Неподкупные

Неподкупные
Владимир Григорьевич Колычев

Начинающий опер Богдан Городовой – из молодых, да ранних. Без году неделя в должности, а уже вцепился мертвой хваткой в главаря банды рэкетиров Шурина. Поначалу пахан просто не замечал настырного лейтенанта. А потом, когда почуял неладное, подставил шустрого мента под убийство вора в законе Рычага, чтобы «законники» отомстили Городовому. Но воры просекли подставу, и теперь Шурину самому бы ноги унести. Тем более что Городовой поклялся упечь бандита за решетку и обещание свое намерен сдержать. Но на чем прихватить Шурина? Опер знает, что тот чрезмерно увлекается женщинами, и решает разыграть эту карту…

Владимир Колычев

Неподкупные

Часть первая

Глава 1

Лето, сбор урожая… Только жатва у всех разная. Кто-то баранку комбайна в поле крутит, а кто-то авторучкой мозоли себе натирает. Кому-то хлеб нужно собрать, кому-то – дать угля на-гора, а Богдан Городовой должен отчитаться перед инспекцией.

Проверяющий из Москвы знает свою работу. Первым делом он проверит развешанные по зданию РОВД таблички, чтобы все они возвышались над полом на уровне, установленном инструкцией. Нормативные документы на этот счет меняются с завидным постоянством – то метр шестьдесят установят, то метр семьдесят, то где-то между этим. Проверяющий знает последнюю инструкцию по этой части, он четко установит, на правильной высоте вывешены таблички или же распоряжение вышестоящего начальства грубо и даже преступно проигнорировано. В последнем случае могут последовать оргвыводы со всем отсюда вытекающим…

Возможно, капитан Ревякин просто стебался, рассказывая о табличках. Во всяком случае, он не шел в секретную часть искать инструкцию и не перевешивал табличку на дверях в свой кабинет. Зато усердно трудился, заполняя бумаги, которые мог затребовать проверяющий. Сейчас он строчил отписки по предписаниям следователя, по заявлениям граждан. Работа эта нудная и трудоемкая, особенно если делать ее в авральном режиме. Богдан также не страдал от дефицита работы: он вписывал в журнал учета ранее судимых новые имена с тех обрывочных записей, что валялись в ящиках стола у Ревякина. Запустил капитан отчетную работу в этом году, потому им обоим приходилось наверстывать упущенное. И при этом он еще не забывал наставлять молодого лейтенанта.

– Журнал учета, Богдан, – вещь важная и нужная. Вот сегодня мы с тобой сколько дел раскрыли?

Богдан сегодня заступил на дежурство впервые. Не важно, что под мудрым оком своего наставника. Куда важней сам факт. Жаль только, что похвастать пока нечем. В десять утра произошла карманная кража – у зазевавшегося гражданина портмоне с крупной суммой денег вынули. В начале второго пополудни обнаружилась другая кража, на этот раз квартирная. И в обоих случаях никаких зацепок. Да, честно говоря, Ревякин не торопился заниматься этими делами, потому что завалы с отчетностью нужно было разгребать.

– Нисколько.

– А вот позвонят из ГУВД и скажут: «Что за черт, давайте показатель!» – «Так нет ничего…» – «А не пойдет! Ничего не знаем, но двух подозреваемых дайте». А где их взять? Правильно, в учетных журналах. Находим щипача и домушника, предъявляем в ГУВД. Так, мол, и так, работа идет, показания следуют. А где крадуны? Выезжаем! И тут выясняется, что за ними еще до нас выехали, обоих уже закрыли. По совсем другим эпизодам. И что это значит? А то, что липу мы подсунули! Мертвые души начальству впарили! Соображаешь? Нас тогда с тобой на вилы как пить дать насадят… Так что журнальчик тщательно вести надо, отмечать вовремя, кто на свободе, а кого уже приняли. Понятно?

– Понятно. Что реальными душами надо заниматься, понятно, – покачал головой Богдан.

– А если нет этих душ? Кража есть, а вора нет. Как такая птица называется?

– Глухарь.

– Перепелок нужно отстреливать, уток, а глухарей нам не надо…

Ревякин говорил, говорил, а сам все писал, писал. Деятельная у него натура. Потому и самый высокий процент раскрываемости среди оперативников отдела. Он умел «химичить» с заявлениями граждан и не брезговал этим, но при этом он и реальными делами занимался, настоящих преступников ловил. Непримечательной он вроде бы наружности, все в нем обыкновенное – глаза, нос, рот, уши. Но взгляд у него бодрый, энергичный, живая мысль в нем, и сердце – пламенный мотор. Комплекция у него не выдающаяся – средний рост, в плечах не ахти. Сутуловатый, косолапый, но походка быстрая, динамичная. Сейчас он занимался канцелярской работой, сидел на месте, но при этом, казалось, закипал изнутри. Еще час-другой такой работы, и он мог взорваться от переизбытка энергии.

На столе у Ревякина зазвонил телефон, что напрямую связывал кабинет с дежурной частью.

– Кража?.. Ну, надо бы посмотреть, вдруг висяк… Как сломалась?.. Да сходим, не вопрос…

Капитан резко поднялся со своего места, снял с вешалки ветровку.

– Кража на Красноармейской, машина сломалась. И моя старушка в ремонте. Ладно, пойдем пешком. Тут минут пять, не больше.

Народовольск – далеко не южный город. Предгорья Урала. Лето здесь не самое жаркое, но сегодня припекало, и можно было обойтись без куртки. Нормальные люди в рубашках по улицам ходят, в летних платьях, но капитан Ревякин и лейтенант Городовой – опера, и у них оружие, которое у одного скрывается под ветровкой, а у другого – под пиджаком. Демократия в стране – народ распустился, уважение к милиции в обществе свалилось в штопор. Что уж тут говорить об уголовниках, для которых сотрудник милиции – заклятый враг? Все чаще случается, что милиционеров убивают просто так, без всякой причины. А если еще и повод есть…

Лихорадит страну. Кровавые события в Казахстане, Армении, Грузии расшатывают Союз изнутри. Чем жарче в «горячих точках», тем больше оружия расходится по стране и тем сильней накаляется криминогенная ситуация. Потому без табельного пистолета в город лучше не выходить, тем более на задание.

Оперативники зашли в первый подъезд четырехэтажного дома, Ревякин позвонил в квартиру с номером два. Им пришлось подождать минут пять, прежде чем дверь им открыла дородная полногрудая женщина с нездорово красным цветом лица. Накрученные на бигуди волосы явно свидетельствовали о том, что гостей хозяйка квартиры не ждала.

– Капитан Ревякин, уголовный розыск. Вы звонили по поводу кражи?

– Да, я!.. Тут такое! – Женщина картинно закатила глаза и схватилась за голову. – Постирала брюки, рубашку, повесила сушиться, хватилась, а веревка пустая!

– Брюки, наверное, не простые. Джинсы, наверное? – вежливо улыбнулся Ревякин.

Оперативный дежурный мог бы пригласить потерпевшую в отдел, чтобы там изложила суть происходящего и подала заявление по всей форме. Но Ревякин по возможности старался лично выезжать на место преступления и уже там во всем разбираться. Логика проста. Человеку требуются определенные затраты нервов и времени, чтобы добраться до райотдела милиции. И когда он окажется там, то к просьбе замять дело он отнесется без понимания. Чем выше затраты, тем меньше шансов договориться с ним полюбовно. А в той ситуации, когда гора сама идет к Магомету, человек еще не успевает разозлиться на милицию и легче идет на контакт. Главное – не грубить.

– Да, джинсы. Вы откуда знаете?

– Ну, я не думаю, что такая милая женщина, как вы, стала бы обращаться в милицию из-за каких-нибудь латаных треников…

– Во-первых, я не стала бы вывешивать латаные треники, – той же улыбкой ответила Ревякину женщина. – А во-вторых, это действительно были джинсы, и не какие-то кооперативные. «Авис». США!

Городовой мог бы сказать, что «Авис» – это индийская фирма. Но женщину нельзя раздражать. Он понимал, что искать веревочника дело не то чтобы безнадежное, но слишком уж муторное и заниматься им в преддверии проверки более чем хлопотно. И Ревякин постарается спустить его на тормозах. Потому он так обходителен с женщиной, и будет непростительно глупо сломать ему игру.

– И рубашка, между прочим, тоже джинсовая!

– Э-э… Меня зовут Илья Николаевич, вы можете называть меня просто Илья, – обаятельно улыбнулся Ревякин.

– Елена Владимировна, – зажеманилась женщина.

– Елена Владимировна, может, пройдемте на балкон? Покажете место, где все это случилось…

– Да, конечно… Только вы разувайтесь, пожалуйста. Я полы мыла…

Квартира просторная, светлая, обставлена хорошо, порядок если не образцовый, то близко к тому. Ни соринки, как говорится, ни пылинки. Поэтому комки грязи на балконе вмиг привлекли внимание Богдана.

– Откуда у вас это? – спросил Ревякин, сняв с перил комочек еще влажной земли.

– Не знаю. Я с утра здесь убирала…

– С утра… Еще не вечер, но уже не утро…

Богдан перегнулся через перила, глянул вниз. Зрение у него хорошее, а земля в палисаднике под балконом не заросла травой, поэтому он смог разглядеть следы голых человеческих ног.

– Елена Владимировна, у вас тут снежные люди не водятся? – спросил он.

Или зрение у Ревякина послабей, или глаза не туда смотрели, поэтому он не понял Богдана.

– Что ты там увидел?

– Похоже, кто-то на клумбу с балкона спрыгнул.

– Правильно, с этого балкона и спрыгнул…

– Если с этого, то вор обратно вернулся. Чтобы снять с веревок одежду. Тут первый этаж, я бы запросто смог сюда запрыгнуть…

– Да дело нехитрое, – кивнул Ревякин. – Только какой смысл сначала спрыгивать, а потом снова запрыгивать? Чтобы наследить? А кому это нужно?