Полное собрание сочинений. Том 8. Сентябрь 1903 ~ сентябрь 1904

Затем относительно переговоров с Травинским. Из моих слов здесь сделали заключение, что будто я отрицаю факт переговоров с Травинским. Ничего подобного. Я не отрицал факта переговоров, но устанавливал лишь разницу между тем значением, которое могут иметь частные переговоры, и тем, какое имеют официальные. Я здесь привел письмо самого Травинского в доказательство того, что если т. Травинский раньше смотрел так, как смотрит т. Плеханов, то впоследствии изменил свой взгляд. Ввиду этого я считал бы совсем неуместной постановку вопроса о том, кому поверит Франция. Апеллировать к «Франции» нет никакой надобности[74 - Имеется в виду выступление Г. В. Плеханова, который утверждал, что Г. М. Кржижановский (Травинский) в переговорах с ним признал нормальным состав редакции ЦО при условии кооптации в редакцию меньшевиков. В связи с этим своим утверждением Плеханов заявил: «И если бы правдивость моих слов была подвергнута сомнению, я отвечу, как ответил некогда один министр Луи Филиппу, оспаривавшему его слова: я утверждаю, что это было так. Вы говорите, что – нет. Посмотрим, кому поверит Франция» (Ленинский сборник X, стр. 238).].

Тов. Плеханов заметил, что будто бы мое миролюбивое «воззвание» не подействовало даже на самого меня. Повторяю, что в своем «воззвании» я лишь выражаю свое желание не прибегать к известным приемам борьбы. Я призываю к миру. Мне отвечают нападением на ЦК, и удивляются потом, что я тогда нападаю на Центральный Орган. После того, как совершено нападение на ЦК, меня же упрекают в отсутствии миролюбия за ответ на это нападение! Достаточно проследить все прения у нас в Совете, чтобы видеть, кто начал предлагать мир на почве status quo[48 - Прежнего положения. Ред.] и кто продолжал войной против Центрального Комитета. Мне говорят, что Ленин только и делал, что беспрестанно повторял по адресу оппозиции: «слушайся и не рассуждай!»… Это не совсем так. Вся переписка наша от сентября и октября свидетельствует об обратном. Напомню хотя бы, что в начале октября я (с Плехановым) готов был кооптировать двух в редакцию. Затем, что касается ультиматума, в котором я сам участвовал, я уступал тогда вам два места в Центральном Комитете. После этого последовала с моей стороны новая уступка в виде выхода моего из редакции, – выхода с тою целью, чтобы не задержать вступления других. Отсюда вытекает, что я не только говорил: «слушайся и не рассуждай», но и уступал. Перехожу к существу дела. Отношение к моей резолюции мне кажется очень странным. В самом деле, разве она обвиняет кого-нибудь, или имеет характер нападения на кого-нибудь? В ней идет речь только о том, допустима ли такая-то борьба или нет. Что борьба существует – это факт, и весь вопрос сводится только к тому, чтобы отделить допустимые формы этой борьбы от недопустимых. Вот я и спрашиваю, приемлема ли эта идея или нет? Таким образом, выражения «орудие борьбы», «нападение на меньшинство» и т. п. – в применении к моей резолюции совершенно неуместны. Может быть, форма ее неудачна – с этим я особенно спорить не стал бы и готов был бы на изменение ее редакции, но сущность ее, которая сводится к предъявлению требования борющимся внутри партии сторонам вести эту борьбу, не выходя из известных допустимых рамок, эта сущность не может быть оспариваема. Такое отношение к резолюции, какое она здесь встречает, мне кажется односторонним, ибо одна из заинтересованных сторон ее отвергает, усматривая в ней какую-то опасность для себя. (Плеханов: «Я напоминаю, что здесь несколько раз уже я замечал, что в Совете нет двух сторон».) Я могу заметить, что говорю о двух сторонах, существующих фактически, а не о юридическом разделении Совета на две части. К резолюции т. Плеханова, о которой по существу здесь ничего не сказано, представители редакции ничего не прибавили. Я же все время ждал изменения одностороннего характера этой резолюции.

5. Замечания к порядку дня. 16 (29) января

1

Ленин настаивает на том, чтобы его резолюция была поставлена первой[75 - Имеется в виду проект резолюции о морах по восстановлению мира в партии. Ленин настаивал, чтобы его резолюция была поставлена на голосование раньше резолюции Г. В. Плеханова, предлагавшего кооптировать меньшевиков в состав ЦК РСДРП.], ссылаясь на существующий обычай давать первенство голосования той резолюции, которая была внесена раньше.

2

С точки зрения порядка заседания право внесения особых мнений всегда признается. Тов. Мартов сделал попытку отделить общее от частного[76 - Речь идет о выступлении Л. Мартова по вопросу о голосовании резолюций В. И. Ленина и Г. В. Плеханова. Признав законное право Ленина требовать, чтобы его резолюцию поставили на голосование первой, Мартов, вместе с тем, предложил следующим образом изменить постановку вопроса: 1) Нужно ли издавать воззвание ко всем членам партии? 2) Конкретное предложение Плеханова.]. Вполне согласен с этим, но я только несколько иначе редактирую его предложение.

6. Выступление с проектом резолюции об установлении мира в партии. 16 (29) января

Ленин (читает свою резолюцию):

«Для установления мира в партии и нормальных отношений между несогласномыслящими членами партии необходимо разъяснение Советом партии вопроса о том, какие формы внутрипартийной борьбы являются правильными и допустимыми и какие неправильными и недопустимыми».

Печатается по протокольной записи, сверенной с рукописью

7. Выступление по поводу внесения особого мнения представителями ЦК. 17 (30) января

В практике всех съездов установилось правило, в силу которого голосующие имеют право вносить свои особые мнения. Конечно, всякое особое мнение есть по самому существу своему критика. Но ведь это обстоятельство не помешало же, однако, принять на II съезде особое мнение представителей от Бунда, – мнение, которое было самой резкой критикой принятого съездом решения. Наше особое мнение заключает в себе изложение мотивов, объясняющих, почему мы выступали против предложения тов. Плеханова и вообще паши отношения к этому предложению. Прочесть это особое мнение тем более необходимо, что в конце его имеется мотивированное заявление, что мы берем свою резолюцию обратно.

8. Особое мнение представителей ЦК, внесенное 17 (30) января

Представители ЦК в Совете партии считают своим долгом подать особое мнение по вопросу о резолюции тов. Плеханова.

Представители ЦК глубоко убеждены, что эта резолюция не только не прекратит партийных раздоров, вносящих полный фактический раскол в партийную организацию, а, напротив, еще более усилит и разожжет их, сделает их хроническими, внесет дальнейшую дезорганизацию в положительную работу партии.

Эта резолюция, по своей сущности, представляет из себя не что иное, как выражение желания меньшинства партийного съезда изменить личный состав ЦК причем игнорируется противоположное желание большинства партийного съезда.

Эта резолюция, по существу своему, является, по нашему твердому убеждению, продолжением изнутри Совета той политики, которой следовала оппозиция с самого партийного съезда, а эта политика была политикой бойкота, дезорганизации и анархии с целью добиться изменения состава центров, добиться таким путем, который не соответствует нормам сколько-нибудь правильной партийной жизни, который осужден теперь и общественным мнением революционной среды в виде резолюций большинства комитетов.

Эта резолюция выражает желание, чтобы ЦК опять начал переговоры с оппозицией. Переговоры тянутся уже пять месяцев с лишним, внося полную деморализацию в партию. ЦК заявил уже, что сказал свое последнее слово, согласившись еще 25 ноября 1903 г. на кооптацию двух в доказательство товарищеского доверия.

Переговоры стоили уже громадных затрат денежных средств на поездки и еще несравненно более важных затрат сил и времени революционеров, отвлекаемых от своей работы.

Представители ЦК считают себя не вправе теперь снова возобновлять эти бесконечные переговоры, порождающие новое недовольство с обеих сторон, вызывающие новые местнические счеты, мешающие самым страшным образом положительной работе.

Мы обращаем самое серьезное внимание на то, что такие переговоры являются полным перерывом правильного течения партийной жизни.

Мы заявляем, что ЦК возлагает всю ответственность за эти перерывы на меньшинство.

Мы заявляем, что решительно и безусловно не видим никакого иного способа честного и правильного выхода из настоящих партийных раздоров, иного способа прекратить эту недопустимую борьбу из-за состава центров, кроме созыва немедленно партийного съезда.

Вместе с тем мы находим, что после принятия резолюции тов. Плеханова наша, внесенная ранее, резолюция в сущности отрицается и становится совершенно бесполезной; поэтому мы берем ее обратно.

Члены Совета

    Н. Ленин Ф.
    Васильев

Первая страница рукописи В. И. Ленина «Особое мнение представителей ЦК», внесенное на заседании Совета партии 17 (30) января 1904 г. (Уменьшено)

9. Выступление в защиту особого мнения представителей ЦК. 17 (30) января

Я решительно протестую против того, чтобы в нашем особом мнении заключалось хоть одно обвинение, направленное против Совета. Такое толкование абсолютно неправильно, и попытка тов. Мартова является посягательством на свободу нашего мнения; его резолюция является таким образом незаконной[77 - Резолюция Л. Мартова была направлена против особого мнения, внесенного 17 (30) января 1904 года представителями ЦК В. И. Лениным и Ф. В. Ленгником (см. настоящий том, стр. 145–146) в связи с принятием Советом партии резолюции Г. В. Плеханова о кооптации меньшевиков в ЦК РСДРП. В своей резолюции Мартов предлагал вынести Ленину и Ленгнику порицание за внесение ими особого мнения. В ходе дальнейших прений Мартов был вынужден снять свою резолюцию и присоединился к несколько иной по форме резолюции Плеханова, которая и была принята голосами меньшевиков.].

10. Замечание к порядку дня. 17 (30) января

Представители ЦК хотели бы внести на обсуждение еще несколько мелких вопросов, но я ходатайствую предварительно поставить на очередь вопрос о созыве съезда.

11. Речи о созыве III Съезда партии. 17 (30) января

1

К вопросу о созыве съезда можно добавить немного. Страшно затруднительное состояние партии иллюстрируется и ходом прений в Совете. Не раз уже указывалось, что на съезде образовались две почти равные половины, так что с уходом одного из «большинства» получилось полное равенство. Я не вижу, как это равенство могло бы привести к миру без партийного съезда. Никто не сомневается в том, что неурядицы приводят к вопиющим ненормальностям. Несомненным фактом должно считать, что воинственное настроение существует с обеих сторон. С точки зрения всех этих данных нельзя себе представить никакого другого честного и правильного исхода, как только созыв съезда. Тов. Мартов указал на технические, финансовые и т. п. трудности для осуществления моего предложения о созыве съезда, но настоящее положение дел гораздо хуже всех этих трудностей.

2

Я не могу согласиться с Мартовым; он неправильно представил задачи съезда. Он говорит, что разногласия еще не выяснены у всех товарищей, что созыв съезда приостановил бы процесс размежевания и освещения организационного конфликта в литературе. Мне думается, что именно для свободного выяснения принципиальных разногласий нужно устранить кризис, нужно очистить атмосферу от дрязг, а для этого необходимо созвать съезд. Не для того, чтобы пресечь борьбу, а для того, чтобы ввести ее в нормальные рамки, нужен III съезд. Странно и говорить о том, что будто съезд пресечет принципиальную борьбу. Я напомню слова, сказанные на II съезде председателем, смысл которых заключался в том, что даже наша программа подлежит дальнейшему развитию и выяснению[78 - Имеется в виду речь Г. В. Плеханова после принятия II съездом РСДРП программы партии (см. «Второй съезд РСДРП. Протоколы». М., 1959, стр. 258).]; но именно для того, чтобы принципиальная борьба мнений была успешна и плодотворна, нужны такие именно условия, которых в данный момент нет. Я протестую против приводимых здесь исторических параллелей и ссылки на «Рабочее Дело». Разница между настоящим положением дел и между тем, какое было три года тому назад, заключается в том, что в то время единой партии еще не было, а теперь она уже существует. Именно с точки зрения тех, которые говорят здесь об отколовшейся половине, именно с их-то точки зрения нельзя протестовать против съезда для устранения той ненормальности, которую мы теперь собственными силами не в состоянии уничтожить. Только тогда возможна будет положительная работа и выяснение принципиальных несогласий, когда III съезд устранит эту ненормальность и введет борьбу мнений в известные рамки.

3

Тов. Плеханов ясно высказал «сильный» довод, но неправильный. Если бы III съезд привел к расколу, то это означало бы, что нет желания подчиняться большинству, нет желания работать вместе, т. е. на деле нет у нас партии. Все признали, что т. Травинский не безрезультатно пытался уладить конфликт, а таких товарищей, как Травинский, есть много, и съезд именно будет свиданием и собеседованием таких товарищей. Отчаянная борьба, решительная борьба, полная даже эксцессов, не есть еще раскол. Если есть действительное желание совместно работать, то должно быть и желание подчиниться воле большинства, т. е. съезду.

12. Проект резолюции о созыве III съезда партии. 17 (30) января

Совет партии, убедившись, что центральные учреждения партии не в силах прекратить абсолютно ненормальные и дезорганизующие отношения внутри партии, создавшиеся после II съезда и продолжающиеся более пяти месяцев, постановляет созвать III съезд партии.

13. Речи об издании партийной литературы. 17 (30) января

1

Начну с конца. Тов. Мартов неправильно понял и осветил письма ЦК[79 - Имеются в виду письма от 19 декабря 1903 года (1 января 1904) и 26 декабря 1903 года (8 января 1904), направленные в редакцию «Искры» заграничным представителем ЦК Ф. В. Ленгником (Ленинский сборник X, стр. 124 и 130–132). Первое из этих писем было написано Ленгником, второе – Лениным совместно с Ленгником (часть письма, написанную Лениным, – см. Сочинения, 4 изд., том 34, стр. 189).], особенно о деньгах. Он упустил из виду, что эти письма являются продолжением разговора, который был у него, Мартова, с Травинским. Сам Мартов писал о содержании этого разговора в таких выражениях: «Тов. Травинскому, как и вам лично, я упоминал о 5–6 тысячах, как о предполагаемом минимуме того, что в год может быть получено для партии из тех двух источников, к которым члены редакции имеют доступ». Я заявляю, что Травинский сообщал нам о единовременной выдаче этой суммы, а не в течение года, так что тут есть какое-то недоразумение. Факт тот, что мы рассчитывали на эти 5 тысяч и сообразно этому распределили средства между русской и заграничной кассой.

Тов. Мартов говорил, что оба денежных источника (кстати, до какой степени неправильно (в раздражении) излагает дело редакция, видно и из того, что в письмах к ЦК Мартов употреблял даже в кавычках слова «денежные мешки» и нам ставил в упрек такое выражение. На самом же деле выражение это принадлежит не нам, а Мартову) – так вот, т. Мартов говорил, что оба денежных источника нам известны. Да, они известны, но дело не в известности, а в доступности их. Мне известно, что в год один источник мог бы дать до 10 тысяч, другой до 40, но от этого не легче, так как они мне недоступны. В превращении этих источников из доступных в недоступные и выражается то пресечение денежных средств, которое является абсолютно недопустимым приемом партийной борьбы.

Кроме того, теперь как раз произошли недавно провалы, коснувшиеся лиц, которые имели получить деньги в России. Здесь денег нет, из России же получить удастся не скоро, и это будет стоить не одну сотню рублей на посылку специальных агентов. Конечно, деньги все же получатся, если не будет еще несчастий, но получатся не скоро и едва ли в вполне достаточном количестве.

Совершенно неверно, что в письме ЦК были угрозы. Никаких угроз не было, ибо ЦК выражал все время заботу об издании Центрального Органа. О явках ответит т. Васильев. – По нашим сведениям, редакция рассылает своих агентов по России. Это предполагает и свою особую кассу у ЦО, что означает фактический раскол партии. Это противоречит уставу, который требует полной осведомленности ЦК и сосредоточения всецело в его руках и всей кассы и всей организации практических дел. Центральный Орган вопиющим образом разрывает этот устав, создавая свой центр разъездов и агентуры, свой центр практического руководства и вмешательства в комитетские дела. Такая, противоречащая уставу партии, агентура вносит прямую дезорганизацию в работу. Центральный Комитет не может отвечать за порядок ведения дел и не отвечает за него, раз беспорядок вносится систематически самим Центральным Органом. – Вот письма из Одессы и Баку, иллюстрирующие в этом отношении положение дел. Из Одессы от 24 декабря пишут: «У нас вчера был Загорский, который заявил, что его отправила редакция в качестве своего уполномоченного с поручением сообщить комитетам о последних событиях, о переговорах, о настоящем положении дел в редакции, о просьбе редакции посылать материалы, сотрудничать, заказывать листки или присылать темы для общих листков, а также для брошюр, для издания которых образована группа. Повторял все старое и усиленно доказывал правоту, благородство и «лояльность» меньшинства. Комитет выслушал его, задал несколько вопросов, спросив, между прочим, – с ведома ли и ЦК он взял на себя свою миссию, на что тот, вместо краткого и прямого ответа: да или нет – начал оправдываться и доказывать, что редакция имеет полное право обращаться к комитетам и без ведома Центрального Комитета. Настаивал, чтобы тут же при нем обсудили доложенное и составили резолюцию, на что комитет заявил, что доложенное принимает к сведению, а что касается до обсуждения и резолюции, то комитет сделает это тогда, когда найдет нужным, а теперь приступает к очередным делам»[80 - В. И. Ленин цитирует письмо И. X. Лалаянца Н. К. Крупской от 24 декабря 1903 года (6 января 1904). Ниже цитируется письмо Л. Б. Красина заграничному отделу ЦК РСДРП от 1 (14) января 1904 года.]. А вот что говорится в письме из Баку от 1 января: «В Бакинский комитет явился Мартын с докладом от ЦО и нескрываемой целью посеять недоверие к Центральному Комитету. Когда в конце он поинтересовался узнать мнение комитета, то ему ответили: мы безусловно доверяем Центральному Комитету. Когда же он возразил, что ему интересно знать отношение к ЦО, то ему, не обинуясь, заметили, что после только что выслушанного (изложения его миссии) доверие к нему «поколебалось»».

Также незаконно и неконспиративно то, что ЦО делает сообщения о составе ЦК не только комитетам, но и частным лицам (например, Друяну, на что ЦК указывал в письме к Центральному Органу). Что же касается «воинственных отношений», то в том-то и дело, что т. Мартов смешивает здесь две совершенно различных вещи. В области положительной работы и добывания средств воинственные отношения (бойкот и прочее) безусловно недопустимы, и со стороны ЦК их никогда и не было. В области же литературы «война» допустима, и никто никогда не стеснял полемики Центрального Органа. Напомню, что даже гораздо раньше ЦК выражал полную готовность издать и письмо Дана о лозунгах оппозиции, и брошюру Мартова «Еще раз в меньшинстве», несмотря на то, что обе вещи содержат нападки на ЦК.

В издании литературы ЦО не было ни малейшего перерыва со стороны ЦК Не было ни одного случая, чтобы ЦК неправильно или пристрастно распределял литературу, чтобы он «обижал» комитеты меньшинства. Напротив, Травинский засвидетельствовал здесь и доказал, что раньше всех были щедро наделяемы комитеты меньшинства, и т. Мартов должен был признать, что в этой области деятельность ЦК безупречна. Что касается до отказа выдачи партийной литературы, то дело обстоит так. Всякому члену партии без исключения (если он внушает доверие своей конспиративностью и проч.) дается даром литература для перевозки в Россию и вручения там агентам ЦК для распределения. Но когда находятся люди, имеющие смелость называть себя членами партии и в то же время отказывающиеся сдавать литературу в руки агентов ЦК для общего распределения, то попятно, что с такими людьми ЦК лишен возможности (и даже права) вести дело. Если же эти люди потом скупают литературу для своих дезорганизующих общую работу отдельных кустарных предприятий, то тем хуже для них.