Пройдёт над ним ветер и нет его

Пройдёт над ним ветер и нет его
Владимир Небадонский

В серии книг "Забытые царства" эта книга занимает особое место, так как практически нет работ, посвящённых миграции античных иудеев на американский континент, где на территории современной Северной Америки они создали два царства, изначально враждебных, а посему вечно воюющих, что и привело их к взаимному уничтожению.

Владимир Небадонский

Пройдёт над ним ветер и нет его

От автора

«Память человека капризна и пристрастна. Лишь с отдалением в глубины времени, лишь с утешением сиюминутных страстей яснеет, становится внятной большинству истинная ценность личности тех, кто, так или иначе, оставил свой след в истории. Но и в этом, всё уряживающем и воздающем суде времени есть свои любимцы и пасынки. Человечество больше помнит и чтит лиц ярких, события звонкие и громозвучные; помнят полководца, прославленного победами, но не того, кто подготавливал в тишине и трудах грядущий всплеск воинской славы». (писатель Дмитрий Балашов)

Историю делают люди. Процессов, которые происходили бы «сами по себе», в человеческом обществе не бывает. Поэтому, даже в художественных работах, но имеющих в своей основе реальных людей и реальные события, надо принципиально стараться не отступать от канвы известных по летописям событий и поступков исторических лиц. Но и домысливать приходится многое. Там, где историк может обронить лёгкое «например» или поставить вопрос, автор обязан додумывать до конца и решать: было, не было? Кто – невинно обвинён? Приходится восстанавливать связь поступков по одному-двум случайно оброненным известиям, додумывать многое, вплоть до внешности персонажей, от коих зачастую не осталось даже словестных портретов, ни праха, по которому можно было бы восстановить внешние черты усопшего.

Было несколько миграций ариев, но прошло время, и они остались только легендой. Примерно одновременно с последней миграцией ариев в Индию (7-6 век до РХ), что проходила через земли Персии, произошёл исход двух еврейских родов. По благодати Господа и по ведению ангелов-серафимов совершили они то, что ни до них, ни ещё почти одиннадцать столетий после них не смогли и не совершили другие. Они сделали, но утеряли благодать Божью. И мы, далёкие потомки своих далёких пращуров, должны знать их историю, чтобы сделать вывод и не повторить их судьбу. Но делать это надо, естественно,

Ab aeterno – «с начала времён», «давным-давно», и Ab antiquo – «исстари», «издревле». Поэтому, тексты эти, всё-таки, больше Ad discendum, non ad docendum – «для изучения, но не для поучения» и для Ad delectandum – «для удовольствия». Хотя, это написано о древних евреях, память о которых стёрта с памяти человека, поэтому Absit verbo invidia – «не взыщите на слове».

Иерусалим. Около 600 г. до рождества Христа

Четвёртый день девятого месяца а-ходеш а Кислев ещё с ночи не задался. Далеко за полночь ударил первый гром и начался дождь. Вскоре ливень накрыл город, и молнии почти сразу перекрывались могучими раскатами разбушевавшегося неба. Яркие вспышки и рёв ветра заставляли вздрагивать и просыпаться Легия, добропорядочного иудея, который жил в своём доме со своей женой Сарией и четырьмя сыновьями старшим Лиманом, Лемуилом, Самом и младшим Нефием. Овцы, жившие с хозяином под одной крышей, но через редкий ивовый плетень, блеяли, как окаянные, и шумно толпились при каждом ударе грома.

– О, Господи,– с тоской произнёс Легий,– когда же это закончится? Месяц только начался, а холодрыга, как будто на дворе а ходеш а Тевет (десятый месяц).

– Перестань ворчать, как старый ишак.– Сонно проговорила Сария.– Спи, скоро вставать.

– Да что толку. Досевать надо. Один ЯХВЕ знает, какая будет весна. Целый день потерян, а дней через десять зарядят осенние дожди.

– Ничего. Вспомни мудрость предков: дай часть зерна семи или даже восьми срокам сева, ибо ты не знаешь, какая может случиться беда на земле. Поздние всходы сохранятся, если засуха погубит ранние. К вечеру уже всё просохнет, и уже завтра с сыновьями всё закончим. Что ты хочешь – Кислев всегда первые дожди. Столько лет прожил, а всё не понял, старый? Спи, уж.

– Знаешь, Сария, уже не первую ночь снятся мне необычные сны: будто кто-то разговаривает со мною о чём-то важном, но, проснувшись, ничего не помню. И это меня беспокоит. Будто упускаю что-то важное.

– Вот проблема – купи в храме жертвенного ягнёнка, принеси жертву Господу и попроси Его о чем-нибудь. Ты что, не помнишь, чему учат фарисеи? Совсем старый стал.

– Да при чём тут фарисеи?! Ты мне ещё саддукеев вспомни. Господь что-то мне лично хочет сказать, а ты – фарисеи. Спи, женщина. Господи, как хорошо, что я не родился сварливой женщиной.

– И что ты хочешь?

– Понимаешь, уже скоро год, как правит нами Седекий, царь Иудейский. Но чем дальше, тем тревожнее. Сама видишь, сколько пророков появилось, предсказывающих народу, что мы должны покаяться, и что иначе великий город Иерусалим будет разрушен.

– Ты безбожник. Слушаешь всяких проходимцев, а купить жертвенного ягнёнка не хочешь.

– Не хочу! Я решил: завтра, как подсохнет немного, уйду, чтоб никто не помешал, и помолюсь Господу. Я сам спрошу Его, что так тревожно мне. И да будет всё по воле Его.

Где-то после рассвета дождь ушёл в сторону моря.

Бронзовые тучи покрывали половину неба. Вторая, дальняя половина ещё была покрыта легкими облачками, из которых моросил мелкий, очевидно холодный и противный дождь. Но это было далеко, а здесь, на окраине города, в гиене огненной, в которую уже много сотен лет сбрасывали весь мусор, включая трупы животных, казнённых преступников, а иногда и простых граждан, ограбленных и убитых преступниками, продолжало тлеть и источать запах смерти что-то ужасное, вызывающее невольный страх неминуемой смерти. Легий морщился от вони, прикрывая нос двойным слоем своего пояса. Перейдя с быстрого шага на легкий бег, он всё-таки миновал это страшное место. У него было своё любимое укромное место, куда он иногда приходил, как сейчас, помолиться или просто посидеть в одиночестве, глядя со скалы на суету города, на пасущихся вдалеке овец, на плывущие по небу облака. Там он находил умиротворение. Сегодня Легий не стал подниматься наверх. Сегодня он пришёл за умиротворением, но не душевным, а духовным. Он пришёл помолиться. Он пришёл поговорить с Господом. Легий знал, чем может такое закончиться, узнай о таком фарисеи, поэтому он и выбрал это удалённое место. Легий встал на колени, лицом на восток, откуда великий ЯХВЕ всегда присылал им солнце, согревающее землю и освещающее их урожай. Легий знал, что солнце всегда будет вставать на востоке. Потому что есть ЯХВЕ. А ЯХВЕ вечен, значит, вечно будет вставать и солнце, освещая весь богоизбранный народ Иудеи. Легий молился всем сердцем своим за свой народ, прося об урожае, о мире, чтоб Господь не допустил разрушения города, которое предрекали пророки.

Сильный порыв ветра чуть не повалил на бок Левия. Он открыл глаза и увидел, о, Господи, огненный столп, то ли ударяющий в его скалу, то ли наоборот, исходящий из неё. И он многое увидел, и услышал; и от того, что он увидел и услышал, он сильно затрепетал и задрожал. Легий был не готов к тому, что он увидел, узнал. Он встал и пошел, как упившийся молодым перебродившим виноградным соком, домой. Проходившие мимо люди с удивлением смотрели на него, так как Легий, как истинный иудей, никогда не пил крепких напитков, и все знали об этом. Вернувшись в свой дом в Иерусалиме, он пал на свою постель, будучи подавлен силой Духа и тем, что он увидел. Сария зашла в комнату и посмотрела на мужа. Интуитивно что-то поняв, она молча махнула сыновьям и все вышли из дома.

И будучи таким образом одолён Духом, он был унесён в видении, да так, что увидел небеса разверзшиеся, и осознал, что видит Бога, сидящего на Своём престоле, окружённого бесчисленными сонмами ангелов, по-видимому поющих и восхваляющих своего Бога. И было так, что он увидел, как Некто нисходит из глубины небес, и узрел, что Его сияние превосходило сияние полуденного солнца. И он увидел также двенадцать других, следующих за Ним, и их блеск превосходил блеск звёзд на тверди небесной. И они спустились, и пошли по лицу земли; и первый подошёл и стал перед ним, и дал ему книгу, и повелел ему, чтобы он читал. И было так, что, читая её, он исполнился Духа Господнего. И он читал, говоря: «Горе, горе Иерусалиму, ибо Я увидел твои мерзости!». Да, и многое прочитал Легий об Иерусалиме: что он будет истреблён, и жители его; и многие погибнут от меча, и многие будут уведены пленёнными в Вавилон. И было так, что, когда прочитал Легий и увидел много великого и чудесного, он о многом восклицал перед Господом, в том числе так: «Велики и чудесны дела Твои, о, Господь Бог Всемогущий! Престол Твой высоко на небесах, и сила Твоя, и благость, и милость простираются над всеми жителями земли; и поскольку Ты милостив, Ты не допустишь, чтобы те, кто приходят к Тебе, погибли!». Возрадовалась душа Легия, и всё сердце его было наполнено тем, что он увидел, и тем, что открыл ему Господь.

– Сария! Сария, зайди. И дети пускай зайдут.

Легий будто знал, что семья его стоит за дверью, потому что их отца покрыло благодатью откровения Господа. Дверь слегка скрипнула бронзовыми петлями, пропустив вовнутрь всю его семью.

– Сария, жена моя и вы, сыновья мои, я молился и Господь ниспослал на меня благодать, дав откровение о том, что будет. Правы пророки, возвещающие разрушение нашего Иерусалима, но и они не ведуют, что грядет скоро к нам Мессия, который принесёт нам искупление грехов наших. Послушайте, что было и, что увидел я, и что Господь позволил узнать мне.

Время для Сарии и её сыновей как бы остановилось. Они слушали главу, затаив дыхание. Иногда зрительные образы так покрывали сознание, что их покачивало от невероятности увиденного.

– Всё это я увидел в духе, бренным телом своим лёжа на постели. И я должен донести до людей то, что узнал и увидел я. Как и остальные пророки, я буду на площади возвещать людям и призывать их к покаянию, ибо возмездие за грехи наши близко.

– Отец,– тихо сказал Ламан,– всё это хорошо. Но сейчас каждый день год кормить будет, а у нас ещё много зерна посеять надо.

– Да, отец,– поддержал его Лемуил,– ведь за этот месяц ничего не случится. Давай сначала закончим сев, а потом начнутся осенние дожди, и будешь в синагоге после молитвы проповедовать. Как остальные пророки. Пророки пророками, но кушать нам и весной надо будет что-то.

– Легий, муж мой, – поддержала сыновей и Сария,– действительно, давай закончим в поле, а потом ты понесёшь благую весть людям. Да и люди будут внимать тебе, не отвлекаясь по своим делам. Сыновья правильно говорят: впереди праздник Хануки. А Хануки – это исправление извращённого, освящение осквернённого, восстановление разрушенного. Твои слова будут как раз к месту и ко времени. А урожай же есть жизнь человека, его крепость и сила. Не зря же а ходеш а Тишрей называют Эйтаним. Да и Шабат есть, когда ты сможешь это говорить.

Легий осмотрел своих сыновей. Под его густыми бровями, в капельке навернувшейся слезы можно было увидеть жалость и горечь.

– «Не хлебом единым сыт человек»,– так наставлял меня Господь в духе. Вы слушали меня, но не услышали. Пускай будет по-вашему: хлеб посеем, а кто убирать его будет, решит Господь.

Ещё пару раз выпадал дождь, поэтому посев озимых затянулся почти на неделю. А там вскоре начался праздник Хануки, на последние дни которого пришло начало а ходеш а Тевет, десятого месяца, что значит добро, благо, улучшение, исправление. С Теветом пришли холода, промозглые зимние дожди и даже снег. Пастухи загнали овец в овны и сидели по домам, да по субботам ходили в синагогу послушать богославные тексты, которые мы сейчас называем Ветхим Заветом, да попеть Псалмы.

Легий раза три выходил после чтения и пытался пророчествовать и возвещать о том, что он увидел и услышал. Но уже тогда было понятно, что нет пророка в своём Отечестве. Иудеи открыто насмехались над ним, не веря его словам. А когда в духе Легий начал разоблачать Иудеев в их злодеяниях и кощунстве, при этом свидетельствуя им то, что он увидел и услышал, и то, что он прочитал в книге, что ясно указывало на пришествие Мессии и на искупление мира, они вознегодовали на него, подобно, как на древних пророков, которых они изгоняли, побивали камнями и убивали. Но в тот раз, как и потом тоже щедрые милости Господа простирались над ним, как и над всеми теми, кого Он избрал за их веру, чтобы сделать их могучими, вплоть до силы избавления. И потом, когда Сария ходила к колодцу за водой, сердобольные соседки говорили ей, что фанатики ищут возможность лишить Легия жизни. Оставаться в городе стало опасно, но и уходить в зимнюю стужу и промозглые дожди тоже было чревато. Посовещавшись с женой и сыновьями, они перестали посещать синагогу, что ещё сильнее усугубило обстановку.

Наконец, наступил а ходеш а Шват, одиннадцатый месяц, что значит «ветвь», «посох». И когда распустились листья на деревьях и зацвели плодовые деревья, а по берегам – похожий на посох цветок «шавшевет» – посошок, произошло ещё одно событие, кардинально изменившее жизнь всего шевета – рода Легия.

На этот раз Господь обратился к Легию в сновидении, и сказал ему: «Благословен ты, Легий, за то, что ты совершил; и поскольку ты был верен и возвещал этому народу то, что Я повелел тебе, они стремятся лишить тебя жизни». И было так, что Господь повелел Легию в сновидении, чтобы он взял своё семейство и ушёл в пустыню. Легий был послушен слову Господа, а потому он сделал так, как Господь повелел ему. И было так, что он отправился в пустыню. И он оставил свой дом, и землю своего наследия, и своё золото, и своё серебро, и свои драгоценные вещи и не взял с собой ничего, кроме своего семейства, и провизии, и шатров, и отправился в пустыню. И даже мысли сомнения не было в голове Легия.

Через несколько дней достигли они пределов, лежащих у побережья Красного моря, но только не уютные дюны окружали их. Ходили они по пустыне в тех пределах, которые ближе к Красному морю; и ходил Легий по пустыне со своим семейством, которое состояло из его жены Сарии, старших братьев, а именно Ламана, Лемуила и Сама, и младшего сына Нефия.

Проскитавшись по пустыне ещё трое суток, Легий решил раскинуть шатёр в долине на берегу реки водной.

– Ламан, ставьте шатёр, а я отойду. Хочу помолиться Господу да спросить, что нам делать дальше. Да на всё воля Божья будет.

Отойдя примерно на десять мэм, примерно четыреста метров, он соорудил жертвенник из камней и сделал приношение Господу, и воздал благодарение Господу Богу, попросил благословить их путь и дать им знак, что делать и куда идти. Но не услышал Легий ответа, и слегка опечаленный вернулся к семье.

– Отец, а что за река, к которой ты привёл нас? – спросил Ламан.

– Река? Да назову её Ламаном. В твою честь. Надеюсь, ты не против? Ты мой старший сын и достоин этого. А долину эту нарекаю в честь второго сына Лемуила, как принято это в нашем шевете, по традициям нашим.

И было так, что он назвал реку именем Ламан, и она впадала в Красное море; а долина была в тех пределах вблизи её устья.

– Я слышу гул моря. Думаю, что неподалёку река впадает в море. Давайте пройдем, надо убедиться в этом.

Действительно, вскоре они вышли к устью реки. Увидев, что воды реки впадали в источник Красного моря, он обратился к Ламану, говоря: «О, если бы ты был подобен этой реке, беспрестанно вливаясь в источник всей праведности!».

И он также сказал Лемуилу: «О, если бы ты был подобен этой долине, твёрд и стоек, и непоколебим в соблюдении заповедей Господних!».