Рай

– И замечательно, – одобрил мой собеседник. – Мне никогда не нравилось самоубийство, как способ решения собственных проблем. Мы даже не знаем, что будет с нами там, – посмотрел Мачин в потолок, – после такого поступка. Многие считают, что ничего хорошего такому человеку после этого не светит.

– Может быть, там я еще не был, но могу сказать, что здесь после ухода Марины мне было не сладко.

– Я знаю, вы однолюб, это тяжкое бремя. Может быть, самое тяжкое на земле, которое выпадает человеку.

– Думаю, вы правы.

– А я не думаю, я это точно знаю. Вам дальше будет только хуже. Другие утешаются, находят замену, а вы даже не ищите, вы упиваетесь своим несчастьем, вы живете им, как актер своей ролью.

– Я ничего с собой не могу поделать.

– И не надо, будьте таким, какой вы есть, – вдруг даже излишне горячо провозгласил Мачин. – Вы мне подходите именно таким.

– Подхожу? – удивился я.

– Именно так. Но давайте обо всем по порядку. Закончим с вашей супругой, то есть бывшей супругой и перейдем к другой теме. Вы не возражаете?

– Мы уже зашли так далеко, что уже бесполезно возражать.

– Мне нравится ваш подход. Поверьте, правильный подход – залог успеха в любом деле. Вы представляете, что вас ждет? Чем дальше, тем больше вы будете тосковать по вашей жене. Другие забывают, а у вас, наоборот, воспоминания, с ними и переживания, только усиливаются. С таким устройством психики жить крайне трудно.

– У вас никогда не возникало желание поработать психоаналитиком? – Я понимал, что с моей стороны сказать такое Мачину было настоящей дерзостью, но и удержаться я тоже не мог.

Мачин рассмеялся.

– Представьте себе много раз. Да в каком-то смысле я им и являюсь. Просто я выражаю себя в этой сфере по-другому. И со временем вы поймете как. Но мы немного отвлеклись на мою особу, а речь идет о вас. Я не завидую вам, такую жизнь не пожелаешь и врагу. Тосковать по любимой женщине день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Такое испытание способны выдержать не многие. Вы способны?

– Не знаю, – хмуро ответил я. – Но что это меняет, я же ничего не могу изменить.

– А вот с этим решительно не согласен, нет ни одной в жизни вещи, которую нельзя было бы изменить. Разве что невозможно уйти от смерти. Да и по большому счету, кто знает. И что вообще такое смерть?

– Ничего хорошего.

– Но и ничего плохого. Разве вы не согласны с таким определением?

Я, скрипя сердцем, согласился.

– И все же, любить без любимой. Я бы не хотел попасть в такой переплет, – проговорил Мачин.

– Я уже попал.

Мачин задумчиво взглянул на меня, но никак не прореагировал на мою последнюю реплику.

– Я внимательно прочитал вашу последнюю книгу, – вдруг произнес он.

Я удивленно взглянул на Мачина, такого подвига я от него не ожидал.

– Это мой полный провал.

– А что вы хотели. В наше время писать о душе, о том, как она тоскует и алчет чего-то возвышенного напрасное занятие. Людей привлекают совсем другие темы. Человечество летит в пропасть, грубый материализм стал его знаменем. Деньги, секс. грубые и примитивные развлечения практически полностью заполонили нашу жизнь. Такого могучего потока отрицательных энергий не было уже давно. А мы по неведению генерируем и генерируем все новые ее порции, даже не задумываясь, какая катастрофа нам грозит. Нет, ваша книга никак не могла иметь успех.

– Она и не имела.

– Я вижу, как это вас удручает, – сочувственно произнес Мачин.

– Удручает скорей иное, что делать дальше? От писательства я отныне отрезан, никто больше не издаст ни одной моей книги.

– Никто не издаст, – охотно согласился Мачин. – А ведь это ваше призвание. Только вы писатель будущего, современности вы не интересны.

– Выходит, мои читатели еще не родились на свет.

– Увы, подозреваю, что даже их родители еще появились на свет. Да и родители родителей…

– Что же тогда делать? Так долго мне не протянуть. Вы доказали мне, что ничего кроме самоубийства не остается.

Мачин поморщился.

– Но мы же с вами установили, что это не ваш путь. Зачем же вступать на него.

– Но где тогда мой, по какому пути я могу идти?

– Вот это тот вопрос, к которому мы с вами и шли. Хотите что-нибудь выпить, прежде чем мы попытаемся на него ответить?

– Пожалуй.

– Любой напиток в вашем распоряжении.

– Тогда коньяк. – Прямо передо мной стояла бутылка французского коньяка, из него я и плеснул себе в стакан.

Мачин внимательно наблюдал, как я смаковал коньяк.

– В последнее время вы много пьете, – заметил он.

– Есть такой факт. А что еще делать? Я был бы рад много спать. Но не получается.

– Действительно, делать вам больше нечего. Скажите, что вас удерживает или связывает с этой жизнью?

Я ответил, почти не задумываясь.

– Ничего.

– Вот и я думаю, что по большому счету ничего. Так, привычка пребывать на белом свете. У каждого человека много таких привычек, без чего ему кажется жизнь невозможна. Но если разобраться, то на самом деле от них совсем не трудно отказаться. Просто нужно немного решимости. Как вы полагаете?

– Предположим. – Я никак не мог понять, куда же он клонит.

– Предположим, – задумчиво повторил вслед за мной он. – Нет, это плохой ответ, надо знать точно.

Я пожал плечами.