Пацаны, не стреляйте друг в друга

Марк Илларионович воспарил в райские облака, но Настя вернула его на бренную землю.

– Есть.

– Кто?

– Ты не знаешь?

– Нет.

– Я думала, ты навел справки...

– Я хочу все узнать от тебя. Я вчера тебя ждал до полуночи...

– Дождь как из ведра лил.

– Я не в обиде.

– Разве я говорила, что приду?

– А я все равно буду тебя ждать. И сегодня, и завтра...

– Где ты раньше такой настырный был?

– Мне сказали, что ты умерла.

Настя остановила машину, порывисто повернулась к нему лицом, язвительно-жестко заглянула ему в глаза.

– Кто тебе такое сказал?

– Твоя мать ко мне в больницу приезжала... – обескураженно сказал он. – Я думал, она меня задушит...

– Моя мать... – недобро усмехнулась она. – Она могла... Не умирала я...

– Вижу, что нет.

– Видит он...

Настя снова тронула машину с места, повела ее по главной сельской улице. Проехала мимо административной площади.

– Ты как будто не знал, что мама спала и видела, как замуж меня за Грецкого выдать, – с изрядной долей осуждения сказала она.

– Знал.

– Вот она меня и выдала.

– За Грецкого?

– Да. Теперь я Грецкая Анастасия Евгеньевна... Уже семнадцать лет Грецкая...

– Я так почему-то и думал, – подавленно вздохнул Панфилов. – Видел его... И дочь у тебя Агата... Мать его Агатой звали, так, кажется?.. Неужели в ее честь?

– Я не хотела. Так она меня чуть живьем не съела... Вспоминать не хочется...

Машина свернула на узкую, поросшую травой дорогу, ведущую к озеру. Теперь Марк Илларионович точно знал, куда везет его Настя.

– Не хочется вспоминать... – продолжала она. – Черт с ней, с Агатой Никаноровной... Ты у меня до сих пор перед глазами стоишь...

Внедорожник не без труда пересек неглубокое русло небольшого ручейка. Настя остановила машину возле кустарника, где когда-то росла их любимая плакучая ива.

– Теперь оправдывайся! – потребовала она, пристально глядя ему в глаза.

– Что, оправдываться? – опешил он.

– Ты знаешь, что! Почему ты тогда, с Нонной!.. Это святое для нас место, не вздумай врать!

Панфилов потрясенно смотрел на нее... Плакучая ива у воды, своеобразный алтарь их любви. Действительно, святое место. Настя знала, куда его привезти.

– Я тебя ждал здесь... Ты должна была прийти... Но пришла Нонна. Сказала, что ты живешь с Антоном. Сказала, что родители квартиру ему сняли, а ты с ним... Сказала, что любишь меня, а живешь с ним...

Марк Илларионович забыл, сколько лет отделяет их с Настей от того рокового для них дня. Он чувствовал себя молодым лейтенантом Панфиловым, которому только что сообщили об измене любимой девушки. И так же, как тогда, ему вдруг захотелось вдрызг напиться.

– И ты поверил?

– Нет, но...

– Что, но?

– Я должен был осмыслить... У меня дома была бутылка... Потом Нонна пришла, еще принесла... А дальше все как в тумане... Пьяный в дым был, ничего не соображал...

– Но ты с ней спал?

– Кажется, да...

– Кажется?

– Ну да, она вроде бы со мной была. Но я ничего не помню... И ничего не чувствовал... Ты мне скажи, кто тебя надоумил прийти ко мне ночью?

Он снова стал капитаном Панфиловым. Дотошным, пытливым, подозрительным и разумно циничным.

– Кто, кто... – стушевалась Настя. – Антон сказал...

– А что ты с ним допоздна делала?

– Что, что... Отец его поздно за нами приехал. А в пути он колесо пробил. Сначала одно, потом второе. Поздно приехали... А он все зудел, что ты не дождешься, с Нонной закрутишь... Ну, я поверила. Пришла к тебе...

– Как-то хитро все закручено, ты не находишь? Нонна говорит мне, что ты с Антоном. А он тебе говорит, что я с ней. Одно к одному все... На подставу похоже...

– Да, но ты же спал с Нонной?