Живу здесь. Очерки о Санкт-Петербурге

Иду по Среднему, всё тот же трамвай, сворачивает с восьмой (или девятой?) линии, но новенький. Перехожу проспект, и – на родную 10-ю линию, где раньше располагался математико-механический факультет Ленинградского Университета им. А. А. Жданов. Теперь там….

А университетов развелось! И, когда отвечаешь, что окончил университет, обязательно уточняют – а какой? Девальвация названия приводит – неизбежно – к девальвации знаний. ЕГЭ же вообще добивает образование.

Постоял, сделал несколько снимков, и пошёл по десятой к Большому проспекту.

Обойдя несколько кварталов, но не испытав чувства ностальгии, возвращаюсь домой.

А город продолжает праздновать. И это хорошо. Всех благ.

Васильевский остров. Тайные знаки

Среди моих репортажей и книг о Васильевском острове практически ни слова. А ведь именно Васильевский остров сыграл решающую роль в моей судьбе. Но я об этом как-то не задумывался. Нет, это не будут мемуары, я не буду приводить ни имен, ни фамилий, а обращусь к тем знакам, событиям. Порой даже мистическим.

Я не испытываю ностальгии, однако иногда всё же надо вспомнить. О том, что определило судьбу.

Как ни странно, в школьные годы я практически не бывал на Васильевском острове. Знакомство с ним заканчивалось Стрелкой, Военно-морским музеем, Кунсткамерой да прогулками по набережной. Всё. И это удивительно – ведь моя школа находилась в самом центре города, на Невском. Казалось бы, всего пять минут на троллейбусе, и вот он, Васильевский остров. Кстати, сейчас многие называют его Васькой, проявляя непонятное панибратство. Вроде – да, подумаешь, я такой…. Это коробит.

Но вот школа заканчивается, надо делать выбор. Для меня он был однозначным – ну не мог я после провала на городской олимпиаде не попытаться поступить на мат-мех!

Иду в приёмную комиссию, там вполне резонный вопрос – у Вас четвёрка по математике, а дипломы олимпиад по другим предметам…. Ответить честно я не мог. Хотя путь к мат-меху лежал мимо химфака, располагавшегося в то время на Среднем проспекте. Я должен, и всё тут.

В то время конкурс был маленький – чуть более двух человек на место, а после письменной математики отсеивалось более половины. Так что оставалось успешно сдать устную математику, письменную физику и написать сочинение.

И вот – письменная физика. Сказать, что в то время я был самонадеянным охламоном, значит, ничего не сказать.

Короче, на экзамен по письменной физике я опоздал на час! Сейчас не припомню, то ли перепутал адрес, то ли заблудился – я ж писал, что на Васильевском острове бывал редко.

Уж не знаю, что нашло на приёмную комиссию, но меня допустили на экзамен! Мол, пиши, если успеешь, никаких поблажек. Может, к тому времени конкурентов не осталось? Но свою четвёрку я заработал заслуженно.

А что было бы, если не допустили? Жизнь пошла бы по иному пути. А так несколько лет я исправно входил в здание на 10-й линии, дом 33, где раньше располагались Бестужевские курсы. Высшее учебное заведение для девушек… девиц благородных. А в советское время – мат-мех.

А сколько тайн хранится за дверями, ведущими в бывший мат-мех! В каждой аудитории. Раньше попасть в здание было просто – открываешь дверь, и входишь. А если надо с кем-то встретиться, чего проще – пишешь записку и прикрепляешь на дверь.

Чужие записки читать было не принято, как и делиться тем, что происходило, где и когда. Впрочем, это отдельная история, и не одна. Сейчас же я постоял возле закрытых дверей, что-то вспомнил, но не испытал ностальгии.

После поступления в Университет расширился диапазон знаний и общения.

Ведь не только учеба! На Железноводской, возле проспекта КИМа, жил наш товарищ, впоследствии ставший доктором наук и профессором. (Проспект КИМа – он и до сих пор, хотя, что такое коммунистический интернационал молодежи, мало кто знает). Микрорайон назывался Голодай, и не был застроен.

Мы вели себя, как обычные, не очень успешные и примерные студенты. Теперь остров Голодай соединён с Васильевским, и нет ни песка, ни пляжа на берегу Невы.

Находящееся рядом Смоленское кладбище не казалось мрачным, в зелени, никто не рушил старые памятники, заросшие мхом. Можно пройти, остановиться. Посидеть на скамейке. Верующие и просто горожане посещали могилу Ксении блаженной Петербургской….

Не шибко верующие нарушали правопорядок и распивали спиртные напитки, однако пустые бутылки не оставляли, а уносили с собой – целых двенадцать копеек!

Для молодёжи знаковым местом стал ДК имени Кирова, на Среднем проспекте. В просторечии его называли «Камень». По вечерам там играл оркестр, и устаивались танцы. И мы, студенты, не могли пройти мимо этого ДК! Не секрет – ведь там можно было познакомиться с девушками (будто своих на факультете не хватало!), со всеми вытекающими последствиями. И двое моих друзей, действительно нашли спутниц жизни.

А потом – второй курс, и появляется новая девушка…. Я не могу отвести глаз. «Фрегат» на Большом проспекте, квас «Петровский». Кинотеатр «Балтика» на 7-й линии.

Кстати, ответственно говорю – на мат-мехе девушки гораздо красивее, нежели на гуманитарных факультетах. Наверное, любовь к математике или хотя бы увлечённость, придавала им дополнительный шарм…. Ну, банальности, конечно.

Поженились на четвертом курсе. Уже сменив место учебы, но не университет. В ЛГУ имени А. А. Жданова был организован новый факультет – прикладной математики – процессов управления, и наше направление перевели туда. Факультет располагался возле Смольного. В старом здании, и можно было выйти на набережную Невы, а летом даже искупаться. Да, уже появились внуки….

Казалось, тесная связь с Васильевским островом оборвалась. И вовсе не было повода, кроме прогулок, посещать его. Как и у большинства горожан, хотя к тому времени уже открылось метро «Василеостровская».

Но Васильевский остров, как заколдованный, вновь притянул к себе! После окончания университета местом нашей работы стало КБ, находящееся на том самом проспекте КИМа! И снова – метро «Василеостровская», Уральская и Железноводская улицы. Пешком – полчаса, или переполненный трамвай или автобус – опаздывать нельзя ни на минуту. На вахте – строгие контролёры, опаздывающих безжалостно записывают. Говорят, в то время начальником режима был бывший начальник одного из лагерей. Судя по всему, этому можно верить.

Но – опять. Наше предприятие переехало, друзья – тоже. Но Васильевский притягивал! На Косой линии находится Балтийский завод (как хорошо, что в постсоветское время его не успели никуда перенести), и там строился крейсер «Киров». И мне довелось принять участие в работах на этом крейсере. А неподалёку, на углу Косой и Большого проспекта, располагалась фабрика-кухня, в которой делали бесподобный зефир! Настоящий зефир, не с «идентичными натуральнымингредиентами», а с агар-агаром! Покупали и везли домой в бумажных кульках через весь город. Вкус помнится до сих пор…

Крейсера ушли, работа осталась. Вроде и повода не было возвращаться, но….

Именно на Васильевском мы с коллегами получили почётные знаки «Изобретатель СССР», и отметили это событие. В то время на углу восьмой линии и Среднего проспекта находилась столовая, где также подавали портвешок, и не гоняли трудящихся за распитие. И называли её почему-то «Лондон». А портвейн – что три семёрки (на этикете – «777», некоторые называли за схожесть – «три топора»), что «33» был высокого качества, безо всякой химии.

На фото – тот самый перекрёсток.

Ползём дальше по линии времени, вперед, к победе нового общественно строя. На Васильевский переезжают родственники. Открывается станция «Приморская». «Ленэкспо», ныне переехавшее поближе в Шушарам.

И тайные знаки вроде заканчиваются. Были и ещё знаки и события, но не обо всём можно рассказать. И, наверное, не нужно.

Однако…. Неистребимое желание писать и издаваться. Уже есть книги и рассказы. И тут получаю очередной знак!

Мне показывают маленькое объявление в газете – мол, желающие издать книгу совершенно бесплатно и получить авторский экземпляр – только принесите файл на диске или флешке! На книжную ярмарку, именно в «Ленэкспо»! Такую акцию устроило издательство «Любавич»… Осталось два дня! Успеваю, почти в последний момент.

Так появился сборник «Спасение ефрейтора Районова». В нём много недоработок, встречаются ошибки и опечатки – спешил, чтобы успеть. Этот сборник до сих пор лежит на прозе, хотя все произведения переписаны, опубликованы, а я не удаляю его. Не люблю сантиментов, но книжка дорога как память…. И стоит у меня на полке.

Настоящая мистика Васильевского острова.

Таврический замок

Иногда самому не понять, почему рождается произведение.

На этот раз было так…

Читаю на прозе очередной увлекательный репортаж Бориса Готмана «Словения. Романтика на озере Блед».

Прочтя только заголовок, я вспомнил – вот сила ассоциаций! Что в 1931 году именно на озере Блед был проведен знаменитый шахматный турнир, который блистательно выиграл чемпион мира Александр Алехин.

Вот что пишет участник турнира Сало Флор: «Алехин был единственным участником, который прошел марафонскую дистанцию в 26 туров без поражений. В первом круге он оторвался на 4 очка. Во втором чемпион мира стал уставать… одерживать победы и несколько сбавил темп, оторвавшись ещё „только“ на полтора очка. А, в общем – на 5 1/2 очка!» Посмотрел партии…. Сейчас шахматы снова входят в моду, но…

Не отвлекаюсь от Готмана…. И опять – автор невольно направляет меня. На чудном озере есть место паломничества влюбленных,

Цитирую:

«Защёлкнув на ограждении свой замок, пара садится на скамейку за рамкой-сердцем, а кто-то из друзей запечатлевает этот памятный момент».

Интересно, что обычай оставлять замки на мостах докатился и до нас. Особенно популярен Поцелуев мост, на котором уже и места не осталось. Но мост-то назван по имени купца Поцелуева, который держал на берегу Мойки трактир! Об этом многие и не знают, зато…. Мост стал историческим!

Кстати, вспомним и о Бармалеевой улице – да, злой разбойник Бармалей именно оттуда! В общем, названия часто живут своей собственной жизнью.