Параллели сплетутся

Летом деловая жизнь сильно снижает обороты, но совсем не замирает. Ответственность за кредитный департамент банка с меня никто не снимал. Воспользовавшись относительным затишьем, отправился к ним с проверкой. Приблизительно через полчаса мне на мобильный, чего давно не было, позвонила секретарь Райтнера.

– Владимир Иванович! – Кричала в трубку Вера. – Срочно к Аркадию Моисеевичу!

За столом в кабинете Предправления сидели главбух, начальники юротдела и службы безопасности. Только я закрыл за собой дверь, как Райтнер огласил новость, ради которой нас собрал:

– Добавкин скончался. – Спустя минуту, отведённую на осознание этого нами, добавил подробности. – Из больницы, куда он вчера попал, сообщили: ночью у него остановилось сердце.

Райтнер решил, что банк возьмёт на себя хлопоты по организации похорон. Ответственной назначил главного бухгалтера. Главного безопасника Предправления попросил разузнать по своим каналам подробности смерти и обстоятельства, к ней приведшие. Начальнику юруправления надлежало пересмотреть все внутрибанковские документы и договора с клиентами, где фигурировал Добавкин. Получив распоряжения, посетители кабинета по одному уходили, поэтому в конце этого внезапного совещания я остался один на один с Райтнером.

– Что скажешь? – В интонации явно звучало обвинение в мой адрес. – Скажи мне, что ты здесь ни при чём!

– Аркадий Моисеевич! – С упрёком. – Вы же сами сказали, что у него в больнице, – сделал голосовое ударение на «больнице», – остановилось сердце. Ночью. Какое я могу ко всему этому иметь отношение?

– А как он попал в эту самую больницу? – Райтнер продолжал винить меня.

– Надеюсь, наша служба безопасности это выяснит. И Вам всё доложат. – Старался быть абсолютно спокойным, даже слегка отстранённым.

На автопилоте вышел на улицу. Сейчас моёго самообладания заметно поубавилось. В ушах зашумело подскочившее давление. Пошёл в парк. По пути сделал звонок Агееву. Виталий Андреевич был в курсе случившегося. Внезапная остановка сердца наступила между двумя и тремя часами ночи. Представители следственного комитета уже побывали в больнице и изъяли записи с камер видео наблюдения. Приоритетной версией остаётся смерть по естественным причинам. Но дело всё-таки возбудят по факту отравления со стороны не установленной пока персоны. В больничных анализах крови и мочи отражено наличие следов клофелина, хотя и в малой дозе. В конце разговора намекнул, что есть ещё один нюанс, о котором сообщит при личной встрече.

Сел на «нашу» лавочку. Захотелось курить, хотя бросил сразу после армии. Никак не получалось разобраться в своих чувствах. Что это? Страх? Нет. Майора из СК и тех, кто стоит за ним, я не боюсь. Я знаю о них, знаю их намерения. Тогда что это? Ощущение, что вляпался во что-то мерзкое. Чувство брезгливости – очень неприятное чувство. Хочется одновременно вспыхнуть праведным гневом и забиться в дальний угол, чтобы никто не трогал.

– Владимир Иванович?

Поднял голову. Передо мной стоял Бойко. На нём был песочного цвета костюм, белая рубашка с голубым галстуком и бежевые туфли из замши. Тот самый случай, когда всё так не сочетаемо, но придраться не к чему. Картину добавлял стоящий в паре метров от него охранник в строгом чёрном костюме. Я невольно улыбнулся и поднялся для приветствия.

– Добрый день, Виктор Петрович! Давно не виделись! – Прозвучало слегка неуместно.

– Пройдёмся. – Предложил Бойко.

При всей своей внешней простоте, даже немного несуразности, Виктор Петрович был человеком, обладавшим широкими познаниями в различных областях, и умеющий нелинейно мыслить. Мне немного доводилось с ним общаться, но из этого «немного» я вынес чёткое осознание: с ним нужно вести себя аккуратно и честно.

– Не сочтите за бестактность, но, – остановился, чтобы придать своим слова весомости, – я сейчас в неподходящем настроении для прогулок. У нас в банке зампред скончался.

– Примите мои соболезнования. – Но по тональности сказанного было очевидно, что мой собеседник понимает, что я едва ли придаю этой утрате особое значение.

Ещё несколько шагов шли молча, пока Бойко ни спросил напрямик:

– Нашему губернатору нашли замену?

– Это только мои предположения …

– Да, мне Оля передала ваш вчерашний разговор. Но этого мало! – Похоже, он немного нервничал. – Нужны доказательства!

– А ещё лучше – явка с повинной!

Прозвучало дерзко. С другой стороны, это Бойко ко мне пришёл. Я остановился, словно хочу прекратить нашу беседу и сейчас попрощаюсь, но Виктор Петрович жестом указательного пальца, направленного вверх, призвал меня внимательно выслушать.

– Нам с тобой надо все эти доводы изложить непосредственно Павлу Александровичу! И лучше с этим не затягивать. Планируй на воскресенье …

– Я в воскресенье не смогу. – Перебил собеседника.

– Только не говори мне, что после похорон коллеги с горя напьешься. – Попытался пошутить Бойко.

– Нет! – Ни тени улыбки на моём лице. – В это воскресенье девять дней со дня кончины моего деда.

– Понятно, – с ноткой лёгкой досады в голосе протянул Виктор Петрович, – значит нужно встретиться с губернатором завтра.

Мало мне было своих забот, так теперь ещё в окологубернаторские разборки втянули.

Поехал в офис «Редута». Агеев встретил меня в своём кабинете неизменной улыбкой. После дежурного приветствия, по своему обыкновению, начал рассказывать о своих ближайших планах. А на завтра у него по расписанию рыбалка. Сегодня вечером они остановятся в том самом доме, где держали Добавкина, чтобы завтра на первой зорьке …

Воспользовался паузой в рассказе Агеева, чтобы переспросить о доме: не смущает ли его возможность быть замешанным в деле о смерти нашего «общего знакомого». В ответ был удостоин улыбки снисхождения, которой награждаются тугодумы.

– А обещанный «нюанс»?

– Оно тебе надо? Меньше знаешь – крепче спишь!

Постепенно улыбка сошла с лица Агеева.

– Ладно. – Сел за свой компьютер. – Иди, смотри!

Я подошёл и встал за креслом. На экране монитора появилась запись. В полутьме больничного коридора прошёл человек в тёмной одежде. Через некоторое время он проследовал в обратном направлении.

– Пояснения будут?

– Володь, – тоном опытного преподавателя, беседующего с троечником, – в нижнем правом углу время видишь? Начало третьего ночи. Это и есть убийца. Это он вколол спящему Добавкину препарат, вызвавший остановку сердца. У тебя же есть алиби на это время? – Шутливые нотки вернулись в его речь.

– Ты же сказал, что следкомовцы изъяли все записи!

– Эх! – С чувством досады вздохнул Агеев. – Работать разучились. Изъяли все записи у охранников. Но на этом этаже есть комната, где хранятся наркосодержащие препараты. Главврач, на всякий случай, распорядился установить над этой комнатой дополнительную скрытую камеру с автономным центром хранения данных. – Широко улыбнулся.

Скинул ролик себе на флешку. Пригодится. Поблагодарил руководителя охранного агентства за помощь. На прощание пожелал ему удачи на рыбалке и с благодарностью отказался от его предложения присоединиться к их компании.

14

Часто, осознание того факта, что рабочий день пятницы закончился, а завтра суббота, гораздо приятнее прихода самой субботы. Как когда-то я, Джозеф и Иржи ждали Валю после работы в парке, так и сегодня Валюша, Игорь и Катюшка встретили меня на нашей лавочке. Игорёк с важным видом прохаживался туда-сюда вдоль незримой игровой площадки, перебрасывая с руки на руку цветной мячик. На него возложена самая важная обязанность – контроль ситуации. Валя принялась рассказывать мне последние новости о наших общих знакомых, не очень знакомых и совсем не знакомых.

Приблизительно минут через двадцать к нашей лавочке подошёл мужчина лет тридцати пяти в темно-сером костюме.

– Крюков? Владимир, если не ошибаюсь.

Где-то я его видел совсем недавно …

– Майор Остапенко! – Привычным жестом продемонстрировал своё служебное удостоверение. – Следственный комитет. Мы могли бы …

– Ах, да! – Вырвалось у меня. – В форме на записи Вы кажетесь внушительней. Поэтом не сразу признал. – Выдохнул с облегчением. – Что-то хотели?

– Мне необходимо … – Замялся в нерешительности. – О какой записи идёт речь?