Черный призрак

Быть в черной полосе ужасно. Ничего не получается. Все твои начинания обречены на провал. Женщины бросают, друзья уходят, остаются только собутыльники, которые верны тебе до твоего последнего рубля, потом уходят и они.

Но что тут поделаешь? Удачи на всех не хватает, значит, кому-то приходится отдуваться за счастливчиков. В этот раз придется мне. Надеюсь, недолго.

Я сходил, зарегистрировался на бирже труда, там заставили заполнить несколько анкет и выдали десяток адресов, где требуются работники моей специальности.

Сходил. Не взяли. Смотрели, оценивали, как скаковую лошадь, только что в зубы не глядели, но все равно потом отказывали. Черная полоса, она и есть черная, что хочешь делай, не побелеет, пока время не придет.

Пособие по безработице выдали один раз, оно было таким мизерным, что мне его не хватило даже на обед в кафе.

Мой официальный заработок в фирме был небольшим, основные деньги мы получали в конвертах ярко-желтого цвета, хозяева экономили на всем.

Черная полоса…

Чем больше проходило времени с того момента, как я остался без работы, тем становилось хуже. Со службы трудоустройства не звонили, на мои звонки отвечали:

– Ждите. Появится что-то подходящее, обязательно сообщим.

По объявлениям, которые находил в газетах и интернете, ходил регулярно, но как-то все не складывалось: вроде и специальность неплохая – инженер-механик, а нигде не нужен.

Черная полоса, на то она и черная, что, когда попадаешь в нее, ничего не получается, даже то, что раньше было таким простым и доступным.

Дома тоже все испортилось. Сначала Ирка повесила на меня все домашние дела:

– Все равно дома сидишь. Делать тебе нечего. А мне семью кормить.

Хороша семья – она да я. Детей от меня Ирка не хотела, чего-то боялась. Теперь думаю, правильно делала, потому что, будь у нас маленький ребенок, все бы закончилось намного быстрее…

Детям много чего требуется для нормальной жизни. И когда приходится выбирать между бездельником-мужем и ребенком, женщины однозначно выбирают не нас, мужиков.

Раньше Ирка у меня деньги клянчила на косметику и тряпки, теперь я начал выпрашивать у нее на пиво, проезд в метро и другую мелочь. Сначала давала молча и с довольной улыбкой, скоро – с большей неохотой и множеством нелестных слов в мой адрес, а потом, когда окончательно утвердилась в мысли, что работы мне не найти никогда, перестала давать совсем.

И с этого момента моя жизнь окончательно превратилась в какую-то трудно переживаемую мерзость.

Ирка стала вести себя со мной вызывающе, с каким-то откровенным презрением и даже брезгливостью.

Любовь, о которой она мне так часто раньше говорила, особенно когда ей от меня было что-то нужно, безвозвратно исчезла из ее сердца, и, кажется, навсегда.

Так и не понял: то ли этого чувства и раньше не было, а я, дурак, верил, то ли действительно ни одна большая любовь не терпит жизненных испытаний. Говорят же: лодка любви наткнулась на быт. Похоже, это было сказано про нас.

Очень скоро никак не скрываемое презрение и превосходство стало проскальзывать в каждом ее слове.

К себе она меня больше не допускала, словно наказывая.

А потом… все мгновенно испортилось – еще вчера было нормально или почти нормально, и ничего не стало.

Конечно, и я виноват – вернулся домой чуть раньше, чем обещал, хотя произошло это не по моей вине, просто фирма, в которую ездил, обанкротилась, поэтому там разговаривать о моей работе оказалось не с кем.

Я спокойно вошел в квартиру, открыв своим ключом, прошел в зал и увидел Ирку, целующуюся с пареньком примерно моих лет. Позже понял – она подстроила это специально, слишком уж все мною увиденное напоминало театральную постановку: мужская рука в глубоком вырезе, вторая на обнаженном колене, и долгий протяжный поцелуй.

Ирка даже оправдываться не стала, а величественно указала свободной рукой на дверь:

– Пошел вон! Это моя жизнь, с кем хочу, с тем и сплю! Ты мне не муж, так… временная трудность. Твои вещи уже собрала. Они в прихожей…

Мы с ней не расписаны, до этого жили, как теперь называют, «гражданским браком».

Когда я забрал небольшой чемодан и пошел к двери, все еще не до конца понимая, что произошло, она ехидно прошипела в спину:

– Неудачники никому не нужны. Им место на помойке. Бомжевать будешь, ко мне не подходи, копейки не дам!

Я ее любил, по крайней мере, мне так казалось. Удар получился сильный, неожиданный и очень болезненный, хоть и ожидаемый, хоть и ждал чего-то подобного гадкого.

За пару дней до этого неприятного события Ирка вскользь намекала, что этим все скоро и закончится, да я не понял. Ошибся, как всегда, а фортуна снова показала мне свой костлявый зад. Черная полоса на то и черная, что все плохо: и зуб заболит некстати, и любимая изменит.

А куда теперь?

Вышел, ничего не понимая, в глазах черные круги, воздуха не хватает, убить кого-нибудь хочется, хоть уже догадываюсь, что поздно. Раньше надо было в квартире руками размахивать, а после такого нокаутирующего удара уже кулаками поздно махать, тут бы выжить.

Я, наверное, полчаса простоял у подъезда, приходя в себя и мучительно раздумывая о том, куда податься. Ничего не придумал и отправился к Ваське, больше оказалось некуда. Не домой же ехать в родную провинцию, тьмутаракань? Работы там нет, а если и есть, то деньги платят такие, что в глаза людям смотреть стыдно.

Там, конечно, помогут, весь город одна большая, пусть и не очень дружная, семья. Но как родителям в глаза после этого смотреть? Они сейчас уверены, что у меня все хорошо, всему двору рассказывают о том, какой у них замечательный сын.

А как иначе? Живет в Москве, работает в солидной фирме, хорошие деньги получает. Получал, точнее. А теперь бомж.

Нет, лучше к Василию. Он – мой друг. Кажется. В тяжелые времена начинаешь во всех сомневаться. Любимую потерял, работу и жилье тоже. Осталось потерять последнего друга – и точно можно отправляться в бомжи, к трем вокзалам, там примут.

Дорогой я что-то бормотал, сам не понимая что. Плохо мне было. Очень.

Васька, открыв на мой звонок дверь, на чемодан даже не взглянул.

– Ты это… того, раздевайся. Подожди, я там один файл с интернета качаю, довольно забавный…

И убежал, поправив очки. Хорошо ему, один живет в небольшой двухкомнатной квартирке, доставшейся от родителей. Они умерли от старости, а может, и оттого, что все придававшее смысл их жизни просто испарилось вместе с социалистическим строем.

Поставил чемодан в прихожей, в которой два человека уже перебор, настолько тесно, и отправился на кухню. Там ничего не изменилось: грязь, паутина, пустые бутылки в углу, полное мусорное ведро. Женщины в этот дом не заходили. Васька далеко не красавец, да и общаться с противоположным полом предпочитает только в сети. Там привычнее, в виртуальном пространстве его знают и ценят.

Зарабатывает там же – сайты создает, раскручивает и продает.

Я выпил мутной от хлорки воды из-под крана, задумчиво глядя в окно на унылый серый двор с покосившимися железными качелями и облезлым грибком-мухомором над песочницей. Всего-то прошло три недели с того нерадостного дня, как уволили, а я уже потерял все, что у меня было. Что же будет дальше? Что еще подкинет судьба, отчего мне захочется волком выть?

Однако… скоро осень. Оглянуться не успеешь, как начнутся дожди, листья облетят и начнется долгая тоскливая зима.

Удастся мне найти работу к тому времени или нет – неизвестно. Сидеть на Васькиной шее не смогу, она у него тоненькая, одним плевком перешибить можно.

Он не богач, одному ему его заработков хватает, а вот двоим вряд ли удастся прокормиться…

В общем, передышка на пару-тройку дней, и надо уходить, иначе у меня друга не останется и буду жить в этом мире один, без еды, одежды и крыши над головой.

– Ты чего с чемоданом? – Василий зашел на кухню и прислонился к двери. – Ирка прогнала?