Авдеевы тропы

Авдеевы тропы
Владимир Михайлович Герасимов

Рустория
Роман современного владимирского писателя Владимира Герасимова (р. 1953), повествующий о борьбе русского народа против монгольских завоевателей в середине XIII века, полон захватывающих приключений. Вместе с тем он основан на исторической правде и показывает позицию и реальную роль в событиях того времени князя Александра Невского, чьё 800-летие отмечается в 2021 году.

Для широкого круга читателей.

Владимир Герасимов

Авдеевы тропы

Исторический роман

Посвящается брату Сергею и моей супруге Татьяне с благодарностью

    Автор

Тропы познания

Вступительная статья

В романе Владимира Герасимова «Авдеевы тропы» много действующих лиц. Большинство из них вымышленные. О них поговорим позднее. Однако больше трёх десятков героев – реальные исторические деятели. И самый известный из них – князь Александр Ярославич Невский, занимающий особое место среди правителей нашей страны. Во все времена, при любых властях он неизменно оставался официально признанным примером мужества, мудрости, любви к Отечеству. При Рюриковичах его канонизировала православная церковь как чудотворца. В эпоху правления Романовых он почитался как никто другой из предыдущей династии. При большевистском режиме его восхваляли с киноэкрана и изобразили на боевом ордене, вручавшемся лучшим офицерам. В наши дни он победил во всенародном конкурсе «Имя России», опередив самого Пушкина, а жители Москвы в недавнем опросе в большинстве своём пожелали видеть именно его скульптурное воплощение в центре Лубянской площади. В мае 2021 года восьмисотлетие святого благоверного князя Александра Невского отмечается у нас по специальному президентскому указу. Книга, которую вы сейчас открыли, один из самых заметных подарков к этому празднику.

На вечный вопрос – можно ли изучать историю по художественному произведению – в случае с ней однозначно ответить нельзя.

Да, потому что автор не просто описывает судьбоносные для наших предков события, но и объясняет причины поступков тех, кто их вершил. История предстаёт тем самым не сухим перечнем дат и фактов, нужных для сдачи ЕГЭ, а чередой трудных, зачастую противоречивых решений вождей своих народов, принимавшихся подчас в экстремальных обстоятельствах. Почему делался тот или иной выбор, нельзя понять, не погрузившись во внутренний мир человека. Литература же раскрывает его с большей силой и убедительностью, нежели наука, и роман позволяет окунуться в него глубже, чем самый лучший учебник.

Нет, потому что автору иногда приходится грешить против истины для замысловатости сюжетных поворотов, закручивания захватывающей интриги. Недаром в русском языке синонимом почтительного слова писатель всегда было немного игривое сочинитель. Ведь без сочинительства, этакой лакомой приправы, блюдо литературной кухни всегда будет пресным и неаппетитным. Вот и здесь мы должны сразу предупредить: чудесное спасение Юрия Всеволодовича в битве на Сити и смерть его позднее от ран – явная выдумка автора для последующих сюжетных ходов, поскольку на самом деле князь пал смертью храбрых на поле боя. Не было в действительности и столь важного для канвы романа эпизода похищения юного княжича Андрея, ибо родился он позже описываемой поездки к хану Батыю. Однако на помощь приходит спасительное понятие правдоподобие, часто используемое в беллетристике. Правдоподобие – это не сама правда, а похожесть на неё, то, что вполне могло бы быть. И действительно, родись Андрей немного раньше, такое приключение вовсе не исключалось бы.

Однако абсолютной правдой, на которую нельзя не обратить внимания юного читателя, является возраст героев. Князю Александру Ярославичу, уже знаменитому победами в битве со шведами и на льду Чудского озера, в год той самой поездки в Орду исполнилось всего-навсего двадцать шесть лет. А стяжал первую славу и прозвище Невский он и вовсе в девятнадцать, говоря современным языком, тинейджером. Иными словами, представителем одной возрастной группы с теми из вас, кому уже исполнилось тринадцать. Когда же ему становится двадцать пять, погибает его отец, великий князь владимирский Ярослав Всеволодович, на плечи сыновей которого ложится тяжкое бремя власти. Тяжкое вдвойне, поскольку Русь повержена жестоким и непобедимым врагом, лежит в руинах, истекает кровью, а с неё ещё требуют непомерную дань. Последний из старшего поколения, князь Святослав Всеволодович, уже немощен и безволен, он легко и нагло свергнут с престола собственным сыновцем, с ним даже не хотят разговаривать в Орде: требуют явиться на смотрины его молодым племянникам. И здесь проявляется зрелость и мудрость Александра Невского. Будучи глубоко и истинно верующим, он воспринимает беды, обрушившиеся на отечество, как наказание за братоубийственные междоусобицы и видит в них проявление божественной воли. Раз так, то надо смириться пред тем, чьими руками высшая сила осуществляет возмездие. В этом князь искренне убеждён, и это он смело высказывает самому Батыю, чем вызывает у того определённую симпатию.

Однако такие взгляды разделяют далеко не все в окружении Александра. Не понимают его брат Андрей, старший сын Василий, да не всегда и любящая жена Александра. Что уж говорить о рядовых дружинниках, простых людях! Впрочем, поначалу и сам он проявляет горячность и нетерпимость к врагу. «Как дядя, как братовья, лучше сгинем, чем поклонимся!» – заявляет Александр Невский своему отцу в первой книге романа. Но став ответственным за судьбу страны, он начинает мыслить по-иному: «До поездки в Орду я ещё тоже колебался. Теперь сомнений нет. Сила у монголов неисчислимая. Биться с ними сейчас всё равно что идти навстречу буре, думая утихомирить её». Это тоже из диалога отца с сыном, только теперь в роли первого выступает сам Александр Ярославич, вразумляя своего колеблющегося первенца Василия.

Основной конфликт в романе – спор между двумя братьями, двумя великими князями Александром и Андреем. Первый, объективно оценивая силы сторон, призывает отказаться от всякой мысли о вооружённом сопротивлении и платить захватчикам десятину, пока они не требуют большего. Второй не хочет смириться даже в малом, постоянно рвётся в бой и мечтает дать отпор врагу объединёнными силами русских при поддержке иноземцев-католиков. Правда, собрать такое войско не удаётся, и он бежит за границу, не в силах противостоять нашествию ханского воеводы Неврюя.

Те, кто уже прочитал «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького, наверняка обратили внимание на такой эпизод:

– Итак, Ваня, что же сделал Александр Невский? – спрашивал он, остановясь у двери и одёргивая рубаху. Дронов быстро и чётко отвечал:

– Святой благоверный князь Александр Невский призвал татар и с их помощью начал бить русских…

– Подожди, – что такое? Откуда это? – удивился учитель, шевеля мохнатыми бровями и смешно открыв рот.

– Вы сказали.

– Я? Когда?

– В четверг…

Учитель помолчал, приглаживая волосы ладонями, затем, шагая к столу, сказал строго:

– Это не нужно помнить.

У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на минуту, на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно. В такие минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая на учителя левым глазом, более беспокойным, чем правый, усмехался кривенькой усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жёсткие, как хрящи. После урока Клим спрашивал:

– Ты зачем толкался?

– Хи, хи, – захлёбывался Дронов. – Наврал он на Невского, – святой с татарами дружиться не станет, шалишь! Оттого и помнить не велел, что наврал. Хорош учитель: учит, а помнить не велит.

В образе учителя Томилина Горький сумел отразить главное противоречие отечественной историографии: попытку обвинить Александра Невского в привлечении Орды для утверждения собственной власти, с одной стороны, и энергичное отрицание подобного коллаборационизма, с другой. Эта полемика продолжается до сих пор, и если до вас дойдут её отголоски, помните: автор «Авдеевых троп» не просто защищает святого благоверного князя, но и даёт убедительное, психологически достоверное объяснение его позиции. Это как раз пример того, что художественное произведение может служить свое образной тропой познания исторической правды.

Однако главная ценность романа заключается в показе событий глазами не только князей, ханов и воевод, но и самых простых людей. Именно они становятся главными героями. Через их судьбы постигаем мы происходящее. Их кровь льётся рекой, их стоны звучат с каждой страницы, их слезами окропляются как горести, так и немногие радости. И они не безмолвные жертвы трагических обстоятельств, а активно сопротивляющиеся разным невзгодам борцы. Утратившая было смысл жизни старуха Овдотья держит в страхе самого Батыя. Помогает ей в этом маленькая девочка Настёна. Маленький Корней рубится с врагом наравне со взрослыми. Потерявший в бою шуйцу Иванка лихо сражается оставшейся рукой и жертвует собой для спасения предводителя войска. Умирающий безымянный дружинник находит силы, чтобы выполнить предсмертное поручение великой княгини. И это не единственные примеры самоотверженности защитников русской земли. Есть среди них и негодяи. Например, трусливый и безответственный Авдотька, бросающий раненого Корнея на произвол судьбы. Или совершенно отвратный карьерист Духмян, в образе которого автор убедительно показывает логичный и неизбежный путь от мелкой подлости до крупного предательства.

Другой существенной тропой познания хотелось бы назвать описание быта. Оно в романе богато и разнообразно: мы попадаем и в крестьянские избы, и в жилище городских поселян, и в палаты воевод, и в княжеские дворцы, и в монгольские юрты, и в ханские шатры. Без таких картин изучение истории также будет неполным, а художественный текст делает их красочней и объёмней.

Несколько слов об авторе. Вся жизнь Владимира Михайловича Герасимова неразрывно связана с теми местами, где происходят описываемые события. Родился он в 1953 году во Владимире, а затем переехал в соседний город Вязники, вобравший в себя старинный Ярополч. В 1982 году окончил в Москве Литературный институт им. А. М. Горького. Печатал стихи и прозу в московских и региональных издательствах. Лауреат международных и всероссийских писательских конкурсов. В своих произведениях широко использует народный язык и особенности владимирского говора. Поэтому не удивляйтесь, что в речи героев проскальзывают словечки, отличающиеся от привычного звучания. Некоторые из них сейчас считаются безграмотными. Но помните: они произносились без малого восемь веков назад, когда не существовало никаких литературных норм. Не только единых для всего языка, но даже для местных диалектов. Применение такой лексики в разумных объёмах необходимо для воссоздания колорита той эпохи. Этой же цели служит отказ от использования привычных нам сегодня понятий, выраженных более поздними заимствованиями. Но это не делает язык беднее. Иногда даже наоборот: например, вы не встретите на страницах романа слово комната, зато познакомитесь с древнерусскими названиями ложеница, горница, светлица, гридница, относящимися к различным помещениям в домах и дворцах Древней Руси.

Слова, не понятные из контекста, разъясняются в сносках. Что касается персоналий, то сведения об исторических личностях вы найдёте в специальном приложении. Для восприятия целостной картины родственных связей действующих и упоминающихся в романе представителей великокняжеского рода, идущего от Ярослава Мудрого, отдельно даётся генеалогическая схема.

Желаю вам получить удовольствие от чтения прекрасной книги, передающей дыхание далёкой эпохи и насыщенной захватывающими приключениями. И обязательно дайте почитать её своим родителям, бабушкам и дедушкам. Им не повезло: когда они росли, этого замечательного романа ещё просто не было. Да и вообще нынешнее издание фактически первое в доработанном автором и редактором виде.

А. Н. Красильников, первый секретарь правления

Профессионального союза писателей России

Книга 1

Часть 1

Марфа

– Мамонька, а что тятя долго не вертается? Его Морозко заберёт.

Марфа уже жалела, что рассказала вчера дочке Настёнке про Морозку, который забирает к себе заблудившихся путников. Но вчера эта проклятая метель только начиналась, и они ждали Авдея. Она то и дело выбегала из избы, накинув зипун, и вглядывалась в темнеющий вдали лес, через который идёт дорога. Ветер уже начинал подхватывать снежную пыльцу и свивать её в плотные бурунчики, а то вдруг порывами откидывать за крыши туда, к замёрзшей Клязьме. Марфа выбегала босиком, холод обжигал её ноги и не давал долго стоять на воле. Казалось, Авдей вот-вот покажется вдали сначала тёмной точкой, потом всё увеличиваясь, и, наконец, она узнает его и кинется навстречу. Но неотрывно смотреть на белую снежную равнину, которая так притягивала к себе взор, было нельзя – ослепнешь. Да и Настёнка рвалась из избы вслед за матерью. Вот Марфа и пригрозила дочке: налетит Морозко, унесёт к себе в лес.

Никакое дело в голову не шло. Обыкновенно разжигать поутру печь и задвигать туда ухватом горшки ей было по душе. Печь дышала жаром, и рождались ниоткуда манящие запахи гороховой каши и приторной запаренной репы. А пока ещё в избе не развиднеется, от пляшущего огня по стенам прыгают причудливые тени. Теперь любой звук раздражает Марфу, она то и дело прислушивается – сейчас стукнет дверь, и вместе с клубами пара в избу ввалится Авдей, весь в снегу, с заиндевевшими усами, бросит на пол твёрдые тушки и, отирая ладонью лицо, пробасит:

– Ох, и умаялся я.

Тяжело опустится на лавку, прямо одетый, и прикроет устало глаза. А она, как всегда, заботливо начнёт его раздевать. Снимет с ног лыжи, лапти…

Но вот погасли четыре вечерние зари, а Авдея всё нет и нет. Вся извелась Марфа. И метель три ночи бушует. Ну чего ему в лесу так долго делать? Не так уж их много в эту зиму. Далеко на этот раз Авдей не собирался идти. Не иначе беда приключилась: тати окаянные подстерегли или метель закружила.

Настёнка угомонилась, свернулась калачиком на шобоньях[1 - Шобонья – тряпьё, обноски.], прижала к груди кошку. Глаза красные, на щеках ещё слезы не высохли, сопит. А к Марфе сон не идёт, хотя последние ночи спала урывками. А теперь сумерки не убаюкивают, а страшат. Какую уж лучинку запалила, и счёта нет. В темноте сидеть боязно. На сердце всё тревожней и тревожней. Показалось, будто кто-то торкается в дверь. Накинула на себя зипун, ноги в лаптёшки – и в сени. А дёрнула дверь и задохнулась сразу от снежной круговерти. Снег и в глаза и в рот. Охти, страсть какая! И вдруг… сердце оборвалось. Споткнулась обо что-то большое и твёрдое. Вроде сугроб и не сугроб. Упала на колени и руками снег расчистила. Человек. Лежит – скукожился. Нешто Авдей? Откуда и сила взялась! Затащила Марфа его сначала в сени, а потом и в избу. И уж тут поняла, что обозналась. Чужой. Да и дышит ли, бедняга, не поймёшь. Не стала будить Марфа Настёнку, испугается только. Надо бежать за Овдотьей-ведуньей. Недалеко Овдотьина хибарка. Всякие травы-снадобья у ней есть. Коли жив прохожий, уж она его отпоит. А коли отлетела его душенька – обмоет. Насилушку добралась Марфа до Овдотьиной избы – уж так метель метёт, на ногах не устоять.

Раздели Марфа с Овдотьей несчастного, прижала ведунья ухо к его волосатой груди, услышала: тукает ещё сердце. Стала натирать его чем-то вонючим, у Марфы аж в горле запершило. На лицо и на тело бедняги смотреть без жалости нельзя – весь в шрамах рубленых да ожогах. Застонал от натирания, шевельнулся.

– Вот и слава богу, жив сердешный, – отозвалась Овдотья, сама-то тяжело дыша. Намаялась, пока в чувство прохожего приводила. Настёнка уж проснулась, испуганно смотрит на всех.