Петроградка. Ратные дела. Блуждающее слово

– Разрешите пройти…

Прилично одетый мужик, брезгливо отстранив заговорщицкую пару хроников, потянулся к ручке входной двери. Девица встрепенулась.

– Мужчина, вы куда? Подумайте: а оно вам надо? Вот ведь я – живая, теплая, настоящая! И обойдусь вам вполовину дешевле, чем любая примамбасина этого заведения! Учтите, резиновые бабы изнашиваются, требуют ухода, соблюдения секретности, и удовольствие от них довольно сомнительное. Не то что от меня!..

Мужик слегка помедлил, окинул внимательным взором девицу, быстро что-то в уме подсчитал, пожал плечами, рванул дверь на себя, шагнул внутрь, поделившись на прощание итогом своих размышлений:

– Да ведь тебя, красавица, все равно с резиной употреблять придется. Так какая разница?..

И вошел в магазин. Однако тут же вышел. Не весь, голову только высунул. Для дополнительных сообщений.

– А я тебе скажу – какая. Разница в том, что резиновую куклу покупаешь раз и навсегда. А тебя – только на время…

И вновь скрылся в магазине. Теперь уже окончательно. Ну то есть надолго: пока выберет, пока приценится, пока то да се. Такие покупки с кондачка не совершаются…

– Какая жалость, что тебя, Шкалик, резиновой бабы найти не угораздило. Сейчас бы втюхали этому мудиле на раз-два, – высказал Опохмельченко то, о чем Шкалик с тоскливой завистью подумал.

«Не утешайте меня, мне слова не нужны. Мне б отыскать покупателя этой фигни» – вновь накрыло Шкалика музыкальной галлюцинацией. На сей раз – в сочувственной тональности. Шкалик затаился в ожидании продолжения. Но его не последовало. Возможно, из-за Опохмельченки…

– Послушай, красавица, – вдруг встрепенулся лиговский, – а вам, часом, фаллоимитатор не нужен? Ну там, для сексуальных игрищ с клиентурой…

– Игрищ! – фыркнула привратница. – Ну ты скажешь тоже, дядя!..

Тут бы хоть кого бы нибудь на обыкновенный трах развести, а ты – игрищ…

– Шкалик, покажи товар лицом, а то девушка рассуждает как-то слишком отвлеченно…

Шкалик неуверенно полез к себе за пазуху.

– Не надо, Шкалик, не утруждайся, все равно не куплю, – грустно молвила красна девица. – Вот если бы этот ваш лжехрен еще и платил бы мне за каждую палку, тогда конечно, – мечтательно добавила она, сладко жмурясь от недостижимых перспектив. Помечтала секунду-другую, тряхнула завитой головкой, поделилась по-дружески советом:

– А сюда вам, мужики, лучше не соваться. У них у самих этого добра завались. Спрос минимальный…

Опять облом! У Шкалика на слезящиеся от похмелья глаза набежали дополнительные, исторгнутые драмой неудач, слезинки.

– Ладно, нет так нет, – с несвойственной ему покладистостью примирился с отказом Опохмельченко. – Сигареткой не угостите, барышня?

– С паршивой овцы хоть шерсти клок? – скривилась та в саркастической гримасе.

– Да что вы на себя такое наговариваете, милая девушка! – возмутился Опохмельченко. – Да если бы не обстоятельства, если бы не возраст, не проклятое безденежье, да разве позволил бы я вам торчать тут на сквозняке! Да я бы вас мигом в ресторан, в номера!.. И не на раз, и не на час, а как минимум, недельки на две, если не дольше…

Столько брехни за ради курева! – сокрушенно подумалось Шкалику. Лично он бы так не смог. Язык бы не повернулся…

Сраженная откровениями Опохмельченки девушка полезла в сумочку за сигаретами. Однако достать их не успела. Дверь секс-шопа отворилась, выпустив наружу того самого расчетливого мужика с внушительной коробкой под мышкой. Видимо, давно уже выбрал и приценился…

– А, ты еще здесь? Как насчет групповичка со мной и моей резиновой подружкой? Плачу тыщу…

– За час?

– За три. Но – с бухаловом и закуской…

Раздумывать девица не стала:

– Заметано!

Опохмельченко ткнул в бок Шкалика: дескать, доставай товар по-быстрее.

– Сударь,а не угодно ли фаллоимитатор за четверть цены? Самая подходящая для всякого порядочного групповичка вещица…

Мужик смерил его недобрым взглядом. Опохмельченко опасливо попятился. Шкалик сделал то же.

– Не терплю конкуренции, – оскалился мужик. Хмыкнул и удалился в сопровождении девицы.

– Ни бабок, ни курева, – печально подытожил Опохмельченко.

– Зато по шее не надавали – хотел было вставить Шкалик хоть что-то обнадеживающее, но не успел.

– Игорь?! Глазам свои не верю! Игорь, это ты?! – перед Шкаликом вдруг очутилась расфуфыренная по последней моде дама. Вся такая вальяжная, ухоженная, исходящая дорогущими духами и немереным баблом. Таких еще бизнес-леди называют…

– Я не Игорь, я – Шкалик, – не признал знакомства Шкалик.

– Я не по кличке, я по имени, – пояснила леди. – Игорь Адоматский – это ведь ты? Не отпирайся, я тебя узнала. А ты – узнаешь меня?

– Ишь ты, Адоматский, – пробормотал себе под нос Опохмельченко.

– Я понимаю, тебе в таких обстоятельствах неудобно, не хочется вспоминать, – продолжала меж тем дама. – Но ты все-таки вспомни: это не я тебя из армии в Кривом Наволоке не дождалась, это ты ко мне не вернулся, даже не заехал, предпочел сразу в Питер…

Шкалик молчал, тупо уставившись на женщину.

– Шкалик, – зашептал ему на ухо встревоженный Опохмельченко, – не стой истуканом, обними девушку…

– Нет, обнимать меня, Игорь, не надо, – расслышала подсказку леди. – Обнимешь, когда протрезвеешь, вспомнишь, отмоешься как следует и будешь готов рассказать, как тебя угораздило дойти до жизни такой…

– Так ведь для того чтобы протрезветь и отмыться… – позволил себе встрять Опохмельченко с резонными соображениями, но был прерван на полуслове самым высокомерным тоном:

– А тебе, синюха голимая, никто слова не давал. Заткнись и чеши отсюда, пока я охрану не позвала…

Опохмельченко раскрыл было рот, видимо, собираясь по своей привычке сообщить на повышенных тонах о роде деятельности своей бабушки, а заодно, может быть, и дедушки, но, взглянув на подавленно молчащего Шкалика, тихо крякнул и отошел. Метров на пять, на шесть…

– Что ты там за пазухой прячешь, Игорь?

Шкалик машинально вытащил из-под пальтеца злополучную коробочку.

– Да уж, докатился, – вздохнула дама. – Ладно, так и быть. По старой, так сказать, дружбе, и в память о любви моей юности… Двухсот баксов на все про все хватит?

– Лучше в рублях, мадам, и купюрами помельче, – подал голос из своего далёка Опохмельченко.

– Разумно, – усмехнулась дама, заглянула в сумочку, пошелестела наличностью, извлекла несколько разноцветных бумажек, сунула их в руки оторопевшему Шкалику, забрала коробочку, помедлила, добавила к деньгам визитную карточку: – Примешь человеческий облик – звони…