Инквизитор времени

Инквизитор времени
Владимир Леонидович Шорохов

Ученые давно спорят, можно ли сдвинуть время и вернуться в прошлое. Ян этого не хотел, был простым художником, но, случайно закрыв глаза, увидел мир чужим зрением. С этого все и началось. Пуля киллера должна оборвать его жизнь, но Ян остановил время и, отмотав его назад, все изменил. Теперь он – инквизитор времени и, охотясь за Боголеповым из будущего, помещает его в тюрьму. Ян знает не все, что происходит на Земле, не он один хочет остановить обрушение, что однажды уже произошло на планете Фага. Фрилонцы, так они назвали себя, прибыли на Землю, чтобы уничтожить богов, но Сноуку удалось сбежать, и он ищет искусственный интеллект Кварион. Но кто его найдет первым – землянин или разведчик времени?

Владимир Шорохов

Инквизитор времени

Провал (часть 1)

1. Выстрел

Ян тут был уже много раз, угол Володарского и Орджоникидзе. Раньше в магазине продавали книги, потом шмотки от Adidas, они ему явно не нравились. Огромный трехлистник, ходишь словно рекламный манекен, цвет черный, а уже после появились флуоресцентные оттенки. Магазин переходил из рук в руки, и вот теперь тут обосновалась «Пятерочка», но его интересовало не это, а место, где он стоял. Достал из портфеля несколько листов с набросками, что сделал еще вчера, и стал внимательно их рассматривать. Хорошо знал эту улицу, часто тут гулял, даже с родителями успел застать те времена, когда ходил на парад. Было весело, но это уже в прошлом, а сейчас смотрел на магазин и старался вспомнить, кто тут стоял.

– Кто ты?

Он закрыл глаза, постарался отвлечься от пиликающего светофора, от крика студентов, которые чему-то радовались. Попробовал еще раз вспомнить, что видел его глазами, да, именно его, а не своими. Изначально Ян посчитал это игрой воображения, но все было настолько четко, вот протяни руку – и ты коснешься перил. Чувствовал, как ярко светило солнце, он даже прищурился, и как ему показалось, появились слезы.

– Кто же ты такой?

Он развернулся и пошел в сторону пиццерии «Папа Джонс», именно сюда шел, вышел из цветочного магазина. Когда увидел эту улицу чужим взглядом, то чуть было не упал. Тогда стоял в очереди и уже подходил к кассе, как на секунду закрыв глаза, увидел здание гимназии.

– С вами все хорошо? – спросила женщина, что стояла за ним в очереди.

– Что случилось? – растеряно спросил он.

– Ничего, ваша очередь, – сказала она и кивнула в сторону кассы.

– Спасибо.

Ян ничего не понял, рассчитался и, отойдя в сторону, постарался вспомнить, что произошло. Это было уже не первый раз. Дома просто лежал на диване и отдыхал, тогда принял все, что видит, за воспоминания, но уж слишком яркими они были. Он присел на скамейку, что стояла явно для пожилых людей, и опять закрыл глаза. Секунда, вторая, ощущение, что тебе в глаз попала пылинка, моргнул – и вот опять деревья, светофор, кафе «Pizza Express», что уже давно закрыто.

– Как так? – удивленно спросил и, открыв глаза, посмотрел на людей, что ходили по торговому залу. – Не может быть?

Эти слова Ян в последнее время говорил слишком часто. Был в магазине, но стоило закрыть глаза, как сразу оказывался у светофора. Вот он шел, походка легкая, словно бежит, опаздывает. Видел, но ничего не слышал, словно отключили звук. Ему стало любопытно наблюдать, на лице появилась улыбка, он, словно через передатчик, подключался к прохожему и смотрел его взглядом. От мельтешащих картинок голова заболела. Открыл глаза, все тот же торговый зал, покупатели с огромными сумками, можно подумать, что у всех намечается праздник. Так и не понял, что с ним, но то, что он видел, было не галлюцинацией, слишком все ярко и четко, будто сам только что был на том перекрестке.

Придя домой, направился к столу, взял бумагу и стал делать наброски. Старался вспомнить мелочи, названия на витрине, где стояло дерево, и как покосился столб. И вот теперь Ян был тут, на этой самой улице перед светофором, взглянул на вывеску «Дубрава», никогда не обращал на нее внимание и даже не знал, что она тут есть. Но смотря на рисунок, вспомнил ее, а еще «Street Grill» с надписью «бургеры и кофе».

– Он точно был тут, точно! – уверено сказал и, перейдя дорогу, остановился.

Ворон давно следил за мужчиной, он подъехал на старом BMW, не любил выделяться, разве что затонированные задние стекла. Мужчина видел, как Ян зашел в цветочный магазин, после вышел и, крутя головой по сторонам, стал что-то искать. У него в запасе была минута, пересел на заднее сиденье, открыл переднее окно и, откинувшись назад, чтобы его не заметили, достал сверток.

Ян окончательно убедился, что не свихнулся, а ведь уже поверил. Но те мелкие детали, на которые раньше не обращал внимания, были четко нарисованы на листе бумаги.

– Разве такое возможно?

А кто его знает, что вообще возможно. Он еще в детстве смотрел мультфильмы про дикий запад, где индейцы могли переходить в тело зверя и наблюдать за врагом. Но там мультфильмы, а тут реальность. И все же еще сомневался в себе. Отошел подальше, прислонился к стене, это на всякий случай, чтобы не упасть, и, закрыв глаза, постарался «провалиться». Да, именно так и думал, что проваливается. Зацепившись, точно кошка когтями за чье-то сознание, начинал смотреть на мир его глазами.

Ян увидел светофор, горел красный сигнал и цифры 26, девушка, мужчина с рюкзаком, подошла еще одна женщина. Он сразу узнал это место, это тот самый перекресток, где он сейчас был. Открыл глаза и стал думать, откуда смотрят, но так быстро вышел из чужого сознания, что не успел определить ракурс. Опять закрыл глаза и вдруг увидел себя. От неожиданности вздрогнул, уже хотел открыть глаза, но удержался. Поворачивая голову, будто радар, он посмотрел закрытыми глазами на человека, который его рассматривал. Что-то в этом было не так, осознал это в последний момент, когда понял, что смотрит на себя через прицел. Резко открыл глаза, от стены отлетели осколки штукатурки, Ян не успел почувствовать боли, что-то ударило в голову, он опрокинулся, и вдруг небо отключилось.

За год до событий.

Ян заканчивал иллюстрировать книгу, раньше писал портреты, но это неблагодарное дело, все упиралось в клиента, и все ради денег. Помнил свою юношескую мечту рисовать для души, может это и подвело, он так и не открыл своей студии, хотя мог и были предложения. Был графистом, любил уголь и простой карандаш, но клиентам нужен был цвет как у Мартемьянова или у Шедло, но он предпочитал видеть мир черно-белым, в нем больше красок чем в палитре.

Мир художника не столь идеален, как его показывают в кино, порой месяцами нет заказов, а потом сразу несколько, и приходится, чтобы не потерять клиента, работать ночами.

Ян влюблялся в своих моделей, девушки ему улыбались, даже встречался с ними, они охали и ахали, но уже через год, сделав невинное личико, уходили. И тогда он от обиды на себя закрывался в своей квартире на неделю или даже больше, и все рисовал и рисовал. Так он выплескивал свою злость на этот, как ему казалось, несправедливый мир.

И вот появилась она. Невысокая, со смуглой кожей, черные ровные волосы доходили до лопаток, а ее взгляд околдовал Яна. Анна работала в художественном музее, формировала выставку художников Тюмени, ей нужны были новые имена, и она нашла его.

– Вы… вы… вы… Это вы нарисовали?

Анна сама рисовала, но считала себя дилетантом, читала романы, а после брала акварель и старалась запечатлеть на листке бумаги героиню. Лица получались под копирку, мало чем отличались, разве что украшениями и цветом волос.

– Это вы нарисовали? – восхищенно спросила Анна, когда Ян принес в ее кабинет толстую папку с рисунками.

– Это не все, так, малость, тут в основном наброски, не знаю, что вам нужно, всего понемногу принес, может…

– Это потрясающе, великолепно, это… – защебетала девушка и, убрав со стола все лишнее, стала раскладывать рисунки.

А уже через несколько дней она пришла к нему домой. Наверное, так живут все художники: не прибрано, на кухне настоящее захолустье, а зал, то ли кабинет, то ли мастерская, все сразу в кучу. Анна была поражена тому, что Яна в городе почти никто не знал.

– Тебе нужно сделать персональную выставку, тебе надо подняться, тебя должны увидеть и запомнить.

– Зачем? – скромно спросил, хотя в душе признавался, что ему было лестно слышать такие слова.

– Как зачем?

– Ну я не знаю, вон в галереях сколько картин, они мало кому нужны. Сейчас легче купить постер, чем заказать картину, да и рисуют порой такую чушь.

– Деньги.

– Да, деньги, но так художники мельчают.

– А мне вот нравятся Маковская, Емельянова, Васильев, Самарцева, их, кстати, много.

– Ага, особенно Рябов, Ефремова и Антон Васильев, у которой головы как у кукол и цвет лиц словно они поросята.

– Э… а я их не знаю.

– Ну и славно, зачем запоминать всех. Таких как я сотни наберутся.

– Нет, ты такой один, ты талант.

Наверное, это и раскрыло в Яне душу, он зацвел как мак в поле, распушился, взял карандаш и стал делать наброски с Анны. Ему хотелось творить и как можно больше. Все дни напролет сидел и работал над книгами, хорошо, что это можно делать в своей студии, а не за графическим планшетом у издателя. Она все чаще и чаще заходила к нему в гости, иногда с подружкой, но обычно одна. Он боялся себе признаться, что как в юности влюбился в девушку, которая младше его на десяток лет, но и Анна, похоже, не осталась в стороне.

– Мне кажется, только не смейся, может я и не права, но кажется, я тебя люблю, – как-то вечером сказала она.

Ян покраснел, словно ему сделали предложение, это он должен был первым сказать, но все опасался, уж слишком много было в прошлом неудач, и теперь, делая осторожные шаги, боялся наступить на давно забытые грабли.