Опущенная

В комнату зашел Анатолий Александрович по кличке Сластик. В одной руке он держал кружку с дымящимся чаем, в другой – ложечку, помешивая сахар.

– Добро пожаловать, красотка! – с глумливой вежливостью сказал он.

– Сластик, ее не тронь! – Женя задергался в кресле, но подняться не смог.

– Это кто тут вякает? – спросил Сластик, с брезгливым возмущением глянув на него.

– Я отдам тебе все до копья!

– У тебя нет столько денег.

– Я достану!

– Не надо доставать. Мне нужно здесь и сейчас.

Настя поняла, что ей нужно срочно уколоться. Если она этого не сделает, у нее разорвется сердце – от жалости к Жене. И от страха за себя. Все-таки проявил Сластик свое грязное нутро… Возможно, это от него прятался Женя. Если так, то эта мразь добралась до него. Осталось только убить. И Настю вместе с ним.

– Ну, хочешь, забери дом!

– Как я могу его забрать? На дом документы нужны, пока их переоформишь… Телочку мне свою отдай!

Сластик снова повернулся к Насте и навалился на нее взглядом. И мысленно уложил ее на спину.

– Как это отдать?

– Ну, документы на нее не нужны…

Сластик подошел к Насте. Пальто на ней было уже расстегнуто, осталось только развести полы. Он сделал это и заглянул под пальто с таким видом, как будто под ним она была совершенно голой.

– Не надо! – жалко пробормотала Настя, запоздало шарахаясь от него.

– Сластик, будь человеком! – простонал Женя.

– Это ты мне говоришь?! – У Сластика от злости перекосилось лицо. – Жоголь, кончай падлу!

Громила кивнул, наставил на Женю пистолет, и тот зажмурил глаза в ожидании выстрела. Но молить о пощаде он не собирался.

– Не надо! – Настя подалась к Сластику, схватила его за руку.

– А что такое? – удивленно и с восторгом протянул он. – Козла пожалела?

– Женя не козел! – мотнула она головой.

– Ты даже не представляешь, сколько он бабок закозлил.

– Он отдаст! – Настя взывающе приложила руки к груди.

– Я уже все взял. Осталось только тридцать косарей. Или я пристрелю его, или трахну тебя! – скривился Сластик, озверело глядя на нее.

– Нет!

Сластик вызывал отвращение, Настя и представить себе не могла, как ляжет с ним в постель.

– Жоголь!

Громила взвел курок, но Настя снова схватила Сластика за руку:

– Я у отца возьму!

Она не знала, где у отца тайник. Может, и нет ничего. Но все же она должна была проверить, обыскать всю квартиру. Надо будет маму куда-нибудь отправить. Но куда? Сказать, что тетя Арина звонила… Эти мысли пронеслись в голове пляшущим хороводом, Настю даже затошнило от мельтешения перед глазами.

– Отец у нее судья, – сказал Женя.

– Да знаю… Этот падла Солохин… – Сластик начал, но, передумав, оборвал себя взмахом руки.

– Послезавтра я занесу тебе тридцатку.

– Или сейчас, или никогда… Жоголь!

И снова громила приготовился стрелять. И в этот раз Настя остановила его.

– Не надо, я согласна! – вырвалось у нее.

– Что ты согласна? – обрадовался Сластик, движением руки осаживая палача.

– Ну-у…

Настя чуть не свалилась в обморок, представив, как этот урод будет вдавливать в нее свою похоть. Но не свалилась. И ее даже не стошнило.

– Недельку со мной поживешь, – сказал Сластик. – Через недельку верну твой огород этому козлу.

– Через недельку?

Настя вспомнила о наркотиках. Да, под кайфом она смогла бы преодолеть брезгливость. Уколоться, забыться, а там уже ничего не страшно…

– Думай быстрей, – подтолкнул ее Сластик.

Женя молчал. Настя с надеждой посмотрела него. Но Женя, глянув на Жоголя, обреченно вздохнул. Он не принуждал ее, даже не просил, но и не отговаривал. Да и какая ему разница, ляжет Настя со Сластиком или нет, когда жить осталось считаные секунды? Сейчас ему выстрелят в голову, и Настя исчезнет для него навсегда. И уже все равно, что будет с ней дальше.

– Ну, если у вас есть морфий, – жалко пробормотала она.

– Чего?! – оторопело протянул Сластик, приложив к уху ладонь. – Я не понял, ты что, с Марфушей задружила?

Он перевел взгляд на Женю:

– Ты чо, девчонку на марафет подсадил?

– Да она сама…