Кто ты?

– Нет, не понимаю.

Алексей Улыбин, ее первый учитель, говорил: «Рисовать и еще раз рисовать, забудьте про вдохновение, труд на первом месте». Поэтому Вера садилась за мольберт, даже если было плохое настроение.

– В этом году заканчиваешь школу, может попробуешь?

– Так и сказала, что я талант?

– Просто похвалила.

– Не хочу.

Прошло несколько дней. На улице был дождь, Вера прибежала домой вся мокрая. Растопырив руки, словно мокрая курица, она зашла в комнату и остолбенела. Настя стояла к ней спиной, надела наушники и, слушая музыку, рисовала кувшин, что был у них на даче. Его они привезли из деревни, на донышке печать с двуглавым орлом, наверное, только поэтому и не выбросили, а так он был треснут и поцарапан.

– Тебе не холодно?

– Аааа!!! – вскрикнула девушка и прикрыла руками обнаженную грудь. – Напугала! Стучать надо!

– Это моя комната. Просила же не трогать мои вещи. И что за вид? – презрительно посмотрела на обнаженную сестру. – А если бы пришел Алексей.

– Он на работе, – ответила Настя и, отвернувшись, продолжила рисовать.

– Быстро оделась, и брысь из моей комнаты.

– Да подожди ты, я еще не закончила.

Вера сняла мокрую одежду, сбегала в ванную и, вытирая волосы полотенцем, вернулась обратно.

– Сказала же, уходи, а то… – Вера подошла поближе и, уже не обращая внимание на голую сестру, стала рассматривать картину. «Здорово, вроде как серые мазки, словно грязь перемешали, но чувствую тепло. Мне кажется, луч солнца скрылся и еще немного, и он вернется». Девушка нагнула голову, вспомнила тот день, когда сама рисовала кувшин, тогда папа скосил траву. «Ах, какой был запах свежескошенной травы», – произнесла про себя и, обняв сестренку, поцеловала ее в щечку. – А помнишь, мама сварила молодую картошку?

– Я огурцов нарвала, ты еще возмущалась, почему так много, а ведь все съела.

– Было здорово. У тебя красиво получилось, а почему такие цвета?

– Я еще не закончила.

– Может оденешься?

– Нет, постой. Пробовала рисовать в одежде, но она мешает, словно я в коконе, руки не двигаются, а в голове все серо.

Вера посмотрела на разбросанную одежду, еще раз чмокнула сестру и пошла одеваться.

– Ты еще долго? Скоро муж придет.

– Муж-муж, – пропела Настя и, сделав последний мазок из ярко-желтой краски, отошла в сторону.

Вера смотрела на свою сестру, она была не той плоской доской, что еще год назад.

– Ну, что скажешь? – не выдержав паузы, спросила Настя.

– Красивая.

– Честно?

– Ну да. А ты уже целовалась со своим Денисом?

– Да я тебе про картину.

– А, картина! Ну да, очень, я бы даже сказала, – Вера замолчала, прижалась к сестре, сразу почувствовала горячее тело. Смотрела на холст, назвать картиной это нельзя, но последний мазок, что оставила на кувшине, все изменил. Теперь серые краски заиграли, в них появилось настроение и тепло, точно такое же, что шло от тела сестры. – Ты талант.

– Сказала так, чтобы я не расстраивалась.

– Нет, у тебя легкая рука, надо рисовать. Но в следующий раз рисуй одетой, не хочу, чтобы увидел Алексей.

– А он ничего.

– Муж?

– Жучок! Разве не заметила, он у меня вот тут сидит.

– Фух… Красивый жучок, а теперь на, – Вера всучила сестре одежду и вытолкнула из комнаты.

Настя была влюблена, может в Дениса, а может в Стасика, не говорила, но пела каждый день. Вера затыкала уши, кричала на сестру, чтобы дала утром поспать. А вечером, придя из училища, видела новую картину. Обычно она рисовала простые предметы: книгу, значки, пуговицы или старую куклу, что нашла в коробке. Но в ее работах была жизнь, хотелось вытянуть руку и дотронуться до прошлогодней листвы. Картины были живыми и наполненными энергией.

– Они волшебные, правда? – когда Настя убежала из дома, Вера спросила своего мужа.

После того как сыграли свадьбу и уже хотели снять квартиру, их мама умерла. Настя долго рыдала, а когда никого не было дома, начинала выть, словно ее били плетью. Теть Зоя, что жила по соседству, предложила таблетки, но Вера знала, как успокоить сестру, делала это еще в детстве. Она ложилась с ней в постель и, поглаживая тело девушки, тихо пела песни.

– А что в них такого? – спросил Алексей.

– Ты разве не чувствуешь? Они светятся, словно живые, вот, протяни руку, только не касайся, краска еще не просохла, – мужчина так и сделал. – Чувствуешь?

– Тепло.

– Вот и я о том же. Здорово, правда?

– Кстати, как твоя голова?

Последний год у Веры в висках трещало, думала, что это на погоду, не могла спать, и только обезболивающие спасали ее.

– Я даже, – Вера заморгала ресницами, в последние дни было много дел и как-то забыла про головную боль. – Не болит.

– Тогда в выходные пойдем в кино.

– А Настя?

– Куда же без нее. Странно, что еще с нами не спит.

– Нечего пялиться на нее, она моя сестра, понял?