Опущенная

Она еще взывала о спасении, но уже не хотела, чтобы Сева останавливался. В конце концов, ей через месяц будет двадцать лет, она уже совсем взрослая. И жить пора по-взрослому.

На ней уже ничего не осталось, когда в дверь забарабанили. Внутри все сжалось от страха, но Сева не позволил ей подняться. И она ощутила восторг, какой испытывала в детстве. Было такое, она сидела в шкафу, родители ходили по комнате, искали, но не могли ее найти. Но тогда это был детский восторг, в нем не было ничего крамольного, запретного. А сейчас ее могли застукать голую в объятиях такого же обнаженного парня; это как минимум стыд и позор, но почему страх за свое непорочное имя возбуждает порочные желания?

– Жора, погуляй! – крикнул Сева.

От его голоса зазвенело в ушах, но и это вызвало у Насти прилив бурлящих эмоций. Прилив куда-то в низ живота, где в ожидании ласки переворачивалась с боку на бок теплая пушистая кошечка.

– На старт! – тихо, но напористо прошептал Сева. – Внимание!..

Стартовая дорожка уже была готова к маршу, Сева неторопливо втиснулся в нее, медленно заскользил, ускоряя движения. Настя пожала плечами, прислушиваясь к чувствам. Говорили, что в первый раз больно, но нет, вполне терпимо. И даже приятно. А восторг вызывал сам процесс, рвущий на части все правила, которыми пичкали ее родители. Какая свадьба, какая первая брачная ночь, когда Сева как ураган, сметающий все на своем пути?

* * *

Лето закончилось, наступила весна. А какая может быть осень, когда Сева рядом?

Почти две недели они провели вместе в студенческом лагере. Две недели, которые стали для Насти лучшими в жизни. Потом он уехал к родителям, а с первого сентября они снова вместе. Идут себе по парковой аллее, он обнимает ее за талию, целует в шею.

И вдруг навстречу – Олеся. Распущенные волосы, кричащий макияж, вызывающая кофточка с трясущимся декольте, короткая юбка, туфли на шпильке, маленькая сумочка на длинном ремешке. И походка – ни дать ни взять, манекенщица на подиуме. Настя почувствовала, как напрягся телом Сева. А Олеся шла, как будто не замечая его. И слышно было, как стучат каблучки – возможно, в такт ее мыслям. Она прошла мимо, скользнув по Насте презрительным взглядом. А Сева не удержался, обернулся ей вслед.

– Фу-ты ну-ты!.. – Он хотел сказать что-то еще, но затих.

В такой ситуации словами делу не поможешь.

– Догоняй, – вздохнула Настя.

– Шутишь? – Сева внимательно глянул на нее.

– Конечно, шучу… – Она остановилась, повернулась к нему лицом и обняла, не позволяя смотреть вслед Олесе.

Олеся не бегала за Севой, не мстила ему, вешаясь на шею другим парням. Она просто исчезла из вида. Уехала из лагеря, только сегодня и объявилась.

– Я тебя никому не отдам! – Глядя в глаза Севе, сказала она.

– Да я и сам не отдамся, – улыбнулся он.

– Даже если она сама будет приставать?

– Не будет.

– А вдруг?

– Да ну ее!..

– А меня?

– Я же говорил, ты самая лучшая…

Он снова обнял ее, они продолжили путь, вышли к остановке. Ехать недалеко, минут десять.

– Проводишь меня? – спросила Настя.

– Ну конечно…

– Мама сейчас дома… – вздохнула она.

Мама у нее числилась внештатным корреспондентом районной газеты, но не работала, сидела дома. И вот как им с Севой уединиться? Мама ее убьет, если узнает, что у нее была с кем-то близость.

– Ты же говорила, что у вас дача есть.

– Это далеко… Давай завтра! – улыбнулась она.

Действительно, завтра она возьмет ключи от дачи, а после занятий они с Севой отправятся в Борисовку. От института это час туда – не так уж и много.

Они сели в троллейбус, Сева проводил ее к дому, но во двор она с ним заходить не стала. Вдруг мама из окна увидит, она же без соли ее съест. Да Сева и не рвался знакомиться с ней. Поцеловал Настю на прощание, весело улыбнулся и был таков. Она с подозрением смотрела ему вслед. Уж не торопился ли он вернуться в свою общагу, чтобы найти там Олесю? Так это или нет, но вечером встретиться с Настей он не предложил. А они могли бы сходить в кино.

Напротив ее подъезда стояла новенькая, сверкающая лаком вишневая «девятка». Хотела бы Настя такую ласточку, но разве отца уговоришь? Даже если он и найдет деньги, то все равно не купит. Так не бывает, чтобы у народного судьи на одну семью было две машины… А деньги у него есть. Кто сейчас не без греха?

Настя свернула к подъезду, а навстречу ей стремительным шагов вышел хорошо одетый мужчина лет тридцати. Среднего роста, худощавый, судя по движениям, юркий, непоседливый. Не красавец, но приятной, располагающей внешности. Взгляд живой, шипящая пена в нем и брызги шампанского. Так подумала Настя, когда их взгляды пересеклись. Увидев ее, мужчина мысленно откупорил бутылку шампанского – именно такое ощущение и возникло.

– Я думал, что ошибся подъездом! – ярко улыбнулся он.

Зубы у него ровные, но не совсем белые, легкий желтоватый оттенок на них.

– А вы не ошиблись? – Настя должна была пройти мимо, но как будто какая-то сила ее остановила.

– Да нет, двадцать четвертая квартира в следующем подъезде… Но сейчас я понимаю, что мне нужны именно вы… Евгений! Можно просто Женя.

– Ну, Настя…

– Настя, ты не смущайся, – улыбнулся он. – Я добрый и безобидный. И еще со мной всегда весело.

– Ну, если мне нужно будет весело, я в цирк схожу.

– В цирке клоуны, – качнул головой Женя. – А клоуны, они злые…

– Впервые слышу, что клоуны злые.

– Они на жизнь обиженные. А обиженный на жизнь человек не может быть добрым… А давай поедем в цирк! – Он кивком показал на «девятку».

– Ну, это слишком, – качнула головой Настя.

– Что, клоунов боишься? – засмеялся он. – Это ты зря. Нельзя верить случайным прохожим, а ты уши развесила, – засмеялся он.

– Не развесила… И, вообще, мне пора.

Да, действительно, почему она не уходит? Зачем ей какой-то Женя, когда есть самый лучший на свете Сева.

– А я вот никуда не спешу… Только что спешил, а сейчас нет. Потому что тебя встретил.