Просто я тебя люблю. «О любви так много песен сложено…»

Просто я тебя люблю. «О любви так много песен сложено…»
Владимир Михайлович Далецкий

О любви так много сказано, поэтому удивить трудно. Но я вставил свои пять копеек. Пусть оценку дают читатели. Хочется надеяться, что они у этой книги будут.

Просто я тебя люблю

«О любви так много песен сложено…»

Владимир Михайлович Далецкий

© Владимир Михайлович Далецкий, 2022

ISBN 978-5-0059-3600-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Уважаемые читатели, сразу хочу предупредить, что мои сочинения – чистой воды авторский вымысел. Поэтому всякое совпадение в них имен, жизненных ситуаций не имеет никакого отношения к действительности, и автор за это ответственности не несет.

Утраченное счастье

Когда он в первый раз увидел ее, буквально замер. Просто она в тот миг улыбнулась! И эта улыбка так его поразила. Такой искренней, светлой улыбки он еще никогда не видел. Словно солнышко вдруг выглянуло из-за туч и озарило доселе мрачную землю. Только тонкая морщинка, словно лучик, нарисовалась на ее верхней губе. В кристаллах серо-зеленых глаз заиграли искринки, и они вдруг потеплели, и стало казаться, что их цвет приобрел оттенок и тепло янтаря.

«Здесь какой-то секрет, – подумал он. – Разве можно так улыбаться?»

Но она улыбнулась еще, и словно тысячи лучиков заискрились в капельках осени, собравшихся на редких желтых, понуро поникших листочках березы, под которой они стояли. И вдруг, действительно, солнышко выглянуло в прореху облаков, поэтому доселе хмурый осенний пейзаж заискрился светом и заиграл красками.

«Случайность, – раздраженно подумал он. – Это даже в принципе невозможно. Обычная, в меру симпатичная девушка, каких миллионы на планете».

Но она улыбнулась снова, и солнце вновь блеснуло из-за туч.

– Чертовщина какая-то, – пробурчал он и поспешил попрощаться.

Заглянул на прощание ей в глаза и потвернулся, чтобы уйти. «Показалось, – подумал он. Игра солнечного света в капельках дождя. И еще эта золотая листва осени, что создает цветовые иллюзии.

…Больше они не виделись. Судьба бросала его из одного города в другой, были и разные встречи с различными представительницами противоположного пола, но девушку по сердцу он так и не встретил. Однажды цыганка остановила его на вокзале, мол, давай погадаю. Вижу: ищешь ты одну девушку… Он хотя и спешил, но почему-то остановился, протянул руку. Цыганка только глянула на его ладонь и зачастила:

– Встретишь ты девушку, словно ото сна очнешься. Таких, как она, одна на миллион. Ты ее по глазам узнаешь. Обидишь, галаза у нее станут, словно серое осеннее небо. А обрадуется – заискрятся солнечной смолой. Осчастливишь – улыбнется вместе с солнышком. Луч света твоя суженая. Но если не найдешь ты ее за четверть века, превратится она в вечернюю зарю и догорит вместе с окончанием дня. Ведь пришла она на землю только для того, чтобы тебя счастливым сделать, а не откликнется твое сердце – вновь на небо уйдет.

– Глупость какая-то! – горько усмехнулся парень. – Сколько можно эти цыганские басни слушать!

Вырвал он руку у цепкой цыганки, бросил ей какую-то мелочь и побежал на платформу – скоро нужный поезд отходит. Да нужный ли!

Много лет после этого скитался он по разным городам. Скольким девушкам заглядывал в глаза, может, это та самая, о которой цыганка говорила? Иногда казалось, что это та самая, его суженая. Но нет, глаза обычные – нет в них солнца. И все время старался вспомнить о чем-то, что, вроде бы, видел, но пока не осознал. Да куда там – все в заботах, все в дороге, все в поиске. А вот слова обиженной цыганки запомнились.

– Будешь смотреть, да не увидишь своего счастья! – кричала она тогда в догонку. – Будешь тянуться руками, но не дотянешься! Будешь смотреть, но не увидишь! А увидишь, тогда поздно будет, и заплачешь.

Видимо, сглазила колдунья, так как не нашел он во время всех своих скитаний суженую. Казалось, вот-вот, только руку стоит протянуть, но не давалось счастье, уходило сквозь пальцы. Словно пытался поймать ветер, но азве это возможно!

Но однажды срочно пришлось возвращаться домой. Позвала телеграмма – заболела мать. Вошел в старенький родительский дом, посмотрел на сухонькую мать, лежащую на кровати, и пригорюнился – сколько лет в бесполезных исканиях провел! Ни тебе семьи, ни тебе собственного дома, мать вот внуками так и не порадовал. Дождется ли теперь!

Поднял глаза – и остолбенел. Рядом с его мамой та самая девушка, что он когда-то так бездумно оставил. Взглянула на него и радостно улыбнулась. А от ее улыбки темная комната, словно осветилась.

– Это Маша моя, – сказала через силу мать, – как ты уехал, она за мной приглядывает, хоть и, казалось, чужой человек, но душа родная.

Вскоре матери не стало. Закрутили, завертели заботы, а когда очнулся, в дорогу засобирался. Где-то ждет его суженая-ряженая. Маша его на вокзал провожала. Уж когда на подножку поезда вступил, оглянулся. Глаза серые-пресерые, скорбная морщинка у рта.

«Нет, не она. – подумал он. – Таких на планете миллионы.

И шагнул в тамбур. Вновь застучали вагонные колеса и понесло его по бескрайним просторам. Незаметно пробежало время. Седина посеребрила виски, а он уже устал в глаза встречным женщинам всматриваться. Да и что в них можно найти? Чужие глаза, чужая душа.

Наконец, решил вернуться в родительский дом, поклониться могиле матери. Она одна его вырастила, только чем он отплатил за заботу? Добрался в городок, где родился, где стоял родительский дом, рано утром. По пустынной улице подошел к родному дому и удивился. Стоит дом, как новый, окна светятся, словно праздник какой. Да его ли это дом? Его, поди, уже совсем должен был обветшать, а этот…

Да, 25 лет прошло. Остановился он у той березы, где они когда-то с Машей попрощались, и стал наблюдать. Вдруг дверь распахнулась и из нее выбежала девушка.

«Право, да это же Маша», – подумал он.

Хотел броситься навстречу, но вдруг ярко блеснуло солнце, а девушка, которую он хотел поймать, будто растворилась, и его руки так и остались распростертыми в пустоте. А солнце заиграло, заискрилось и взлетело над домами. А вот Маши нигде не видно. Выходит, упустил он свое счатье, что было рядом.

Действительно, исполнились слова той цыганки: «Будешь смотреть, да не увидишь своего счастья! Будешь тянуться руками, но не дотянешься! Будешь смотреть, но не увидишь! А увидишь, тогда поздно будет, и заплачешь». И правда, что-то мокрое почувствовал у себя на щеке. Нет, это дождик заморосил из откуда-то набежавшей тучи.

Был холодный зимний вечер

С неба медленно падали пушистые снежинки. Ветер утих, видимо, где-то отдыхал в подворотне, утомившись за день. Она ждала его, своего избранника, у памятника Пушкину. В тени большого памятника она чувствовала себя такой маленькой и всем чужой. Все парочки уже разбежались, встретившись у памятника, а она осталась одна. Девушка стояла, задумавшись, опустив глаза, и вспоминала.

Он понравился ей с первого взгляда – уверенный в себе, красивый и обаятельный. Совсем как в поэме классика, этого мужчину звали Евгений. Познакомились случайно – однажды вечером он зашел в библиотеку, где она томилась среди пыльных книг. Ей нужно было уже закрывать это всеми уважаемое, но нечасто посещаемое учреждение культуры, но его мольба тронула сердце – и девушка отыскала нужные книги. А потом он проводил ее до метро. Был вежлив и галантен, словом, настоящий джентльмен. А как улыбался ей!

Да, так было, а теперь она ждала и ждала. Трудно сказать, сколько времени прошло. Вот уж часы на башне понуро опустили вниз свои стрелки, а он все не приходил. Девушка куталась в белое демисезонное пальто, уткнув носик в шарф, и мечтала о том, как все будет. Они встретятся, улыбнутся друг другу и…

И вот, наконец, появился он. Причем, принес ей большой букет роз, галантно вручил. Извинился за опоздание, мол, проблемы на работе и стал рассказывать о том, как шеф…

Казалось, все было так, как она мечтала, но… И они пошли по холодным заснеженным улицам города. Белый, светящийся ореол пляшущих в свете снежинок повис на лампах высоких фонарных столбов. Одинокие автомобили проносились мимо, недовольно фыркая, шурша шинами и ярко вспыхивая фарами. А он все говорил и говорил, совершенно не глядя на нее.

Девушка, внимательно слушала. Она помалкивала и только поблескивала большими темными глазами из-под длинных ресниц. Почему помалкивала? Да просто у нее сложилось впечатление, что столь изысканному оратору не нужны слушатели. Недаром о таких говорят, что он сам себе лучший слушатель и собеседник. Конечно же, он говорил только о себе, о своих проблемах, надеждах и ожиданиях, и в его словах не было места для нее.

Девушка поежилась от холода. Большой букет неудобно было держать замерзшими пальцами – перчатки она второпях забыла. Тогда она опустила букет на скамейку и побрела дальше, стараясь не отстать от своего спутника, который даже не предложил ей руку. Оглянулась – розы ярким пятном выделялись в свете фонаря на усыпавшем скамейку снегу и словно с укором смотрели ей вслед.

А он все говорил и говорил. И вдруг к своему удивлению увидел, как девушка взмахнула руками – и улетела, вмиг обратившись в большую белую птицу. Мужчина испуганно оглянулся вокруг, но некому было разделить его удивление. Тогда он пожал плечами и двинулся дальше, что-то бубня себе под нос.

…Девушка сидела в слегка озаренной светом настольной лампы библиотеке, отогревая пальцы чашкой с горячим чаем, и думала о том, что мир книг более добр к ней. Лучше уж она навсегда останется здесь, чем будет бродить по холодным улицам с безразличными к ней людьми.

«От станции любви до станции разлуки…»

Как хорошо летом на реке! Такое отдохновение для души и тела просто полежать на горячем песочке, не думая ни о чем. И такое ощущение, будто время остановилось.

Петр лежал на песчаном бережке и смотрел в бездонное летнее небо уже успевшее выгореть к началу июня. Вот расправило свои полупрозрачные крылышки перистое облачко. Такое красивое, но далекое и недоступное. Так бы смотрел бесконечно. Но вот начинает казаться, что земля перевернулась. И руки непроизвольно пытаются ухватиться за землю, чтобы не упасть в этот омут.

Петр повернулся на бок и стал смотреть сквозь ресницы на яркие, до ряби в глазах, солнечные зайчики, пляшущие на воде. А если смотреть сквозь ресницы, то они превращаются в звездочки с длинными лучиками. Детский визг далеко разносился над водой. Он хоть и резали ухо, но в то же время дополнял картину пляжной нирваны.

«Пора в воду», – лениво подумал юноша, переворачиваясь на другой бок.