Воин

– Барышня, ЦИК! Срочно!

– 5 –

Донат Фоменко, председатель Туркестанской ЧК отдал приказ об аресте военного комиссара Туркестана Осипова и его адъютанта Виктора Ботта, хотя полномочий на это не имел. Лишить комиссара неприкосновенности мог только съезд республики. Но обстоятельства, вынуждавшие пойти на такой незаконный шаг, были тревожными.

Константин Осипов попал в поле зрения чекистов еще в марте 1918 года, когда агентура, следившая по секретному распоряжению Москвы за каждым из лидеров Республики, донесла о встречах военного комиссара с бывшим царским полковником Рудневым. Так ташкентские чекисты вышли на след антибольшевистской организации «Союз пяти», названной по числу возглавивших ее руководителей. Помимо Осипова в «Союз» вошли комиссар железнодорожных мастерских Василий Агапов, крупный советский чиновник Александр Тишковский и двое бывших царских офицеров, служивших в Красной армии в штабе Южного фронта.

Весь 1918 год Туркестан пылал в кольце фронтов, отрезанный от Центральной России. На севере железнодорожное сообщение перерезал атаман Дутов. В Семиречье против Советской власти выступили белоказаки. В Ферганской долине активизировались отряды Мадамин-бека, бывшего председателя профсоюза мусульман и начальника милиции Старого Маргелана. Бек решил построить собственное исламское государство. Ему активно помогали английские оккупационные войска, контролировавшие Ашхабад.

Война, голод и разруха делали свое дело в умах людей. В Ташкенте росло недовольство советской властью. Большевики отчаянно сопротивлялись, пытаясь удержаться. Стремясь найти союзников, они разделили командные полномочия в правительстве молодой республики с эсерами, имевшими гораздо больший авторитет в народе. Создали и вооружили дружину из железнодорожных рабочих. При Совете Народных Комиссаров заработал трибунал. Каралось малейшее неподчинение, любое инакомыслие. Приоритетной в работе ЧК стала вербовка. Агентура росла как на дрожжах. Ее внедряли во все учреждения без исключения, даже в мелкие частные мастерские. Задачу для агентов определяли коротко: на корню пресекать недовольство советской властью.

Заваленные доносами чекисты не знали сна. Тюрьмы были переполнены

– 6 –

неблагонадежными. А доносы и аресты все продолжались и продолжались.

Но бесчинства власти в разрухе, царившей вокруг, сводили репрессии на нет. Насадить страх не удавалось. Наоборот, репрессии лишь подогревали недовольство голодных людей, распаляя его, как огонь раскаляет железо в кузнечном горне: наступает момент и вот оно становится готовым принять иные формы и очертания, лишь бы вернуться в обычное холодное состояние.

Противостояние между населением и комиссарами накалилось до критического градуса. Казалось, какая-то невидимая струна натянулась до предела и вот-вот лопнет.

В этой обстановке пятеро чиновников из советского правительства объединились, чтобы изменить ситуацию в Туркестанском крае. Они готовились опрокинуть большевиков, взять власть в свои руки и покончить с войной и голодом.

Об этом заговоре и стало известно чекистам. Случайно. Накануне вечером, во время обыска на одной из подозрительных квартир в Русском городе, так называлась часть Ташкента, где селились выходцы из России, туда неосмотрительно зашел двоюродный брат адъютанта Осипова. Юный гимназист принес с собой целый ящик револьверных патронов. Избитый до полусмерти, подросток, когда ему стали ломать кости, обезумев от боли признался, что выносил оружие небольшими партиями для заговорщиков по заданию военного комиссара.

Медлить было нельзя. Фоменко понимал, что заговорщики узнают про обыск и арест. Дальнейший ход событий теперь зависел от того, кто окажется расторопней.

Бабаджанов вернулся через два часа. Сбиваясь и глядя в пол, он промямлил:

– Осипов сбежал!

– Что – о – о! Вашу мать! – лицо Фоменко исказилось и побагровело. Он задохнулся и закашлялся. Затем схватил со стола графин с водой и долго пил жадными глотками. Наконец взял себя в руки:

– Доложить по форме, – бросил он уполномоченному.

Бабаджанов вытянулся так, что разом запели все портупеи.

– Товарищ председатель ТурЧКа, Виктор Ботт арестован. Осипов скрылся в казармах второго полка, отстреливается. Ранен чекист Манжара. Взять

– 7 –

не представляется возможным. Сволочь! – уже не по форме добавил Бабаджанов и опять виновато уставился в пол.

– Мать вашу! – повторил Фоменко, все еще сжимая зубы. Его глаза погасли, но багровые пятна на лице не проходили.

– Под трибунал пойдешь! – ткнул он пальцем в уполномоченного. Затем поднял телефонную трубку:

– ЦИК! Срочно!

Тем временем сбежавший военный комиссар привел в боевую готовность Туркестанский полк, собрал командиров кавалерийского эскадрона, бронедивизиона и мусульманского батальона милиции.

Вышагивая перед строем, юный командарм чеканил слова громким повелительным голосом:

– В городе контрреволюционный мятеж! Советская власть в опасности! Белая сволочь проникла в наши ряды и задумала сбросить правительство рабочих и солдат! Приказываю! – Осипов остановился и оглядел недоуменные лица подчиненных. Затем повысил голос до крика, взмахивая правой рукой, будто рубил шашкой наотмашь:

– Приказываю взять под охрану Дом правительства! Вокзал! Телеграф! Выдвинуть отряды для защиты ЧК!

Рука с невидимой шашкой опустилась и комиссар закончил свою речь:

– Приказы для гарнизона крепости и рабочей дружины я отдам немедля по выступлению полка!

Осипов посмотрел на стоявших перед ним изумленных командиров:

– Приказ ясен?

– Так точно, товарищ комиссар! – дружно зашумели ничего не понимающие офицеры.

– Вольно! Разойтись! Товарищей старших командиров прошу остаться, обсудим ситуацию детально. Отвечу на вопросы.

Осипов перешел в угол комнаты и двинул на середину большой круглый стол. Несколько рук поспешили ему на помощь. Загремели стулья. Кто-то закурил. Красноармейцы сгрудились у стола, на который легла карта города. Осипов решил рассеять недоумение в настроении подчиненных:

– Только что на меня было совершено покушение, – начал он. – Какая-то белая сволочь переодетая в чекистов пыталась застрелить меня прямо у здания Реввоенсовета. Я узнал, что от рук заговорщиков уже пострадали

– 8 -

несколько комиссаров. Это заговор, товарищи. Наша задача пресечь контрреволюцию, взяв под защиту все учреждения.

Осипов врал, описывая ситуацию придуманными на ходу подробностями. Но слова главкома войск возымели действие. Недоумение рассеялось. Каждый понимал, обстановка в Ташкенте, да и по всей Средней Азии тяжелая – идет гражданская война. Тут жди неприятностей отовсюду. Размышлять некогда.

Командиры склонились над картой.

Константин Осипов был назначен главнокомандующим войск Туркестана ровно год назад, после избрания в Центральный Исполнительный Комитет республики на последнем Туркестанском съезде. За пару лет до этого он служил в Скобелеве адъютантом для мелких поручений у царского генерала Полонского. Там же, в Скобелеве, во время большевистского мятежа вступил в ряды РСДРП. И сразу был выдвинут руководителем Скобелевского революционного комитета. А вскоре стал главнокомандующим войск республики.

Для молодого человека, едва перешагнувшего порог двадцатилетия, взлет от прапорщика до главнокомандующего фронтом был головокружительным. Но революция кружила голову ни одному, а тысячам таких же незрелых людей. Она одурманивала свалившейся на них властью, словно тяжелой дозой наркотика. Вчерашние батраки и поденщики, одуревшие от желания скинуть богатеев и занять их место, рвались в революцию, как стадо рвется в узкие ворота загона к желанному водопою, ломая изгородь и давя друг-друга. Лишь бы скорее утолить жажду самолюбия.

О, Господи! Если бы они знали, могли видеть тогда, как смеялись над ними, глядя сверху, духи злобы поднебесные. Если бы слышали, как земные вожди революции называют их бесформенным, липким, тестообразным словом «масса».

* * *

Узнав о том, что Осипов избежал ареста, председатель Туркестанского ЦИКа Вотинцев собрал членов Реввоенсовета в Доме свободы.

Комиссары не успели что-либо решить, а телефон в кабинете председателя уже поминутно трещал, требуя немедленной ясности.

– 9 -

– Алло! Валентин Дмитриевич! Что происходит? – спрашивал испуганный голос на другом конце провода.

Едва Вотинцев успевал объяснить, как раздавался новый звонок.