка-ак?!

Так. А у вас есть другая валюта для таких платежей?

Голицын замолчал. Его передёрнула холодная дрожь. Он о чём-то глубоко задумался.

Мессир же – запел последний куплет вертинской песенки:

«Куда же вы ушли, мой маленький креольчик,

Мой смуглый принц с Антильских островов,

Мой маленький китайский колокольчик,

Капризный, как духи, как песенка без слов».

А когда ОН перестал петь, то спросил наивным манером:

Но как театр может быть трактором, спрашиваю я вас?

Может, – не выходя из угрюмой задумчивости, проговорил Голицын. – Задавил он много – создал мало. И вообще, это же Советская архитектура тридцатых годов двадцатого столетия. Коллективизация и всё такое.

И в это время Голицын поднял глаза, и увидел следующую картину: у бьющего струями фонтана, в окружении толпы зевак и свадебных процессий, ходил огромный кот, с сединой у носа, и выкрикивал голосом ярмарочных зазывал:

А вот кто ещё хочет сфотографироваться с настоящим котом гигантских размеров, занесённого, в пятницу тринадцатого, в книгу мировых рекордов Гиннесса – на счастье долгое и на вечную память! Плата по таксе – договорная, но деньги вперёд!

У Голицына выпучились глаза и с такими глазами, он повернул голову на Мессира, и, потеряв дар речи, долго смотрел на НЕГО с немым укором!

Мессир же, в свою очередь, улыбнулся ему во всю широту своей обаятельнейшей улыбки и по-дружески спросил:

Вы что, не помните своего любимого кота по имени Седя, которого вы похоронили, за домом, где когда-то счастливо жили со своей бывшей теперь уже, женой Любой и дочерью Анной, которая и дала имя этому замечательному коту. Но мы его зовём просто – Седой. Не обессудьте.