Путешествие на тот свет

В комнате номер тридцать два накурено было так, что при полностью включенном освещении в туалет нужно было перемещаться на ощупь.

Время от времени безвылазная пьянка комнатного разлива перемежалась периодическими и нетвердыми походами к берегу Финского залива в ресторан «Волна», массовой закупкой «Столичной» с чернильными штемпелями на этикетках, душераздирающим хоровым исполнением старых песен типа «Гремя огнем, сверкая блеском стали...» и «От Москвы до Бреста нет такого места...», а также разными мелкими безумствами в виде попыток подледного плавания брассом в замерзшем заливе и настойчивыми телефонными призывами каких-то барышень быстрого употребления...

И замечательными рассказами Виктора Семеновича Раппопорта о морском житье-бытье, о дальних странах, об островах и штормах, о печальной и постыдной необходимости советских морячков торговать заграничным ширпотребовским барахлом – иначе не проживешь.

Об обязательных презентиках и взятках в Балтийском пароходстве... О стукачестве, возведенном в категорию доблести и служебного роста... О пустяковой и трусливой контрабанде судовой команды – от мала до велика... И о массовом воровстве ни черта не боящихся береговых флотских начальников.

... В конце третьих суток, когда тайфун загула явно пошел на убыль из-за полного отсутствия каких-либо денег и физических сил, Петя Каретников могучим волевым напором «потянул одеяло на себя». Он заявил, что сейчас подгонит свою машину и отвезет Виктора Семеновича Раппопорта в Ленинград к его постоянному и трезвому месту жительства. Сдаст Витю жене и снова вернется в Репино. Где уже без малейшей капли алкоголя, просто под столовский супчик, они спокойно обсудят возможности Сережи Мартова попасть в такой вот круиз для создания киносценария о работе нашего советского лайнера в чуждых ему капиталистических водах Мирового океана...

Раппопорт и Мартов переглянулись, не сообразили, о чем это так бодро вещает Петя, и только спросили – не боится ли видный ленинградский деятель Петр Васильевич Каретников садиться за руль после такой замечательной трехсуточной гомерической пьянки?

– Для меня – двухсуточной, – спокойно поправил их Петя. – Со второй половины вчерашнего дня я капли в рот не брал.

Мартов и Раппопорт вгляделись в Петю и поняли, что тот глаголет святую правду. В отличие от Виктора Семеновича и Сергея Александровича Петр Васильевич Каретников был чисто выбрит, свеж, бодр и весело напорист.

– Какого же хрена ты вчера вечером вместе с нами валялся в снегу и вопил: «От Москвы до Бреста нет такого места...»? – плохо соображая, спросил тяжко похмельный Мартов.

– Да... почему? – с заметным усилием произнес все еще сильно нетрезвый морской доктор Витя Раппопорт.

На что Петя обаятельно улыбнулся и ответил им легко и незатейливо:

– С волками жить – по-волчьи... Что?

Когда Каретников благополучно отвез доктора Витю в Ленинград и вернулся в Репино, он разбудил спавшего мертвецким сном Мартова и рассказал ему, о чем они с ним – с Мартовым, оказывается, договорились за эти последние три дня.

Из давней симпатии к творчеству Сергея Александровича Мартова Каретников, как бывший профессиональный моряк, а ныне – человек с неограниченными связями, будет поставлять Мартову материал и консультантов. У него уйма знакомых капитанов дальнего плавания, и они могут порассказать Мартову столько, что тому покажется, будто он сам по морям, по волнам обогнул весь земной шар раз двести... И Мартову останутся пустяки – всего лишь свести все это в одну сюжетную историйку, которая и ляжет в основу сценария. Кроме всего, какое-то время превосходным консультантом может быть и Витя Раппопорт! Он все равно будет болтаться в Ленинграде еще месяц в ожидании своего очередного рейса. Тем более что они с Мартовым так понравились друг другу...

Это – раз. Второе. Еще до появления доктора Раппопорта в Репино Мартов заявил, что он никогда не будет писать о том, чего сам не видел. И Петя такую принципиальную позицию очень даже уважает.

Поэтому сейчас Мартов набросает только трехстраничную заявку на киносценарий, чтобы у «Ленфильма» были все основания заключить с ним договор. Завтра же Мартов берет в двух творческих Союзах – писательском и киношном – рекомендательные письма для Балтийского морского пароходства, а Каретников договаривается там с кем надо, чтобы в один из таких круизных рейсов (за бесплатно – на халяву) пошел бы известный киносценарист, лауреат Государственной премии, автор таких-то и таких-то фильмов – Сергей Александрович Мартов!

Тогда он своими глазами увидит все то, что увидел на таком судне Петя Каретников, и многое из того, о чем рассказывал ему Витя Раппопорт. И, вернувшись из круиза, напишет замечательный киносценарий!

Да, кстати!.. Виктор Семенович Раппопорт может вот еще где пригодиться: чтобы отправиться в плавание, Мартову все равно придется проходить медицинскую комиссию на Фонтанке, в лечебном центре Балтийского морского пароходства... Обязательное условие для получения загранпаспорта моряка. А у Вити в этом центре все схвачено. Как говорится, без проблем.

Но вот тут в травмированном трехсуточной поддачей мозгу Сергея Александровича Мартова возникло слабое подобие целой бури противоречивых чувств.

Он всегда-то не переваривал тщательно выстроенные планы, попахивающие элементарным, расчетливым торгашеством. А уж после такой глобальной пьянки, когда внутри измученного алкоголем организма все дребезжит и умоляет о немедленной опохмелке, стратегически четкая разработка П. Каретникова проникновения С. Мартова на круизное судно показалась ему несвоевременной и отвратительной. Как он, сукин кот, вообще смеет предлагать ему, Мартову, подобное?! В смысле – халявный круиз на их говняном лайнере...

Стоп, стоп, стоп!.. «Ямщик, не гони лошадей... Нам некуда больше спешить...»

И вот так – каждый раз. Как только Мартов в какой-либо ситуации, требующей от него сурового и принципиального решения, начинает надувать щеки и гордо выпячивать грудку, выясняется, что сам он уязвим не меньше тех, в кого направлены его справедливые и высоконравственные стрелы.

Ну, не получается, как в старом анекдоте: «вокруг все в дерьме, а Сергей Александрович Мартов – весь в белом...» А все почему? Во-первых, как всегда, – система, а во-вторых – слаб человек. И этому слабому человеку сейчас жутко хочется в кругосветное путешествие! По чужим морям и океанам в далекие города и страны, а вокруг иноземная речь, пальмы и золотая текила на раскаленном берегу, а на корабле вечерние коктейли, зовущие глаза молодых женщин...

Воображение, резко истощенное алкоголем, рисовало Мартову этих женщин только в двух вариантах: или почему-то лишь в каком-то танцевальном салоне, в длинных скользящих платьях, или – полутемная каюта, за иллюминатором плеск волны, полураздетая барышня, высокие каблуки, чулочки, кружавчики там разные... И все! И понеслась по проселочной!..

Но для того чтобы примитивные подростковые видения сорокасемилетнего Мартова стали осязаемой реальностью, другого пути попасть на это валютное судно, кроме того, который рассчитал и предложил Петя Каретников, не было.

– Выпить нету?.. – хрипло и неуверенно спросил Мартов.

– Обижаешь, начальник! – победительно хохотнул Петя и вытащил из кармана куртки «маленькую».

* * *

Спустя две недели сценарная заявка была написана.

Художественный совет одного из творческих объединений киностудии «Ленфильм» эту заявку принял, и с Мартовым был заключен договор на написание киносценария для полнометражного художественного фильма под условным названием «Обыкновенный круиз».

Мало того, ему даже был выплачен аванс, который Мартов достаточно быстро прогулял вместе с Петей Каретниковым и его приятелями дальнего плавания.

Петя пахал не покладая рук: он таскал к Мартову в Репино знакомых капитанов, первых помощников, штурманов, главных судовых механиков. Мартов принимал всех этих водоплавающих в своем тридцать втором номере Дома творчества Союза кинематографистов.

Отлично одетые мужики с простоватыми и умными физиономиями приезжали в Репино уже «затаренными» – каждый примерно с таким же представительско-джентльменским набором, с каким впервые заявился к Мартову и Виктор Семенович Раппопорт.

Морские мужики дальнего плавания умеренно и с любопытством выпивали с Мартовым и Каретниковым и со слегка отстраненной осторожностью отвечали Сергею Александровичу на все его заранее заготовленные вопросы.

Эти игры «спрашивайте – отвечаем» Мартов беззастенчиво выстраивал по точной схеме сэра Артура Конан Дойла, у которого «доктор Ватсон сознательно задавал идиотские вопросы мистеру Шерлоку Холмсу, чтобы тот мог на них умно отвечать».

Одновременно с вот таким, пока теоретическим, погружением Мартова в неизвестный ему материал шла и чисто организационно-административная работа – подготовка киносценариста Сергея Александровича Мартова к выходу в заграничные моря и океаны. Тут Петя Каретников просто превзошел самого себя!

Стандартные письма Союза писателей и Союза кинематографистов с просьбами «...разрешить Мартову С.А., лауреату... заслуженному деятелю... одному из ведущих кинодраматургов... быть зачисленным в состав экипажа такого-то судна для изучения тяжелого и благородного труда советских моряков и последующего написания киносценария, который ляжет в основу будущего фильма...» стараниями Пети Каретникова попали в нужные решающие руки хозяев Балтийского морского пароходства и, возможно, других организаций, которые отвечали за чистоту рядов советских граждан, стремящихся за любые границы своей родины...

Одновременно с движением писем по административной спирали Сергей Александрович Мартов при помощи Виктора Семеновича Раппопорта прошел необходимую медицинскую комиссию и получил «добро» на выход в море.

Остались пустяки – формальное собеседование в обкоме партии, получение «паспорта моряка» и представление капитану судна. И как можно тщательнее подготовиться к трехмесячному плаванию по доброй половине акватории земного шара. А уж там-то!..

А море Черное, курорт и пляж,

Там жизнь привольная чарует нас...

Там море синее, морская гладь,

Тебя так часто я там буду вспоминать.

– время от времени теперь мурлыкал Сергей Александрович.

Других морских песен Мартов не знал, а эту сладкую, щемящую, пахнущую магнолиями песенку привез несколько лет тому назад из Гагр, поразившись отважной и неординарной поэтической находке зарифмовать «пляж» и «нас».

* * *

Через три недели непрерывной деловой гульбы с капитанами Мартову позвонили из иностранной комиссии Союза писателей и сообщили, что в получении «паспорта моряка» ему отказано.

– Кем? – спросил Мартов.

– Не знаем. Кажется, обкомом.

Беспартийный Мартов пришел в ярость и по совету знающих людей отправил большое возмущенное заказное письмо в Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза.