Голы онфлайн

Голы онфлайн
Владимир Ильичев (Сквер)

Жирафёнок Анюта мало знаком с тёзкой из легендарной бардовской песни… Однако саванна свежа и просторна! Благо есть вольный ветер, на любой разгон умелец, который даже без форменных отличий не прочь креативно пасануть или забить, потом приправить сносным перцем блюда на кухне мироздания, а после ужина мирно задремать задутой самодельной свечкой. Но непременно проснуться Маленьким Медведем в кармашке Анегурки! «Что курит автор?» – читайте целый сборник рецептов!

Голы онфлайн

Владимир Ильичев (Сквер)

© Владимир Ильичев (Сквер), 2017

ISBN 978-5-4483-6874-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Ты в красном… Не видел тебя ещё…»

Ты в красном… Не видел тебя ещё
одетой в ярчайший «ред».
Ты разной бываешь. Как вор с ключом,
крамольных следов эстет.

Когда из меня забрала – меня —
оставила призрак – нас,
обыденно, ловко, едва звеня
брелком… настоящий ас.

Не зря же ты – Ася! Не зря, не зря.
И я неспроста богат…
А после тебя – рассказать нельзя —
насколько возрос оклад.

А после тебя – нет меня, есть мы
на фоне пеньков и рощ,
мы слямзили новый рассвет из тьмы,
мы стырим у ада ночь.

«Твоё молчание дороже пустословья…»

Твоё молчание дороже пустословья.
В нём обозначился источник нужных слов,
заметный мне – и всё… Настольный. Но, позволь, я
хоть поиграю в многогранную любовь.

Потом расскажешь, до чего она серьёзна,
когда земля уже сотрёт мои уста.
Сухая сводка: будет сыро, предморозно.
Я буду спать. Ты будешь, кажется, грустна.

Потом ты тоже будешь спать. На том же месте.
Меня направят по делам в небытие.
Смотри, у кубиков моих – ни гранки мести,
вернусь погожей вешней полночью к тебе.

Да, я хотел бы, чтобы так примерно было.
Большая разница – «хотел бы» и «хочу».
Хочу – тебя – любить, и чтобы ты любила,
причём без разницы – кого… не слышь… почуй.

Мой образ жизни

Мне раньше говорили: мой образ жизни плох.
«Торчишь, бухаешь, куришь, по саунам тусишь».
С цыплёночка на гриле однажды капнул Бог,
шепнул: «Святым не будешь, но пищу освятишь».

Цыплёнок сразу пискнул, с решётки соскочил,
отросшей головёнкой по-детски покачал,
пацифик лапкой тиснул на пламени свечи
и дал по жести звонкой, с подскоком, стрекача.

Но мне опять сказали: мой образ жизни плох.
«Пропал, друзей не помнишь, по вегану чудишь».
На фразе «Ешь, мерзавец!» опять явился Бог,
шепнул: «С тобой Воронеж, а главное – Курмыш».

Я сразу в ритме Цоя сейтана замесил,
сготовил, и бездомным на паперти раздал,
«Съедобно… это соя?» – один меня спросил,
а я муки несдобной оставил у костра.

Но мне опять сказали: мой образ жизни плох.
«Включаешь мецената, когда и сам-то нищ».
С буклетом о Версале открылся тощий Бог,
шепнул: «А ты – что надо», и съехал из Мытищ.

Я сразу следом съехал, поближе к Курмышу,
Воронеж – тоже рулит, но родина – зовёт,
с тех пор не без успеха пейзажики пишу,
ловлю холстами пули, а кровь держу за йод.

И мне опять сказали: мой образ жизни плох,
ни славы, ни почёту, ни щасья на пропой.
Пропитый на вокзале, тропой добрался Бог,
шепнул: «Пошли их к Чёрту» – и одарил тобой.

«Так здорово… Вы празднуете что-то…»

Так здорово… Вы празднуете что-то…
В компании, похоже – всей роднёй.