Черный космос

Теперь уже завис «патологоанатом».

– Уас? – переспросил он, и пришлось повторить сообщение. Но понимания с обеих сторон это не добавило.

Примерно с полминуты мы ошалело пялились друг на друга, но потом он хлопнул себя по лбу и чем-то щелкнул. Ремни ослабли, и я наконец-то, впервые, за черт знает сколько лет, смог сесть. Уже неплохо, если подумать. Тепло, светло, еще и живой вдобавок. Не соврал Алекс, замерзнуть и оттаять можно. Наверное. Сути этой самой криоконсервации я так и не понял.

– Спасибо, – поблагодарил я своего не совсем понятного врача, растирая почему-то вдруг зачесавшуюся шею. Пальцы наткнулись на громадный шрам, а глаза сами собой попытались обшарить с ног до головы «патологоанатома». Но не сумели. Ног у громадного мужчины средних лет не было. Был гибрид тележки из супермаркета с каким-то механическим осьминогом.

– Та не за што, – ответил мне с непонятным акцентом вне всяких сомнений настоящий киборг и протянул руку, слава богу, оказавшуюся нормальной. – Петр.

«Оригинальные пошли апостолы, – ошалело подумал я, чувствуя, как ладонь сжимают стальные тиски. – С гидравликой. И, если меня глаза и нос не обманывают, слегка под этим делом».

Вот так я и попал. В будущее. Без возможности возврата, ибо машину времени пока не придумали. И оказалось это будущее совсем не радостным. Разговаривать нам с Петром было сложно, но можно. Русский язык за века моей вынужденной изоляции изменился довольно сильно, но еще был узнаваем. К тому же англицизмы, которых в нем появилось очень много, благодаря учебе в институте, оказались мне, в большинстве своем, понятны. Человечество объединилось, вышло в космос, повстречалось с иным разумом, колонизировало изрядное количество звездных систем и вплотную приблизилось к бессмертию… Но оно все так же требовало хлеба и зрелищ, как во времена Древнего Рима. И первые его представители все так же стремились отнять все у других, не желая трудиться самим. А в рейтинге второй насущной потребности лидировала, безусловно, льющаяся кровь. Разбудивший или, вернее, разморозивший меня Петр оказался самым натуральным расхитителем гробниц. Точнее, оставшихся после Третьей мировой бункеров, однако разница между ними и пирамидами, на взгляд сегодняшнего обывателя, не так уж велика. Петр, отставным солдатом удачи, искавшим по древним подземельям прибавку к пенсии, занимался археологическими изысканиями по заказу, умереть не встать, озабоченной сохранением своего культурного наследия русской мафии. А еще не подвергал сомнению мысль, что без оружия теперь по городам, не важно каким, ходить можно далеко не везде. И утверждал, будто попадаться на глаза власть имущим – это верная примета скорой и страшной смерти.

– Грендвазер говорил, раньше воопще-то нищего было, – рассказывал мне киборг, прикладываясь к фляжке, извлеченной из стоящего в углу комнаты рюкзака. В оный лично я бы, пожалуй, поместился целиком. И еще место осталось бы. Плескалась в емкости, кстати, самая настоящая водка. И она, если верить моим вкусовым рецепторам, за прошедшие века поменялась не сильно. – А с тех пор, как изобрестить омолаживающие эффекторы, – продолжал киборг, – все и понеслось. Для высокостатусников открылась пошти вечная лайф, и они вообразили себя рафными деусам. А мы, те, кто воркует на них, оказались пылью. Нет мани на лонг лайф, следовательно, ю черфь. Готом раньше умрешь или тесятилетеим… Они считают ноу расница. Штрафы за дедлайф им итс уан кредит. Если повесет, пятерка. А у каждого в день по тесятке только на дринк итет…

Дольше всего я соображал, что глагол «воркуют» образован от русской транскрипции «ворк», что в переводе на родной этому жуткому перлу английский означает «работа».

– С ума сойти, – высказался я, слегка уяснив происходящее в обществе. – В мои времена, конечно, тоже жизнь была не сахар, но таких перегибов все-таки не допускали. А как же народ это терпит?

– По другим корпорация бесшит, если мошет, – пожал плечами спаситель, уже порядочно надравшийся, судя по изменившейся моторике человечской части тела. – Но какой это смысел, если везде отинаково? Разве что в коснос улететь, там лушше. Или хуже. Как посмотреть.

И тут меня, что называется, проняло. Сижу черт-те где, черт-те когда, бухаю с киборгом. Подкравшаяся незаметно истерика вылезла наружу в виде хихикания, переросшего в сумасшедший хохот.

– Накрыло, – расплылся в улыбке Петр, к речи которого я начал потихоньку приспосабливаться. – Это нормально, это бывает. Ну а плачешь-то чего?

Мой смех к тому моменту и вправду перерос в какие-то жуткие, даже на взгляд их создателя, завывания. Ну, а как иначе? Документов нет, денег нет, родители и друзья давно истлели вместе с родным государством. А на улице какие-то корпорации, которые вышвыривают старых кибернизированных наемников пинком под зад с мизерным пособием! А его им даже на жизнь и запчасти не хватает, в результате чего приходится батрачить на воистину бессмертную русскую мафию! Ну как тут не расстроиться?

– Да на фига ты меня вообще разморозил? – сквозь всхлипы бросил я и, получив ответ, сразу осознать его не смог.

– Расспросить и усыновить. Дочка у меня одна уже есть, теперь и сын будет, эпоху расцвета нашего народа знающий лучше набитых индюков из всяческих институтов. – Пьяный Петр слегка раскачивался на своем протезе, переступая механическими ногами с места на место. – Уж поверь, если я пер твой саркофаг из Восточной Сибири до Метронома за свой счет, то интерес у меня имеется. И не только финансовый. Хотя, должен признать, полученный за сведения из твоей памяти гранд составил кругленькую сумму. Практически столько же, сколько и сам выходец из такого далекого прошлого мог бы стоить у работорговцев. Да, не делай большие глаза. Ты такой не одинок, криокамеры могут храниться очень долго. Полазив по сетям, мои друзья без проблем нашли еще десяток жителей прошлого, времен еще до начала Великой Войны. По большей части, они работают экспонатами в музеях. Кто еще спит холодным сном, а кто и вынужден перед публикой кривляться, чтобы его не били и кормили. Правда, они не русские, но большой наценки за подобную графу бы не дали. Скорее уж, наоборот, сочли бы товар второсортным.

– У вас еще и рабство имеется? – мрачно уточнил я, сумевший ухватить в вылившемся на меня потоке информации главное. – Как в древности, с ошейниками? Или продвинутое, с гранатой в организме?

– И так, и сяк, и еще кучей разных способов, – вздохнул Петр. – Только называется это «поражением в правах». Кстати, если назовешь данное явление рабством на публике, будет очень крупный штраф. Но ты не бойся, нам, русским, со своим соотечественником, пусть даже из прошлого, такое провернуть никак нельзя. Хотя законом и не запрещается, да обычаи не велят. Землячество, после подобного поступка, того, кто его совершил, в превентивных целях живьем в пластобетон закатает. Ведь сегодня в переплет попал свой по духу, пусть почти чужой по крови, а завтра и один из них рискует со свободой проститься. Поверь, мы найдем, куда и как тебя пристроить, чтобы и себе выгоду получить, и тебе, со всей жизнью впереди, помочь.

– Какая жизнь?! Какое, к дьяволу, усыновление?! – Подобное просто не укладывалось в голове. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда! – Мне почти тридцать лет!

– Да? – поразился киборг. – А я тумал тебя лет в двадцать заморозили… Или вообще в восемнадцать.

– Это с чего еще вдруг? – подозрительно осведомился я. Конечно, скинуть несколько годиков люди согласны, еще начиная со школы, хотя бы для того, чтобы бросить учиться и снова ходить в детский садик, но мой-то истинный возраст подобная цифра и близко не отражала.

– Очень хороший организм, просто супер, – наставительно поднял палец вверх громила. – Врачи долго хвалили. Хуже, чем у выращенного на заказ клона, но для простого человека великолепный. Сердце и другие органы здоровые, не потравленные всякой наркотой или какой-нибудь другой химией. Крупных патологий нет, не считая механической травмы. Генетическая карта куда выше среднего. Вот они и предложили под подростка замаскировать. Да если хочешь, сам взгляни, вон зеркало.

Я перевел взгляд в указанную сторону и осекся. Там, действительно, был очень хорошо отражающий участок стены. И виднелась в нем кушетка, на которой сидело двое. Киборг, нижняя часть которого была шедевром механики и… пацан. Похожий на меня в молодости.

– Как… – мой голос осекся.

– Чтобы сделать тебе более правдивую легенду, наши врачи немного изменили внешность. В частности, уменьшили рост, частично изъяв костную ткань и мышечную массу, – пожал плечами Петр, имеющий вместо ног механический протез, судя по всему, подключенный прямо к мозгу. А это значимый показатель мастерства местных эскулапов. – В розыске персоны с твоим ДНК нет и не было. Раз так, то можно сделать неотличимые от настоящих документы. Поверь, никто к ним не прицепится, у нас большой опыт. Плюс, тебя порадует хорошая весть. Сейчас относительно недорогая медицина удлиняет жизнь и продлевает период, во время которого мы можем считаться трудоспособными. Ненамного. Но однозначно больше того возраста, что ты внешне потерял. Итого, по расчетам специалистов, на своем деле собаку съевших, до серьезных признаков наступления старости и критического падения функциональности, вследствие возрастных изменений, их пациенту осталось не меньше пятидесяти лет. Если он раньше не помрет и к добрым докторам периодически заходить будет. Везет тебе, мальчик, хе-хе, не по-детски. За четыре века не стухнуть и не превратиться в младенца с пустыми мозгами… Между прочим, после долгого заключения в криокамере так тоже бывает, не удивляйся, если вдруг заметишь дыру в воспоминаниях.

– А это… – пощупав свое лицо, такое непривычное теперь, чуточку невпопад спросил я. – Амнезия обязательна после заморозки? Многое пропадает?

– А кто ее знает? – пожал плечами Петр. – Я не медик, чтобы в тонкостях разбираться. Бывает и полностью накрывается. Но у тебя, если верить обследованию, почти все в порядке, повреждения небольшие и не влияющие на личность. Ну, сынок, пошли домой, будешь знакомиться с сестренкой и мамой. Хватит сидеть, а то еще эскулапы с нас лишние кредиты стрясут за палату. Они, когда похмельные, иногда такими гадюками бывают, а вчера им немало коньяка перепало….

– Подожди, еще один вопрос, – остановил его я. – Ты вроде уже два раза говорил, что мою память смотрели, так? А записать туда новую информацию возможно? А чью-нибудь личность?

– Похоже, ты не так меня понял, – покачал головой киборг. – Память выходца из прошлого, конечно, представляет собой очень ценный объект для исследователя его родной эпохи. Но вот с просмотром ее, как голофильма, или с записью туда нового, к счастью, ничего не получится. Не выдерживают такого люди, с ума тут же сходят. Все по старинке учить приходится. Ну а допрашивать под специальными препаратами, облегчающими ответы на вопросы и делающими их настолько полными и развернутыми, насколько это вообще возможно. Хотя исследования на данном направлении ведут, тут и спору нет. Но их уже чуть не третий век ведут, а прогресса так и нету.

На улице меня ждал шок. Все-таки город будущего, где летают автомобили, а вслед за домохозяйкой может катиться ее сумочка, оборудованная помимо двигателя и багажника видеокамерой, совмещенной с бластером, то еще зрелище. Или это был не бластер, но так похож….

Петр, периодически прикладывающийся к фляжке, был весел. До тех пор, пока мы до дома не добрались. Там киборга, пусть и не такого большого, как мне казалось сначала, но все равно достаточно массивного, принялась избивать скалкой весьма миловидная женщина. Она оказалась его сожительницей и была, мягко говоря, не рада новостям. Впрочем, на мой взгляд, бывшему наемнику сложно было ждать другой реакции от гражданской жены. Ну не после того, как он заявился из рейда со взрослым молодым человеком и представил последнего как своего нового сына. За процессом причинения справедливости и нанесения добра с любопытством наблюдала малявка женского пола, держащая в руке здоровенный леденец.

– Даже не думай, – предостерег ее я, поймав на себе оценивающий взгляд девочки, которая явно хотела последовать примеру мамы. – За косичку дерну!

– Бяка, – обиделась она.

«Очуметь, – подумал я, прислушиваясь к звукам скандала, который сместился в соседнюю комнату. – Я в будущем. Я почти ребенок. И, кажется, мне скоро предстоит идти в школу. Снова».

Глава 3

– Ну и что дальше? – спросил я своего «отца» на следующий день после выпуска. – Помнится, ты хотел о чем-то поговорить. И, полагаю, тема разговора будет прямо сопряжена с возможностью отдать беспроцентный кредит. Тот самый, который ты мне, если верить документам, предоставил сразу же, как только вытащил из саркофага, где вырастили тело приемного сына.

– Есть такое, – согласно кивнул Петр, пропустив мимо ушей немного завуалированное обвинение в закабалении. Впрочем, на этот счет мне особенно переживать не приходилось. Условия были заявлены там более чем приемлемые. За возможность обрести вторую жизнь и даже хорошо к ней подготовиться без всякого принуждения согласился бы и на куда худший контракт. Да и киборг со своим семейством относился к выходцу из прошлого не как к наемному рабочему и выгодному вложению денег, а как к настоящему родственнику. Не отплатить ему по счету, а также и вообще стало бы черной неблагодарностью. А ее проявлять мешала как мораль и Социальная Служба, по первой же заявке готовая разобрать должника на органы для дальнейшей продажи, так и русская мафия, частью которой являлся «отец». У нее были действительно длинные руки и хорошая память. Впрочем, кроме самого Петра, правду о происхождении одного внешне молодого человека знала лишь парочка врачей, возможно, уже давно ее забывших. Или даже умерших. Во всяком случае, приходилось слышать про один штурм подпольного госпиталя, устроенный объединением уличных банд, развязавших войну со своими более цивилизованными конкурентами. Да и вообще у представителей организованной преступной группировки жизнь опасная. – Собственно, теперь ты готовый специалист. И у тебя есть два основных пути дальнейшего построения карьеры. Первый – поступить на биржу труда…

– Кабала на десять лет минимум, – хмыкнул я. – А расплата с тобой удлинит срок выплат еще раза в три. Лучшие условия там найти невозможно в принципе. Хорошее место работы можно получить только по знакомству.

– Рад, что ты это понимаешь и сам озвучил второй вариант, – кивнул бывший наемник. – Как ты знаешь, у меня со времен службы остались довольно-таки многочисленные связи среди разных людей. Семью в это дело лучше не привлекать. Прогнила она за последние годы и стала едва ли не такой же корпорацией, как все остальные. Ну, может, чуть более лояльной к своим работникам и с жесткими принципами набора кадров. А поскольку информация о твоем истинном происхождении в ее архивах где-то все же лежит, путь туда закрыт. Если надо будет, все документы найдут и правду выяснят. Следовательно, на хорошую карьеру рассчитывать не стоит. Чужака никогда не выдвинут дальше рядового бойца. Ну, максимум за хорошие заслуги могут поставить командиром отделения из пятерки бесперспективных охламонов. Да еще и о своем желании отправиться в космос, подальше от Социальной Службы и ее законов, ты успел все уши прожужжать. Мы начали говорить о нем сразу после того, как кое-кто научился это делать по-современному. Проигнорировать столь тонкий намек оказалось сложно, а потому я уже давно начал перебирать всех своих знакомых в поисках того, кто мог бы с этим помочь.

– И получилось? – Не знаю, чего было больше в вырвавшемся изо рта помимо воли вопроса. То ли недоверия, то ли надежды. – Да, когда ты меня только разморозил, то договорился в частной и полуподпольной клинике насчет необычного пациента с врачами.

А потом еще и сделал мне комплект документов… Но эти услуги, с гарантией успеха процентов в шестьдесят может позволить любой дурак, имеющий примерно тысяч десять кредитов. Связи же, позволяющие выпихнуть кого-нибудь не просто в удаленную колонию, уже совсем другой уровень.

– Верно, – кивнул киборг, переступив с места на место механическими конечностями. – Мне, правда, удовольствие твоего усыновления обошлось всего в восемь сотен. Ну, благодаря связям и занимаемой в семье должности, оплатил работу специалистов по себестоимости. Но, в принципе, ты прав, никаких особых преимуществ, кроме уменьшения оплаты, тогда не имелось. Сейчас же совсем другое дело. Один из солдат, которыми я когда-то командовал, хочется верить, делал это совсем неплохо, и пользовался уважением подчиненных, в общем, бывший рядовой боец Олег сейчас достиг официального статуса L. Официального! Фактически же занимает куда более влиятельное положение в обществе. Он является одним из высокопоставленных работников корпорации «Звездный камень». С Семьей же у него отношения практически такие же, как сейчас у тебя, то есть дружественный нейтралитет и невозможность карьеры. Дед вроде бы у парня в исполнители социков подался и, в числе прочих, нескольких наших тоже прижал. Потому карьера среди соотечественников Олегу не светит. Он лишь выделяет на счета подставных компаний время от времени пару процентов своего дохода, чтобы пользоваться минимальной поддержкой землячества и доступом к некоторым специфическим услугам. Черный рынок оборудования там, особые специалисты, поиск нужных людей, но ничего больше. Впрочем, не сильно-то русская мафия и поможет в дальнем космосе, мы больше в пределах Солнечной Системы да наиболее развитых колониях устраиваемся. И, соответственно, там же приобретаем рычаги влияния.

– Шахтеры, – констатировал я, анализируя услышанное. – Судя по всему, межпланетные, работающие где-нибудь за территориями обжитого и зарезервированного для нужд корпораций пространства. И им понадобился спец по гидропонике?

– Они живые люди и хотят кушать, причем не только разбавленные водичкой концентраты, – пожал плечами Петр. – К тому же Олегу нужен не столько техник, сколько… свой человек. Я говорил с ним полгода назад, и он довольно сильно жаловался на то, что его подконтрольный персонал позволяет себе слишком много вольностей.

– Быть шпиком? – поморщился я. – Не слишком-то хорошая перспектива, скажем прямо. Но лучшей ведь нет?

– Нет, – согласно кивнул «отец». – Зато худших полно. Имеются и варианты, где шпионить не надо, только честно тянуть солдатскую лямку. Быстрый карьерный рост обеспечен высокими потерями среди наемников. Короче, могу пристроить тебя в ряды рекрутов отряда «Головорезов Ретруна». Тоже гарантированный билет подальше с планеты, но в этом отряде среди новобранцев смертность около семидесяти процентов. А у тебя начальная подготовка на уровне…

– На уровне, который может быть у воспитанника отставного солдата удачи, – хмыкнул я. – Благодаря твоим урокам, а также дружеским советам по их проведению от Валеры и других наших соседей меня теперь можно в одиночку на маленькие шайки уличных бандитов натравливать. Теперь, наверное, пройду отбор не только в банду наемников, но и в отряд телохранителей главы какой-нибудь третьеразрядной корпорации.

– Вот только тебя туда не примут, – хмыкнул Петр. – На такую работу берут лишь родственников, кровно заинтересованных в благополучии «объекта». Но кое в чем ты прав, мы с женой хорошо тренировали свое долгосрочное вложение.

Я согласно хмыкнул, вспомнив немного то, чему учил меня ветеран. Обращение со стрелковым ручным оружием и умение правильно держать, втыкать и метать ножи – это, право, такие мелочи. Минно-взрывное дело, вождение любой техники, в том числе и боевых роботов, стрельба из бортовых излучателей, основы тактики и теория, слава богу, почти без практики, экспресс-допроса пленных, как вам такое? Иногда был резко против настолько насыщенной программы. Особенно в самом начале своей новой жизни, когда от долгих тренировок иногда болело ВСЕ! Но, увы, чета бывших наемников оказалась непреклонна. Своих приемных детей она рассматривала как лотерейный билет в обеспеченную старость и последнюю надежду на возможность заполучить новую молодость. А для этого воспитанники должны были сделать то, чего в свое время не удалось добиться им самим. Повысить себе статус до крайне высокой отметки. И мне еще повезло. То, чему учила мелкую «мама», заставило бы впасть в поголовную истерику средних размеров комитет защиты детей. Если бы они еще существовали, конечно. Сейчас, увы, на жизни подрастающего поколения общественности плевать, и воспитание потомства – личное дело родителей. Пожалуй, тем, на ком сестренка начнет нарабатывать практические материалы через пару лет, сильно повезет, если она не разобьет им сердце. Или не свернет шею, случайно поскользнувшись в какой-нибудь хитрой позе. А может, и поскользнувшись специально.

Путевки в космос пришлось ждать довольно долго. Ради одного волонтера, если, конечно, он не спец экстра-класса, никто специально посылать корабль не будет. Время после выпуска тянулось мучительно долго. Спалось плохо. Постоянно снилась какая-то катавасия со мной в главной роли, драки, погони, взрывы, в общем полная погань. Будний день тоже радости не приносил. Без привычных нагрузок от учебы стало как-то… пусто. Физические упражнения помогали слабо. Однажды ночью, проснувшись в половине четвертого утра, злой и заранее морально уставший в ожидании наполненного серой мутью времени, я поймал себя на мысли о том, что всерьез рассматриваю возможность провести рейд в трущобы. Ну, просто чтобы размяться и при удаче стрясти с кого-нибудь немного добычи. А в случае провала самому стать трофеем и уж точно позабыть про все выматывающие душу тревоги.