Семья Берг

– Сократи: вместо «Гинзбург», возьми просто «Бург».

– «Бург»? Нет, не звучит. Пусть лучше будет «Берг».

* * *

В восемнадцать лет будущее представляется простым и ясным. Обоим ребятам хотелось новой жизни, новой России. Семен насмотрелся на перемены в большом городе, а Павел ничего толком об этом не знал и многого не понимал, но работать грузчиком ему и в самом деле уже надоело. и они решили уйти из дома. Это была форма протеста, единственно возможная для них обоих.

На прощание братья пришли в гимназию, которая теперь называлась народным училищем. Там они встретили учителя Боде: он уже не носил форменного мундира. Они подошли к нем, и Семен, который всегда был побойчей, начал:

– Ваше превос… – и осекся, вспомнив, что «превосходительства» теперь отменены.

Боде всмотрелся в них:

– Это вы, Шлома и Пинхас? Да вас совсем не узнать!

– Это мы, только теперь я зовусь Семеном, а он Павлом.

– Ах, вот как! – очень приятно. Ну, какие у вас успехи, Сема и Павел?

За двоих говорил Семен:

– Я закончил с серебряной медалью Нижегородское реальное училище. Хочу вот на инженера-строителя учиться.

– О, поздравляю вас! Это большое достижение. А вы? – спросил учитель у Павла.

Тот помялся, опустил голову и глухо выдавил:

– Рабочий я, грузчиком работаю, на пристанях.

– Значит, вы не учились?

– Не пришлось. Но книги я все-таки читаю.

– Что же, если в вас есть тяга к учению, теперь для вас все пути открыты, национальной дискриминации больше нет.

Семен добавил:

– Он в Красную Армию пойдет, бойцом будет. А мы помним вашу песню. Очень она нам в память запала.

– Вот как? Спасибо.

– Это вам спасибо, за то, что помогли нам тогда.

– Ну, я очень рад. Что ж, ребята, Сема и Павел, желаю вам успехов в новой жизни.

Это было хорошее, сердечное пожелание, только успехи в жизни ждали их еще не скоро, а пока пути их должны были разойтись.

* * *

Павел решил присоединиться к небольшому отряду конников, проходившему через их город. Как когда-то он пришел наниматься к старшине грузчиков, так теперь сказал командиру отряда:

– Возьмите меня, хочу воевать за красных.

– Как тебя зовут?

– Павел Берг.

– Мы через два дня уходим в поход. А бойцу нужно снаряжение, конь нужен. Кони у нас есть в запасе. Но даром не даем. Коня купить можешь?

У Павла было кое-что накоплено:

– Если недорого…

Но столько, сколько командир запросил, у него не было. Пришлось идти просить у родителей. Для семьи это оказался новый удар.

– В Красную армию? Солдатом? К большевикам? Тебя же убить могут.

– Ну и пусть убьют – лучше, чем такая жизнь. Вон и в «Интернационале» поется:

Никто не даст нам избавленья,
Ни бог, ни царь и ни герой,
Добьемся мы освобожденья
Своею собственной рукой.

Мама заплакала:

– Сыночек, на кого же ты нас бросаешь?

Отец обиделся:

– Где ты этого набрался? – и пошел опять советоваться с дедом-раввином и просить добавить денег на коня. Дед, как всегда, молился. Он давно видел, что семья распадается.

– Барух Адонай[2 - Господь Всевышний (иврит).], где это видано, чтобы сыновья уезжали, да еще куда? Сами? В армию? Раньше от армии бежали в Америку. И это вместо того, чтобы торговать в лавке.

– Он в лавке сидеть все равно не станет.

Старик, оглядываясь, полез в старый сундук, на самое дно, долго возился, потом достал пачку денег, завернутых в грязную тряпку:

– Дай ему, только пусть всегда помнит: богатеет не тот, кто много зарабатывает, а тот, кто мало тратит.

– Папа, о каком богатстве ты говоришь? Он же воевать идет.

– А как война кончится, пусть заведет свое торговое дело.

Павел сторговался на коня с седлом. Ездить верхом он еще не умел, но ему по-мальчишески хотелось показаться на коне перед артелью. Кое-как, съезжая то на один, то на другой бок, подъехал он к пристаням. Старшина сразу понял:

– Эка! Не иначе как ты, парень, к большевикам подался? Ну что ж, говорят, они за рабочий люд стоят. Только должен ты поставить нам на прощанье четверть водки – положено. А ребята бочонок икорки разобьют, вот и закус встанет.

Выпив и пообнимавшись с Павлом, артельщики запели: