Век годами не измерить (сборник)

Семенчинский, смущённо улыбаясь, закончил игру:

– Рыба!

– Ну, рыба не рыба, – подытожил рассказчик, – а благодарности от начальства наш герой пока не дождался. Хотя пример его профессиональной подготовки, как вы поняли, заслуживает всяческого подражания… Команде – перекур!

Выйдя с разрешения вахтенного офицера на верхнюю палубу, моряки, однако, не спешили затянуться махоркой – все с удовольствием вдыхали свежий морской воздух. В небе висела полная луна, утопая в большом молочном круге.

– Это гало, – заметил Иван Горбенко. – У нас в Одессе говорят: вечером – гало, с утра – сильный ветер.

– А у нас в Богодухове, – откликнулся Сергей Жигалов, – говорят: жди у моря погоды.

– Как там у них сейчас – в Одессе, в Богодухове, у меня под Сталинградом?! – вздохнул комендор-зенитчик Иван Грушин.

– Может, дадут всё же нам повоевать? – включился в разговор Стребыкин. – Интересно, куда и зачем мы идем?

– Что-то важное затевается, – предположил Яков Лемперт.

– Да брось ты! – машет рукой круглолицый Николай Фадеев и с досадой добавляет: – Обычный выход: в белый свет пульнём, да и вернёмся…

– Нет уж, Колюня! Тебя что, каждый день провожает такая свита, как сегодня: и командующий флотом адмирал Юмашев, и начштаба контр-адмирал Богденко, и третий… не знаю, кто это…

– Член Военсовета корпусной комиссар Захаров… – подсказал Юра Нуждин.

– Вот! Да еще по отсекам прошли, чуть не за ручку с каждым попрощались…Уж больно торжественно.

– Я слышал, на каждый экипаж командиры получили по семь тысяч американских долларов! – объявил Казимир Вашкевич.

– Не заливай! – проворчал в ответ мичман Петр Галкин, известный в экипаже своей рассудительностью. – Мы ж не туристы – нам шмотки покупать ни к чему…

– Юра, а ты случаем не в курсе? – обратился Чаговец к новичку.

– Откуда? – пожал плечами Нуждин.

– Ну, а зачем бы тебя прямо перед походом переводить к нам на лодку? Электриков у нас хватает, но ты, говорят, английский знаешь…

– Хотите – и вас научу. Пойдем второй фронт открывать.

– Да мы с фрицами лучше по-нашему, по-славянски!.. – понюхал собственный кулак Виктор Бурлаченко.

– А я, братцы, после войны с удовольствием бы подучил языки! – мечтательно проговорил подошедший Капинос. – Поездил бы по свету…

– …Поел бы заморской жратвы, – подхватил моторист Федя Капелькин, такой же приземистый и даже щуплый на вид.

– Да ты и так двухпудовыми гирями играешь! Куда только всё уходит? Всех иностранцев своим аппетитом распугаешь.

Из палубного люка высунулась чья-то голова:

– Кончай баланду! Была команда «Очередной смене приготовиться на вахту!»

Вотсеках при синем свете аварийных ламп спят в койках матросы. В ночной тишине слышен лишь мерный рокот дизелей. Не спится только Юре Нуждину: он то и дело ворочается, переворачивает под головой подушку. Это замечает вошедший в отсек дежурный по кораблю командир группы движения Донат Негашев.

– Непривычно на новом месте? – негромко спрашивает он.

– Тесновато здесь. И душно. Не то, что у нас на эсминце…

– Это правда. Но человек ко всему привыкает. А вот с теснотой утром поборемся… – Негашев оглядывает лежащие вдоль переборки ящики, бочки, коробки, тюки, – грузили в спешке, не успели как следует разобраться… Случись что – к помпам и кингстонам не подступишься. Так что, работы будет много – спите!

Негашев возвращается в центральный пост, где его встречает командир корабля.

– Порядок?

– Не совсем. Груз по-штормовому не закреплен, так что с выходом в Японское море могут быть проблемы.

– Гм… Море шуток не любит.

Братишко поднялся в рубку, обвел взглядом горизонт. Предрассветное небо затягивало мрачными облаками, по воде шли барашки волн.

– Похоже, скоро заштормит. Надо играть аврал.

– Жаль ребят – хоть бы ещё часок поспали…

– Знаешь, Донат Иванович, мой первый командир любил повторять: лучше не щадить живых, чем оплакивать мёртвых. Кстати, вон и самолётик в небе. Самый момент потренировать артиллеристов. Комдив нам прямо наказывал: ни дня без боевой учёбы! Ведь не на свадьбу идём – фашистов бить. Так что, играй тревогу, будем наводить порядок.

По сигналу тревоги для комендоров начинается тренировка по воздушной цели, для остального экипажа – аврал. Аврал на корабле не значит паника или суматоха. Быстро и сноровисто работает вся команда. Снуют с тюками и коробками матросы, находя им подходящее место и намертво закрепляя на случай самой жестокой качки. Хотя и в тесноте, но никто ни с кем не сталкивается. Не слышно досадливых реплик, окриков, понуканий. Каждый знает свой маневр, и эта всеобщая, дружная, слаженная работа рождает общее чувство необъяснимой радости, музыку душевного подъема.

В самый разгар аврала вахтенный замечает в небе другой самолет – японский. И по кораблю разносится новая вводная: «Стоп дизеля! Оба электромотора средний вперёд! Заполнить главный балласт!» Повинуясь действиям моряков, лодка послушно уходит под воду.

Юрий Нуждин на боевом посту нервно крутит головой. Александр Морозов заметил это:

– Что, уши закладывает?

Нуждин стал было отнекиваться, но Александр с пониманием советует:

– Ты не смущайся, с непривычки у всех так. Просто слюну сглотни пару раз – должно пройти.

Уже через несколько секунд Юрий с благодарностью посмотрел на товарища:

– Это ведь ещё и не глубина вовсе. А что будет в 20–30 метрах под водой?

– Пустяки! Скоро будешь плавать как рыба. Я даже песенку про это сочинил. Как-нибудь споём…

– «По местам стоять к всплытию!» – слышится команда. Лодка пробкой выскакивает на поверхность. Но погода явно испортилась: и волны выше, и ветер сильнее.

Шаповалова, который только что сменил на вахте Негашева, тут же окатило холодным морским залпом.

– Ого! – от неожиданности у него даже перехватило дыхание.

– Неласково Японское море! – откликнулся Братишко, которому тоже досталось. – Ты, политрук, пройдись-ка по отсекам, посмотри, как там наши морские волчата. Как бы не приуныли на этих качелях.