Полное собрание сочинений. Том 14. Сентябрь 1906 – февраль 1907

Никаких данных для этого утверждения Л. Мартов не имеет. Л. Мартов распространяет через посредство буржуазной печати неправду, ибо только для высших стадий и предлагали большевики соглашение, и только с трудовиками, и только на несколько недель, и только с разрешения пятого съезда.

Для распространения этой неправды, которая легко может проникнуть в массы при известной всем склонности кадетских газет сочувствовать меньшевикам и сочувственно перепечатывать все, что этим последним заблагорассудится налгать на большевиков, – Л. Мартов воспользовался «сокращенной» передачей взглядов «Пролетария». Хотя все эти взгляды целиком умещаются на пяти печатных строчках, воспроизведенных выше полностью, тем не менее Л. Мартов нашел нужным сократить их, да при этом еще передать своими словами. И читатель видит, что сокращенная передача Л. Мартова равняется полному извращению.

В пяти строчках «Пролетария» вопрос затронут мимоходом. Ни о низших, ни о высших ступенях, стадиях выборов специально тут не упоминается. Может быть, мне возразят поэтому, что я также не имею никаких данных утверждать, что в этих пяти строчках нет речи о соглашениях на первой стадии? Это возражение мог бы сделать, однако, только человек, желающий придраться к букве и исказить явный смысл чужого рассуждения.

Несомненно, что в изложении вопроса на пяти строчках есть много пробелов, но позволяет ли общий дух статьи и все ее содержание толковать недоговоренное в распространительном (по отношению к соглашениям), а не в ограничительном смысле?

Да и «буква» приведенной цитаты (если ее не «сокращать» ? la Л. Мартов) говорит безусловно против распространительного толкования, ибо всякий, чуточку знакомый с выборами, понимает, что соглашение на первой стадии не может ограничиться «несколькими неделями», а требует месяцев. Достаточно указать, что в Петербурге уже теперь называют партии, желающие блокироваться на выборах с кадетами, уже теперь передают примерные распределения депутатских мест города Петербурга между кадетами и этими партиями. Выборы предположены, говорят, на 17-ое декабря. За два месяца люди, действительно желающие соглашения на низшей стадии, уже начинают, прямо или через посредников, сговариваться. Примите во внимание, затем, продолжительность самих выборов, прибавьте время на партийное решение вопроса, на передачу партийных директив из центра по всей России, – и вы увидите, что соглашение между партиями на низшей стадии выборов требует месяцев, а в «несколько недель» можно как раз только провести соглашение на высших стадиях, т. е. распределение мест после борьбы, на основании подсчета сил, обнаружившихся голосованием непосредственно самих избирателей.

Наконец, раз уже меня заставили высказываться печатно по данному вопросу, я считаю неудобным воздерживаться от изложения моего личного мнения. При данной политической ситуации я защищал бы на пятом съезде следующее: никакие блоки и соглашения ни с какими другими партиями безусловно недопустимы для с.-д. на низшей стадии выборов. Выступление наше перед массами при выборах должно быть абсолютно самостоятельным. На высших стадиях допустимы соглашения с трудовиками исключительно о пропорциональном распределении мест, причем беспартийных трудовиков мы должны «делать» партийными, противополагая оппортунистов из их числа и полукадетов (энесы, н.-с, «народно-социалистическая партия» и т. п.) революционным буржуазным демократам.

Мартов и Череванин

Л. Мартов в «Товарище» опровергал Череванина, говорившего о соглашении с кадетами. Череванин в том же «Товарище» разъясняет теперь «недоразумение». Из этих разъяснений вытекает, что в 1-ом номере «Нашего Дела» Череванин собственно ничего вполне определенного не сказал насчет того, на низшей или высших ступенях допускает он соглашения. По существу же дела он высказывается за допущение соглашений и на низших ступенях как в деревнях, так и в городах. С какими партиями допускает соглашение Череванин, об этом он не говорит. Для него (как, по-видимому, и для Мартова) не существует различия между революционной и оппортунистической буржуазией, между с.-р. и к.-д., между трудовиками типа думских «33-х»[51 - Имеются в виду 33 депутата (главным образом трудовики) 1 Государственной думы, которые подписали «Проект основного земельного закона», разработанный на частном совещании депутатов Трудовой группы. «Проект 33-х» был составлен при непосредственном участии эсеров и выражал их взгляды по аграрному вопросу. В качестве основного требования «проект 33-х» выдвигал немедленную и полную отмену частной собственности на землю, провозглашал равное право всех граждан на пользование землей и принцип общинного землепользования с уравнительными переделами земли по потребительной и трудовой норме. «Проект 33-х» по сравнению с другими проектами трудовиков более решительно требовал немедленного уничтожения частной собственности на землю и предполагал конфискацию помещичьих земель без выкупа.Внесенный 6(19) июня 1906 года на рассмотрение Думы «проект 33-х» встретил ожесточенное сопротивление со стороны кадетов и был отвергнут большинством 140 против 78 голосов.] и трудовиками типа «энесов» и т. п. Мало того, Череванин допускает даже вотирование без соглашения за буржуазные кандидатуры на низших ступенях!

Позиция Череванина выясняется таким образом вполне. Этот не только видный (как его аттестовала буржуазная печать), но и ответственный меньшевик, стоящий притом во главе еженедельного издания «Наше Дело», одобряет всяческие блоки, одобряет даже голосование социал-демократов за буржуазные кандидатуры. Большевики были, следовательно, вполне и безусловно правы, говоря, что меньшевики превращают рабочий класс в прихвостня либерально-монархической буржуазии, низводят социал-демократию до роли кадетского подголоска.

Пусть же не заблуждается теперь никто насчет истинного значения обычного меньшевистского лозунга: за Думу, как орган или рычаг или орудие и т. п. революции. Чтобы поддержать революцию, меньшевики поддерживают «Думу» вообще. А чтобы поддержать Думу вообще, они готовы вотировать, даже без соглашения, за кандидатуры кадетской партии, желающей прекратить революцию!

Вспомните французских социалистов, вроде Мильерана, Вивиани, Бриана, которые теперь, с Клемансо во главе, благополучно управляют архибуржуазной Францией, посылают войска против стачечников и т. д. Чтобы поддержать социализм, они звали поддерживать республику вообще, республику, как таковую. Чтобы поддержать республику, они голосовали, и по соглашению и без соглашения, за дюжинных буржуазных политиканов, за оппортунистов. И они дошли таким образом, постепенно и неуклонно, до того, что сами превратились совсем в таких же дюжинных сторонников буржуазного угнетения.

На большую дорогу, на торную дорогу вышли Череванин и иже с ним!

А Мартов? Он против соглашений на низших ступенях. Он опроверг Череванина. Это в высокой степени отрадно. Только… только посмотрите, как он его опроверг. Всякий разумный политик всегда подчиняет свою избирательную тактику своей общей политической тактике. Тактика Череванина известна теперь, благодаря услужливости кадетских газет, всем: «Было бы нелепостью и безумием для пролетариата пытаться, как это предлагают некоторые, вместе с крестьянством вступить в борьбу и с правительством и с буржуазией за полновластное и всенародное учредительное собрание». Это знаменитое положение Череванина было цитировано и в том номере «Товарища», на который «отвечал» Л. Мартов. И вот, опровергая избирательную тактику Череванина, Л. Мартов ни звука не проронил против этого основного положения всей политической тактики Череванина.

Кто же из этих двух последовательнее? Кто прочнее стоит на ногах? За Думу или за революцию? За Думу вообще – значит: за кадетов – значит: против учредительного собрания. За революцию – значит: лишь за известную часть Думы на известных условиях – значит: против кадетов – значит: нелепо и безумно бросать прочь или даже ослаблять теперь лозунг учредительного собрания.

Социал-демократы в буржуазных газетах

Позволительно ли социал-демократу участвовать в буржуазных газетах?

Нет. И теоретические соображения, и политические приличия, и практика европейской социал-демократии высказываются против такого участия. Известно, что на одном из недавних съездов немецких с.-д. вопрос этот поднимался и обсуждался[52 - В. И. Ленин имеет в виду Дрезденский съезд Германской социал-демократической партии, состоявшийся 13–20 сентября (н. ст.) 1906 года. Съезд принял резолюцию, запрещавшую членам партии сотрудничать в буржуазной прессе.]. Известно, что наши немецкие товарищи строго осуждают участие с.-д. в буржуазной печати, решительно борются за то, чтобы партия революционного пролетариата и в этой области не допускала ни блоков, ни соглашений, а сохраняла самостоятельность, чтобы литераторы рабочей партии на деле, а не на словах только, были организованы, подчинены контролю, одним словом, были строго партийны.

Имеем ли мы право отступить от этих правил у нас в России?

Нам возразят: исключение из правила всегда возможно. – Это бесспорно. Нельзя осудить ссыльного, обращающегося в любую газету. Трудно осудить иногда с.-д., работающего из-за заработка в каком-нибудь второстепенном отделе буржуазной газеты. Можно оправдать помещение спешного и делового опровержения и т. д. и т. п.

Но посмотрите, что произойдет у нас. Под видом опровержения «недоразумений», вызываемых социал-демократическим «Нашим Делом», Л. Мартов пишет почти два столбца в кадетской газете, излагая преспокойно взгляды одних с.-д., полемизируя с другими с.-д., извращая взгляды неугодных ему с.-д., не заботясь нимало о том удовольствии, которое он доставляет своим литераторским «блоком» с кадетами всем врагам пролетариата. Кадетские газеты подхватывают статью Л. Мартова в кадетской печати, благовестят о ней, добавляют от себя кое-что к пущенной им в оборот лжи о революционных с.-д., хлопают Мартова по плечу («Речь») и т. д. Череванин соблазнен. Если Мартов в «Товарище» опровергал «недоразумения» Череванина и говорил при этом о тысяче вещах и о многих прочих, то почему же и Череванину не заняться тоже в «Товарище» опровержением «недоразумений» Л. Мартова? А кстати, почему бы не воспользоваться этим случаем, чтобы не начать в кадетской печати (в социал-демократической все же зазорно!) обсуждение вопроса о том, не следует ли социалистам вотировать даже без соглашения за буржуазные кандидатуры[11 - Ф. Дан переселился в «Товарищ» даже и не для опровержения «недоразумений», а просто так, за компанию.]?

И вот, при кадетских газетах открыт особый отдел: семейно-литературная переписка социал-демократических оппортунистов. Так как предмет ее – допустимость блоков с к.-д. и даже голосования за к.-д., то кадеты охотно дают уголок бесприютным «прогрессивным» с.-д., уходящим прочь от «консервативных» правил революционной социал-демократии.

Меньшевистские генералы от литературы устраиваются на два дома. В чистой половине они беседуют с хорошими господами о блоках с к.-д., да кстати рассказывают анекдоты про революционных с.-д. На черной половине – в какой-нибудь там рабочей газете или в соц.-дем. издании или в листовке, что ли, – там они преподносят рабочим «беспартийный рабочий съезд» и просвещают их насчет нелепости и безумия борьбы за учредительное собрание. Пусть уж рабочие немножко подождут и потерпят: когда в кадетской газете «Товарищ» кончится социал-демократическая дискуссия о блоках социалистов с буржуазией, тогда и рабочие что-нибудь узнают… И, руководясь житейским правилом одного тургеневского персонажа[53 - Речь идет о стихотворении И. С. Тургенева «Житейское правило» (из цикла «Стихотворения в прозе»), персонаж которого приписывал противнику свои собственные недостатки.], наши сторонники рабочего съезда пишут письмо за письмом в «Товарищ», приговаривая: наша партия – партия интеллигентская…

Неужели рабочие социал-демократы не вмешаются, чтобы положить конец этому безобразию? Неужели это безразлично для всех членов нашей партии вообще?

Написано в октябре, позднее 13 (26), 1906 г.

Напечатано в октябре 1906 г. в Петербурге отдельной брошюрой издательством «Пролетарское дело»

Печатается по тексту брошюры

О созыве экстренного партийного съезда

В обоих номерах издаваемого Центральным Комитетом «Социал-Демократа» помещены статьи против созыва чрезвычайного съезда, принадлежащие Плеханову и Мартову. Статьи написаны в таком возбужденном, злобном тоне, с такой массой горечи, раздражения, личных намеков, заподазриваний, которые сразу воскрешают атмосферу худшей эпохи эмигрантских дрязг. Помещая эти и только эти статьи о съезде в своем издании, ЦК нашей партии ставит себя прямо-таки в неприличное положение. Подумайте, в самом деле: ответственное министерство демократически организованной рабочей партии совершенно выходит из себя, теряет всякое самообладание по поводу агитации за новый съезд! Да ведь это же прямо непристойно, товарищи. Ведь именно тем, что вы сердитесь и бранитесь по поводу агитации за пересмотр ваших полномочий и вашей тактики, вы сами выносите себе самое жестокое осуждение. С точки зрения злорадства иной сторонник съезда не мог бы желать ничего лучшего, как переиздания и широкого распространения статей Плеханова и Мартова!

Спрашивается, почему от имени ЦК выступают против съезда люди, которые могут говорить только в тоне обиды и почти с всхлипываниями? Потому, что слишком уже ясны и просты два основные факта, вызвавшие неизбежность агитации за новый съезд. Один из этих фактов относится к составу партии, другой – к ее тактике.

По составу своему наша партия во время Объединительного съезда включала 13 000 большевиков и 18 000 меньшевиков. ЦК и еще более редакция ЦО выражают волю 18 000 человек. Теперь вошли в партию 14 000 латышей, 26 000 поляков и 33 000 бундовцев[12 - В газете «Товарищ» от 11 октября даны, по сведениям якобы от ЦК, новые цифры, которые, однако, не меняют основных соотношений. По этим цифрам число членов нашей партии теперь около 150 000. Из них около 33 000 большевиков, 43 тыс. меньшевиков, 13 тыс. латышей, 28 тыс. поляков и 33 тыс. Бунда.]. В передовой статье № 1 «Социал-Демократа» два раза и вполне категорически признается, что теперь обе фракции в партии приблизительно равны. Такое мнение основано, очевидно, на отнесении поляков и латышей к большевикам, а Бунда к меньшевикам. Допустим, что отнесение Бунда к меньшевикам правильно. Даже и тогда ясна вопиющая ненормальность того, что меньшевистский ЦК представляет всю нашу партию (в ЦК семь меньшевиков, три большевика, один латыш, два бундовца; один поляк считается на правах члена ЦО; по всем политическим вопросам участвуют еще с правом решающего голоса пять меньшевиков, редакторов ЦО).

Что касается тактики, то за 5–6 месяцев после съезда партия пережила два крупных периода нашей революции: думский период и «министерство разгона Думы». Думская тактика нашего ЦК сводилась к поддержке всей (кадетской) Думы в целом. Апогеем этой тактики был лозунг поддержки требования и назначения думского (т. е. кадетского) министерства. Что большинство партии не признало этой тактики и этого лозунга, – это факт. В течение думского периода партия с.-д. боролась с тактикой своего ЦК. Комментировать этот факт и говорить о его значении излишне.

Далее, после разгона Думы ЦК высказался за устройство частичных массовых проявлений протеста. Лозунгом общей тактики стало: за Думу, как орган власти, созывающий учредительное собрание. И опять-таки несомненный исторический факт, что партия не приняла, в громадном своем большинстве, ни конкретного лозунга, ни общей тактики своего ЦК. А кто внимательно читает №№ 1–2 «Социал-Демократа», тот не может не видеть, что эта общая тактика защищается, оправдывается и обосновывается в них (за Думу, как рычаг для созыва учредительного собрания; кадеты – прогрессивная по сравнению с крестьянством городская буржуазия и т. д.).

Ясно отсюда, что партии предстоит в случае новой думской кампании – борьба с думскими лозунгами ЦК, а в случае близких революционных выступлений – раздробление сил и дезорганизация борьбы вследствие того, что ЦК не представляет воли большинства партии. Значит, всякая задержка нового партийного съезда является теперь не только прямым нарушением всего духа и всего смысла демократической организации партии, но также самой опасной помехой ближайшей думской и общереволюционной борьбе пролетариата.

* * *

P. S. Вышедшие после того, как написана эта заметка, №№ 3–5 «Социал-Демократа» еще более подтверждают все сказанное. По вопросу об избирательных соглашениях у меньшевиков оказывается полный раскол, и их ЦК колеблется от Мартова к Череванину. Мартов публично опроверг Череванина. Плеханов отправился сотрудничать в кадетскую газету, чтобы поддерживать Череванина. Передовица в № 4 «Социал-Демократа» доказывает, что ЦК уже собирается опять выставлять против партии свои лозунги о поддержке Думы в целом и о поддержке требования назначить думское министерство.

«Пролетарий» № 7, 10 ноября 1906 г.

Печатается по тексту газеты «Пролетарий»

Как пишется история…

Это старая история: о бойкоте Государственной думы. В № 3 «Социал-Демократа» один товарищ меньшевик пишет ее следующим образом (ст. «Ситуация или позиция?»):

«Когда история нам преподнесла проект булыгинской Думы, мы рекомендовали, исходя из нашей общей принципиальной позиции, организацию параллельных самочинных выборов в народную думу, в противовес булыгинской, в которую доступа не имели. Когда же, после декабрьского восстания, мы стали…»

Постойте, уважаемый историк, – одну минуту! Что вы прыгаете через факты от булыгинского проекта к декабрьскому восстанию – это еще ничего, это прыжок только хронологический. Но что вы прыгаете через свою тактику и «принципиальную позицию» – это уже не то, это прыжок, по меньшей мере… дипломатический. Вы рекомендовали только «самочинные выборы»? вы относились к булыгинской Думе только как к такой, в которую «доступа не имели»? Вы, значит, собирались во имя своей, народной думы, бойкотировать булыгинскую? или игнорировать ее? А не вели вы тогда борьбы против некиих бойкотистов? Не настаивали на положительном участии в ожидавшейся «булыгинской» избирательной кампании? не требовали, чтобы партия поддерживала на выборах левых либералов и т. д.? Как же вы забыли все это?

«Когда после декабрьского восстания мы стали»… Постойте, еще пропустили одну мелочь. Россия сбойкотировала булыгинскую Думу, а народной думы и до сих пор нет… Что же, признали вы ошибочной свою тогдашнюю тактику? Нет, вы отвечали бойкотистам, что ваша булыгинско-думская тактика была хороша, но только революция помешала ей проявиться во всем блеске… Вот теперь, вспомнивши все это, пишите дальше вашу историю.

«Когда же, после декабрьского восстания, мы стали перед фактом созыва новой, виттевской Думы, мы предлагали участвовать в первых стадиях выборов, считаясь с двумя возможностями: либо самый факт нашего участия вызовет революционный подъем, который сметет виттевскую Думу…»

Постойте, уважаемый историк, постойте, что это с вами? «Факт нашего участия вызовет революционный подъем»… Нет, вы, наверное, просто пошутили! Вы всегда обвиняли большевиков в наивном преувеличении наших сил – и чтобы вы стали серьезно говорить о том, что революционный подъем – да еще какой: «который сметет»… и т. д., – мог быть вызван «фактом нашего участия». Нет, конечно, не серьезно.

Итак: «… либо самый факт нашего участия вызовет революционный подъем, который сметет виттевскую Думу и призовет к жизни более благоприятное для нас представительное учреждение; либо же революционный подъем непосредственно не наступит, – и тогда мы не только будем иметь возможность, тогда мы самым положением вещей будем вынуждены идти в Думу, как это случилось в Лефортовском районе в Москве».

Позвольте, но об этом втором «либо» вы, помнится, тогда ничего не говорили?

Да, не говорили, – отвечает наш историк.

«Правда, мы в брошюре, изданной объединенной редакцией, заявили, что мы не рекомендуем выбирать непосредственно в Думу. Но мы сделали это, мы связали себе заранее руки только ради компромисса, надеясь на какое-нибудь соглашение с бойкотистами для выработки единой тактики. Это был с нашей стороны «оппортунизм», именно – сознательное приспособление к отсталым и близоруким взглядам товарищей-бойкотистов, и в этом мы чистосердечно каемся».

Так вот оно что! Вы говорили одно, а думали другое. И говорили пред лицом пролетариата и всего революционного народа… Вы «каетесь» в этом! А знаете вы изречение: «Раз солгавши, кто тебе поверит?». А что, если ваше «раскаяние» тоже вызвано «приспособлением» к чьим-нибудь «отсталым» или «близоруким» взглядам? Где предел такому «оппортунизму», таким «компромиссам»? Как относиться к любому вашему лозунгу, раз вы сами заявляете, что ваш лозунг в одном из важнейших тактических вопросов был дан не искренне? Да ведь иной теперь подумает, пожалуй, что и социал-демократами вы себя называете только ради «приспособления к отсталым и близоруким взглядам» революционного пролетариата.

Нет, я должен вступиться за вас. В пылу полемики вы жестоко оклеветали себя. Вы были искренними бойкотистами на третьей стадии выборов, как мы были искренними бойкотистами на всех стадиях. Но бойкотистами-то мы были вместе. Nebst gefangen, nebst gehangen. Вместе пойман, вместе повешен. Вам теперь хочется «повесить» нас за то, что мы были бойкотистами. Но тогда, дорогие товарищи, вам придется повесить и себя: и вы пойманы на том же самом. «Но мы раскаялись!» – заявляете вы. Что ж, это, действительно, смягчает вашу вину. Но это не оправдывает вас и не освобождает от наказания. Ну, не повесят вас, а, например, высекут, что ли. Этого добиваетесь?