Королева Бланка

– Не будьте к нему слишком строги. Этот человек перенес большое горе. Его жена неожиданно умерла; их ребенку было в то время всего пять лет. Бильжо души не чаял в сыне, любил его сильнее родной матери, все свое время проводил с ним, мечтая вырастить из него храброго рыцаря. Но неведомая болезнь в скором времени вслед за женой унесла в могилу и сына.

Агнесса, приоткрыв губы и вскрикнув, рывком поднесла руки к груди.

– Отец упал в яму, обнял гробик и крикнул, чтобы их обоих засыпали землей. Но священник сказал, что это большой грех, который никому не в силах будет замолить, и душа несчастного останется неприкаянной до дня Страшного суда. Кое-как Бильжо вытащили из ямы. Он проплакал на могиле двое суток подряд, а потом бросился с обрыва в реку. Незачем жить, решил он, если нет на свете того, кому он мечтал посвятить свою жизнь. Значит, надо уходить в мир иной: там, вопреки тому, что говорил священник, души отца и сына воссоединятся, и ничто уже не сможет разлучить их.

– Кто-то видел, вероятно, как он падал, – произнесла растроганная Агнесса, утирая навернувшиеся слезы, – как иначе бы ему остаться в живых?

– С тех пор он стал таким, каким вы его видите, – кивнув, ответила Бланка. – Что-то умерло внутри у него, унося с собой земные радости и любовь к жизни и оставив вместо них неизбывную печаль.

– Бедный отец… Мне хотелось бы пожалеть его, приласкать…

– Не думаю, чтобы он нуждался в этом. Да и вам не следует напоминать ему о трагедии. Что потеряно – не найдется, что утонуло – не всплывет. Придет пора – он сам поведает вам свою историю.

– Но для этого необходимо достаточно близкое знакомство, а ведь мы не перемолвились еще и парой слов.

– Я устрою вам свидание, графиня, но для этого требуется, чтобы ваш супруг покинул Париж. Не станете же вы, в самом деле, крутить любовь с чужим мужчиной на глазах у собственного мужа.

– Это свидание неплохо бы ускорить – Фердинанд на днях отбывает во Фландрию. Догадываюсь, как не хочется вашему величеству отпускать его: так удобно наблюдать за фламандским графом, имея в виду, что кое-кто попытается перетянуть его на свою сторону. Боюсь, не так уж трудно будет склонить бывшего узника к выступлению против правительства.

Бланка кивнула, соглашаясь:

– Иногда я тоже думаю об этом, хотя мы подарили ему земли и он принес клятву верности.

– Ах, мадам, что такое нынче эта клятва? Отголосок прошлых времен. Делом должен славиться человек, а не своими обещаниями, которые очень легко нарушить.

– Не думаю, что Ферран пойдет на это, ведь тогда мы отнимем у него пожалованные ему земли. А если, обидевшись, он захочет развязать военные действия, король выступит на Фландрию с войском, и она из вассального владения станет частью королевского домена. Умный и дальновидный политик, граф не может не понимать пагубность такого шага. Яркие примеры из времени правления моего свекра должны напоминать ему о том, как сюзерен наказывает вассала за неповиновение.

– Оставим это, ваше величество, поговорим лучше о моем супруге. Как нам с вами суметь отправить его обратно в Провен? Ведь вы, догадываюсь, вовсе не испытываете удовольствия от его ухаживаний, сопровождаемых чтением собственных сочинений.

– Постараюсь в деликатной форме дать ему понять, что он просто смешон в роли трувера у моих ног.

– А я попробую удержать в Париже Феррана. С его отъездом, увы, мне придется вернуться домой. С одной стороны это хорошо – я всегда смогу подслушать разговоры своего мужа с гостями. С другой стороны – плохо, потому что мое свидание с Бильжо откладывается на неопределенный срок.

– Как только Тибо уедет, я немедленно устрою так, что вы останетесь вдвоем.

– Постарайтесь, ваше величество, не нагрубить моему супругу. Человек непостоянный и ранимый, он может вновь переметнуться в стан врагов, которые только этого и ждут. Мне доложила моя камеристка, что она будто бы повстречала в королевском дворце герцогиню Бургундскую.

– Алису де Вержи? Что ей здесь надо?

– Не знаю. Впрочем, камеристка могла и ошибиться.

– Так это или нет, герцогиня не станет устраивать заговоры. С чего бы это вдруг ей вздумалось перейти на сторону врагов короля? Если же это так, я непременно увидела бы ее в числе заговорщиков в замке Шинон.

– Она могла укрыться в подземелье или где-то еще, едва узнала о приближении королевского войска. К чему ей компрометировать себя?

– Но и причин выступать против меня у нее, если вдуматься, нет никаких.

– Как знать, ваше величество. Все же имейте ее в виду. Эта дама может быть не менее опасной, чем семейство де Дрё и дядя юного короля.

– События покажут, правы ли вы, графиня. А пока мой долг – оказать вам услугу, как совсем недавно вы оказали ее королю.

– Я всегда была верна короне, государыня, – с легким поклоном ответила Агнесса де Боже.

Едва графиня вышла из покоев королевы, от стены отделилась женская фигура, и в темноте узкого коридора прозвучал голос одной из придворных дам, Адаларии де Тортевиль:

– Я слышала все, что хотела услышать.

Вслед за этим послышался шорох платья и звук быстро удаляющихся шагов.

Глава 12. Женщина идет защищать Францию!

Бланке не пришлось долго выбирать между двумя воздыхателями; она предпочла кардинала. Во-первых, он не пел ей нудных песен и не читал утомительных стихов; во-вторых, в ее расчеты не входило ссориться с легатом, отдаляя его, таким образом, от себя. Порывать с Тибо, разумеется, тоже не стоило, и она осторожно и недвусмысленно высказала ему все, что думает о его слишком уж назойливом внимании к ее особе. Укор был сделан не в грубой форме, но Тибо обиделся и пообещал немедленно же покинуть Париж. Это отвечало желаниям Бланки, но грозило обернуться катастрофой.

– Не обижайтесь, граф, – мягко сказала она ему, – поезжайте к себе в Провен или Труа, отдохните, да и у меня будет время собраться с мыслями и всерьез заняться делами королевства. Я тотчас же призову вас, едва возникнет нужда в вашей помощи. Увы, мир с мятежными баронами шит белыми нитками; догадываюсь, они готовят новый удар в спину монархии.

Тибо воспринял это как отставку и нежелание видеть его отныне при дворе. Не раздумывая больше, он отправился к себе в Шампань, – злой на королеву, полный самых противоречивых чувств. Супругу он оставил в Париже, даже не простившись с ней. Пусть делает, что ей вздумается. В Провене его ожидал блестящий куртуазный двор с поэтами, музыкантами и женщинами, с которыми он будет развлекаться ночи напролет.

Но недолго занимали Тибо развлечения. Его жгла обида, бередили душу воспоминания об унижениях. Он желал мстить всем, кто смеялся над ним, мешал ему: королеве, кардиналу, Бильжо. Он мечтал о замене правительства новым, где никто не будет попирать его достоинство, где он будет первым министром и с высоты своего высокого поста станет командовать юным королем, а не валяться в ногах у его матери. О, она горько пожалеет, что не ответила на его любовь. Теперь не она – он будет приказывать, и ей ничего не останется, как выполнять его волю. Вот когда придет время отомстить за свои унижения и заставить гордую испанку пасть к его ногам, если не захочет быть высланной из страны.

Для этого необходимо вновь примкнуть к мятежной знати. Она готовит новое выступление, он догадывался об этом. Ей нельзя сидеть без дела, она слишком долго терпела обиды от короля Филиппа. Она стала зависимой от монархии! Разбить, уничтожить эту зависимость и вернуть себе былые свободы – вот задача баронов. А не выйдет – так значительно ослабить узы этой зависимости. Но где гнездо оппозиции? Куда отправляться? В Тулузу, Бретань, Булонь?..

И тут ему припомнилась встреча с герцогиней Бургундской. Что она ему сказала тогда? Какое-то слово… Название крепости. Какой? Надо вспомнить. Алиса де Вержи приглашала его. Она знала, что он долго не выдержит. Тонкая бестия! Она указала ему направление. Но куда?! Этого Тибо, как ни старался, вспомнить не мог.

И не знал граф Шампанский, что на другой день после того как он покинул Париж через восточные ворота, через западные выехал другой всадник и помчался в направлении графства Алансон. Еще через день, ближе к ночи, всадник подъехал к замку Беллем и постучал в ворота. Услышав пароль, его впустили и повели к донжону. Поднявшись по винтовой лестнице, освещаемой факелами, незнакомец вошел в зал и остановился. Сидевшие за столом люди молча воззрились на него, не узнавая. Один из них поднялся, обогнул стол, подошел ближе и коротко спросил:

– Кто ты?

Неизвестный снял с головы шлем, тряхнул головой. По плечам его рассыпались шелковистые волосы.

– Адалария де Тортевиль!

– Да, это я, – произнесла одетая в мужской костюм дама, – и я привезла вам новость, которую вы, Лузиньян, и остальные давно ждали.

– Он бросил ее! – не смог сдержать радости граф Булонский. – Она прогнала его, и он оставил Париж?

– Трувер доконал испанку любовными стишками и песенками. Кардинал не сочиняет и не поет, и это ее духовный щит. Она выбрала его.

– Осмеянный двором и обозленный, фигляр помчался к себе в Провен искать утешения в объятиях шлюх.

– А его жена? Она что же, будет смотреть на это сквозь пальцы?

– Да, потому что ей не останется времени наблюдать за своим супругом, у нее хватает и своих забот. В то время как ее муженек развлекается со своими фрейлинами в Провене, Агнесса де Боже наставляет ему рога в Париже.

– Любопытно, с кем же это? – пожелал узнать герцог Бретонский.

– С телохранителем испанки. Его зовут Бильжо. Не отходит от нее ни на шаг.

– Это нам известно. Что еще имеете вы сообщить? Бильжо – это то, чем расплачивается королева за оказанную графиней де Боже услугу. Вспомните Шинон, господа. Какую, по-вашему, услугу могла оказать королю супруга Тибо Шампанского?