Случайности не случайны

– Вы её в больницу повезёте?

– Она жива? – И, справившись с удивлением, – А здесь мы не можем … э-э-э, своими силами?

Джозеф приоткрыл дверь и махнул рукой, приглашая фельдшера выйти. Когда она вышла, старик продолжил, обращаясь к Дубровину:

– Организуй! Мне нужно два набора для капельницы, раствор глюкозы, физраствор, раствор калия и магния, какие будут, пачку памперсов для взрослых. Отправляй! – Повернувшись к администратору – Зайди, помоги Владимиру помыть пациентку! Поменяй бельё и обеспечь ей покой! – Не обращая внимания на окружающих, которые ждали момента, чтобы спросить его о чем-то, старик вошел в домик.

Через минуту он вышел, держа на руках босоного Иржи. Проходя мимо Дубровина, сказал, не поворачивая головы в его сторону:

– Привезут всё, что мне надо – знаете, где меня найти. Никому в комнату не заходить!

После того, как мы с фельдшером помыли девушку (она всё это время что-то беззвучно бормотала), одели и уложили её на чистую кровать, убрали в комнате, только после этого я физически ощутил усталость.

Вышел на свежий воздух. Ни души. Со стороны танцпола доносились звуки музыки. Нет, на сегодня развлечений, пожалуй, хватит. Спать!

Джозеф сидел в кресле на веранде. Похоже, он опять дремал. Проходя мимо него, услышал: «Спасибо, Владимир, за помощь».

– Это Вам спасибо, Джозеф! – Несколько удивился. – Вы девушку спасли!

– Её спас Иржи. А я лишь исполнил свой долг.

Подвинул пустое кресло поближе к старику и сел. Мне нужно было спросить его о многом.

– Как «Иржи»? В смысле «долг»?

– Наш малыш делал прямой массаж сердца пациентке. То есть вручную качал её кровь. Лёгкие вентилировал по моей команде. Заодно и токсины из печени выводил. А я только координировал его работу, исполняя свой врачебный долг. У вас в России врачи поступают иначе?

– Вы врач? – Почему мне никогда не приходило это в голову. Это же очевидно! – А как же Аненербе?

– А что Аненербе? Я проводил там медицинские исследования.

– На людях? – На этот раз я перестарался с эмоциональной окраской.

– Дорогой, Владимир! Всегда и везде приходится ставить эксперименты на людях. Как бы негуманно это ни звучало. Где-то используют добровольцев, где-то берут заключенных, а где-то всё население без его ведома.

– Но, как Вас приняли работать врачом с Вашим нацистским прошлым?

– Мало у кого в то время не было «нацистского прошлого». В конце сорок четвертого нашу лабораторию закрыли: нужны были результаты. У нас их не было. Меня перевели в госпиталь. – Старик перевел дыхание. Мне показалось, он размышлял, стоит ли продолжать. – Война закончилась. Я попал в американскую зону оккупации, где мне предложили на выбор: или трибунал над «нацистским преступником», или работа в генетической лаборатории в Америке. Что бы ты, Владимир, выбрал? – Тень усмешки промелькнула на лице старика.

– Ну, я не знаю, – тянул время, подбирая слова, чтобы не сказать очевидный ответ.

– Вот и я ничего не выбрал. – Джозеф открыто смеялся надо мной.

После короткой паузы

– Конечно же, я согласился на Америку. Мне сделали новые документы, потому что того нациста «расстреляли» по приговору трибунала. Так я умер в первый раз. – Прозвучало, как начало длинного рассказа. – И вот стою я в комендатуре, где мне даёт инструкции какой-то капитан, сидя в одних штанах и майке. Жарко ему! Знаешь, как-то летом приглашали меня с коллегами для отчета в выходной день на загородную виллу Генриха Гимлера. Я в окно приёмной видел, как рейхсфюрер идет в домашней одежде по дорожке, а через минуту он уже принимает нас в кабинете, переодевшись в форму. Рейхсфюрер! – По ударению я должен был оценить важность момента. – А тут капитану жарко… – Похоже, старика это возмущало даже по прошествии такого большого периода времени.

Чуть успокоившись, он продолжил:

– Украл документы и сбежал в советскую зону. Перебрался в Чехию, в небольшой городок недалеко от Праги, где работал врачом почти 22 года.

Старик замолчал. Застрекотала цикада. Я ждал продолжение рассказа. Но тут к домику подошла фельдшер. Джозеф ушел «исполнять долг». Теперь уж точно: спать!

Да, червь сомнения страшён.

Он жарче зноя и лютей мороза.

Мозг закипает, этим гадом поражён

И сердце ноет, где торчит его заноза…

14

Зашёл в нашу комнату. Валя уже спала. Разделся и попытался бесшумно скользнуть под махровую простынь. Но моя грациозность всегда оставляла желать лучшего. Невольно задел Валюшу.

– Ты пришёл? – Удивительный вопрос, который и не вопрос вовсе. – Я тебя ждала, ждала и уснула… Где ты был?

– Девушку купал. Спи, давай.

– Повезло ей. А меня почему не позвал? Я бы тоже хотела, чтобы ты меня искупал … – Похоже, Валя передумала спать. – Я его тут жду, скучаю… А он где-то девушек других купает…. Вот теперь будешь заглаживать свою вину …

Внезапно проснулся посреди ночи. Как от какого-то толчка. Пощупал кровать – Вали не было. Вот она! Сквозь крону ближайшего к домику дерева в комнату лился лунный свет. В окне четко прорисовывался силуэт человека, закутанного в покрывало.

– Чего не спишь? – Сдерживая зевоту. – Ночь же на дворе.

– Какая ночь! Разве можно в такую ночь спать! – Валя встала на подоконник. – Помнишь в «Войне и мире» монолог Наташи: «такой прелестной ночи никогда не бывало. Ты посмотри, что за луна! Какая прелесть! Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки – как можно туже, – и полетела!» – процитировала по памяти Валя.

– Ну, да. «Почему люди не летают, как птицы?», помню, помню …

– Нет! Это ты Катерину из «Грозы» Островского вспомнил.

– Откуда ты всё это знаешь? – Я искренне удивился. – Да в школе проходили и то, и то. Но …

– Мне всегда нравилась литература. Я даже хотела пойти в пединститут на учителя русского языка и литературы. – Валя развеселилась. – А ты, небось, даже по хрестоматии через страничку читал.

Я только сейчас их понимаю. Буквально летаю в последнее время:

Это просто. Лишь крылья расправь.

Посильней оттолкнись, отправляясь в полёт.

Страх отбрось. И тревогу оставь.

Насладись обретением новых высот.

Вдруг Валя, как она обычно это делает, резко поменяла тему.

– Знаешь, Володь, когда мамы не стало, я долго не могла понять, зачем я выжила.