Мстислав Келдыш

Мстислав Келдыш
Владимир Степанович Губарев

Великие умы России #2
Эпоха рождает гениев только в том случае, если предстоит изменить жизнь коренным образом. Это случается очень редко. Нам повезло! Появился ученый, который сначала научил летать самолеты, потом создал крылатые «пули», пересекающие континенты за считаные минуты, побывал в центре термоядерного взрыва, чтобы описать происходящее там, и, наконец, рассчитал дороги в космос, по которым полетели спутники Земли, космические корабли и межпланетные станции к Луне, Марсу и Венере. 14 лет он стоял во главе науки Советского Союза и за эти годы вывел ее в мировые лидеры, хотя многие считали, что такое невозможно. Впрочем, он всегда делал невозможное возможным!

Это – академик Мстислав Всеволодович Келдыш, президент Академии наук СССР, трижды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий.

Владимир Губарев

Мстислав Всеволодович Келдыш

28 января (10 февраля) 1911 – 24 июня 1978

© ИД «Комсомольская правда», 2016 год

* * *

Иногда мне кажется, что гении очень простые и доступные люди. Они всегда рядом, с ними всегда можно посоветоваться и найти выход из любого, даже самого трудного положения.

Гении помогают нам по достоинству оценивать любые события и всех людей – от рядовых до избранных.

Вот почему некоторых гениев власти любят и лелеют, а об иных стараются забыть.

Однако есть люди, неподвластные сиюминутности, они вошли в историю Родины навсегда, потому что их дела бессмертны, как и народ, их породивший.

В ряду тех, коими славна наша Отчизна, особое место занимает Мстислав Всеволодович Келдыш.

Можно многое говорить о вкладе М. В. Келдыша в науку: о том, как он научил летать самолеты, победив шимми и флаттер, как рассчитывал процессы, идущие при ядерном взрыве и старте ракеты, как мысленно проникал в небеса Венеры, на Луну и в марсианские пески, чтобы потом направить туда автоматические станции, как искал новые применения спутников и провожал Юрия Гагарина и его друзей в космические полеты, потому что был единственно признанным Теоретиком Космонавтики. И если среди главных ракетных конструкторов еще бывали споры о том, кто из них «главней», то в отношении Келдыша никогда сомнений и споров не возникало…

Келдыш – гений, и никто не может оспаривать это, а потому остается только изучать его труды, ставшие классикой, да подсчитывать все увеличивающееся число его учеников, так как математическая «школа Келдыша» не умерла вместе со своим создателем, а была и есть в том самом институте, который теперь носит его имя.

Но был и другой Келдыш…

Он открывался редко, чаще всего его красивое лицо, окаймленное благородной сединой, оставалось суровым, непроницаемым, будто хозяин его доступен лишь избранным… «Эй, как у вас там дела на Олимпе?» – хочется крикнуть таким людям… Мне кажется, что огромное число женских сердец разбивалось вдребезги, видя эту недоступность…

«Мстислав Всеволодович обладал ярким талантом, большой выдержкой и огромной работоспособностью, был предан делу. С этим, вероятно, все согласятся. Отнюдь не из стремления к оригинальности позволю себе заметить также, что мне, со стороны, Мстислав Всеволодович казался не очень-то счастливым человеком и, даже более того, в какой-то мере трагической фигурой. Быть может, такое впечатление обусловлено тем, что, хотя я и видел иногда Мстислава Всеволодовича смеющимся и веселым, гораздо чаще он бывал мрачным и, как мне казалось, грустным…»

Так говорил о Келдыше нобелевский лауреат академик В. Л. Гинзбург.

Мне кажется, что такое представление о Келдыше ошибочное. Академию наук он возглавил в очень трудные времена: шла неистовая гонка вооружений, начинался прорыв в космос, разгоралась борьба с лысенковщиной, в ЦК КПСС старались использовать академию в идеологических целях, так как только у нее был высочайший авторитет в мире, и многое другое, что в первую очередь ложилось на плечи президента. И, конечно же, правозащитная деятельность А. Д. Сахарова – его защита легла на плечи Келдыша и Академии…

Так уж случилось, но работа в «Комсомольской правде», а затем и в «Правде» помогла мне увидеть академика Келдыша в нестандартных ситуациях, и это было для меня открытием Человека, доброго, заботливого, подчас даже сентиментального. И Мстислав Всеволодович стал для меня очень близким, тем более что его участие в моей личной судьбе стало решающим, и, естественно, я никогда не забывал и не забуду об этом.

Итак, несколько эпизодов из жизни Келдыша, как принято говорить в писательской среде – «материалы к биографии ученого». Они рождались и в воспоминаниях его коллег, близких и соратников, а во время моих встреч и бесед с ним. Открылись и секретные архивы, в них мне встретились любопытные материалы, которые стали откровением даже для тех, кто был с М. В. Келдышем рядом всю жизнь.

Истоки, или Краткое путешествие в прошлое

При встрече в одной из школ ребятишки спросили академика:

– Чем вы увлекались, когда были пионером?

Академик смутился, а потом ответил честно:

– К сожалению, мне не довелось быть пионером…

Келдыш не стал пояснять, что его принять в пионеры не могли – у него ведь было «буржуазное происхождение», что в 20-х годах прошлого века, когда он мог стать пионером, считалось чуть ли не преступлением.

Семья Келдыш. На коленях – Мстислав

А свое прошлое, как известно, мы не выбираем.

Дед Михаил Фомич был «медиком для командировок» при Первом военно-сухопутном госпитале в Петербурге. 20 лет прослужил на Кавказе, принимал участие в Кавказской и Русско-турецкой войнах. Затем исследовал Закаспийский край. За труды по предотвращению эпидемий чумы и холеры был отмечен орденами. Затем был пожалован генеральским званием и причислен к дворянскому сословию, из которого вышла и его жена.

Дворянское звание перешло по наследству и к внуку. Впрочем, не только к нему – у его родителей было 7 детей и 16 внуков. Но упоминать о своем дворянском происхождении им не довелось, так как они жили уже в советское время.

Считается, что фамилия Келдыш – польская. Верно это отчасти, так как она относится к финно-угорским языкам. Да, и трудно нынче точно определить, кто по национальности были дети – тут присутствует и русская, и польская, и финская кровь, даже есть и цыганская. Кстати, кое-кто утверждал, что в облике и характере Мстислава Всеволодовича она видна отчетливо.

В 1911 году в семье Всеволода и Марии Келдыш родился пятый по счету ребенок. Это случилось в Риге, где в политехническом институте преподавал отец.

Отец Всеволод Михайлович

По детям можно проследить всю «географию работ» инженера Всеволода Келдыша. В Оренбурге родилась дочь Людмила, в Гельсингфорсе (Хельсинки) – сын Александр, в Петербурге – Юрий, в Риге – Михаил, Мстислав и дочь Любовь.

Жили в достатке, пока в Латвию не пришла война.

В 1915 году Рижский политехнический был эвакуирован в Москву.

Жена Станислава Валерьяновна

Всеволод Михайлович был крупнейшим специалистом-строителем. Он не только преподавал в Военно-инженерной академии, но и был членом государственных приемных комиссий крупнейших строек страны. Это и Днепрогэс, и Днепровский алюминиевый завод, и Московский метрополитен, и Балахнинский бумажный комбинат, и многие другие. В 1942 году ему было присвоено звание генерал-майор, он был избран в Академию строительства и архитектуры, где несколько лет являлся ее вице-президентом.

В мае 1961 года М. В. Келдыш стал президентом Академии наук СССР. Мы, журналисты «Комсомолки», отчасти по наивности, но скорее по присущему молодости нахальству, решили, что пора «открыть» Келдыша, снять с него налет секретности – ведь мы хорошо знали, что Теоретик Космонавтики – это как раз Мстислав Всеволодович, или М. В., как называли мы его между собой.

Вместе с Ярославом Головановым мы отправились к его отцу, генералу и академику-строителю. Жил он рядом с Пушкинским музеем, занимал полуподвал дома, что нас удивило: все-таки отец президента академии, можно квартиру и повыше предоставить! Мы попросили рассказать что-то «особенное» о сыне – не случайно же он стал президентом академии?!

– Я не знал, что это произойдет, – улыбнулся Всеволод Михайлович. – Мстислав был пятым ребенком в семье. Рос как все. Единственное, что могу сказать, – он пошел своим путем, строителем не стал…

Мгновения жизни

Дом, в котором жили Келдыши, находился в Антипьевском переулке, между Пушкинским музеем и Гоголевским бульваром. Переулок был очень тихий и зеленый. Рядом в саду, огороженном каменным забором, находился Институт Маркса и Энгельса. Весной через забор свешивались роскошные ветви сирени, которую мальчики, конечно, обламывали. Дети всегда мечтали проникнуть в этот сад, но туда посторонних не пускали. Квартира была в полуподвальном помещении и состояла из пяти с половиной комнат. Шестая четырехметровая комната была крохотной и предназначалась для прислуги. Ее занимал старший из братьев, Александр, а трое остальных братьев жили в большой узкой комнате. Там стояли три железных кровати, большой письменный стол и рояль… Проходная комната служила семье столовой. Там стоял большой обеденный стол, стулья и буфет, а по вечерам ставили самовар на углях. Молодежь в доме собиралась часто, в основном студенты и аспиранты, друзья сестры Людмилы, которая училась на математическом отделении Московского университета. Через дом прошли будущие известные математики А. Н. Колмогоров, И. В. Арнольд, П. С. Александров, будущий муж Людмилы П. С. Новиков и другие…

С дочкой Светланой

Иногда математики по стуку каблучков пытались определить возраст женщин, которые проходили по переулку. Сделать это было трудно, так как в окошках, утопленных в асфальт, почти ничего не было видно. Однажды Арнольд, уже став академиком, пошутил: «Мимо нас прошло самое лучшее, но разглядеть его мы не смогли…»

Я поинтересовался у Мстислава Всеволодовича, почему он не поможет отцу получить новую квартиру, мол, президенту Академии наук никто отказать не сможет.

Келдыш в ответ едва заметно улыбнулся, а потом сказал: «Вы ошибаетесь: есть такой человек – это отец, который никуда переезжать не намерен!»