Багаж императора. Книга третья. Янтарная табакерка

К сожалению, я не мог предпринять никаких активных действий и вынужден был пассивно наблюдать за ходом событий.

А они развивались следующим образом. Пока сведения из посольства дошли до адресата, немцы стремительным броском подошли к Ленинграду. В суматохе этих необычайно тяжелых дней, может быть, и не вспомнили бы о янтарной комнате, если бы не ряд обстоятельств. А главным было то, что во время немецкого наступления невиданно возросла ее активность. Она не только выбрасывала сгустки энергии в пространство, но напрягалась так, что ее панели вибрировали, а от гипсовых декоративных вставок откалывалась штукатурка и устилала пол. Об этом доложили Берии. Он, выбрав удобный момент, сообщил Сталину, который сначала отмахнулся от новости, а затем дал указание провести совещание по этому вопросу. К тому времени подоспело и сообщение из посольства в Лондоне.

Кроме специалистов из ведомства Берии присутствовали представители министерства культуры, янтарных дел мастера, ответственные чиновники других организаций, имеющих хоть какое-то отношение к этому вопросу, и Вольф Мессинг. Подождав пока все рассядутся, Сталин, насупив брови, открыл совещание.

–Мы сегодня пригласили вас для консультации по совсем необычному вопросу. Уже достаточно давно нас беспокоит поведение янтарного кабинета, подаренного Российским царям королем Пруссии. Как оказалось, история этого предмета искусства не совсем обычна. Она имеет свой подтекст. И если раньше этому подтексту не уделялось должного внимания, то сегодня он заявил о себе в полную силу в связи со сложившимися обстоятельствами. Вопрос стоит так: как нейтрализовать его негативную деятельность? Некоторые связывают его активность с немецким нападением и наступлением на нашу страну. Мы проводили экспертную оценку этого экспоната и выявили очень необычные направления функционирования янтарного кабинета. Перед каждым из вас лежит историческая справка, которую, как я заметил, вы успели прочитать. Поэтому прошу высказаться по этому вопросу. – И он внимательно посмотрел на Мессинга.

Восприняв это как приказ, Вольф встал и, преодолевая волнение, кратко рассказал о своем контакте с янтарной комнатой. В подтверждение его слов нарком зачитал сообщение, пришедшее из Лондона. Это в какой-то степени сбило волну скептицизма, которое было написано на лицах некоторых участников совещания.

– Я предлагаю демонтировать ее и сжечь, – кратко, по–военному высказался нарком.

– Мы не можем этого сделать. Это достояние мировой культуры. И потом немцы обвинят нас в варварстве перед всем миром, – аж подпрыгнул представитель министерства культуры, несмотря на грозный взгляд Берии, которым он удостоил его.

– Уничтожить ее нельзя. Это повлечет за собой необратимые последствия во всех направлениях, а вот как-то нейтрализовать можно попробовать, – робко вмешался Мессинг.

– Но как это сделать? – воскликнули присутствующие, глядя на Вольфа.

– Ну чем-то закрыть основные панели, какой-нибудь плотной тканью или досками, которые будут играть роль барьера, – снова подал голос Мессинг.

Сталин молча следил за высказываниями присутствующих, помечая что-то на листе бумаги у себя на письменном столе. Совещание практически вел Берия, давая слово то одному, то другому присутствующему. Когда все высказались, Сталин тихонько кашлянул. Все, как по команде, замерли и устремили свой взгляд на вождя.

– Если все, что мы знаем о янтарной комнате, соответствует действительности, то здесь напрашивается один вывод. Он вытекает из самой природы этого раритета. Если он создан для того, чтобы стимулировать экспансию немцев в Россию, то логично предположить, что если мы комнату демонтируем и вывезем в глубь страны, то она и там начнет свою деятельность, способствуя дальнейшему продвижению гитлеровских захватчиков по нашей территории. Поэтому давайте бить врага его же оружием. Мы оставим комнату на месте, задрапировав ее тем материалом, о котором говорил товарищ Мессинг, и оставим все, как есть. Если немцы все-таки доберутся до нее, то, учитывая ту ценность, которую она представляет для них, ее демонтируют и увезут в Германию. Вот тогда и посмотрим, как будет вести себя эта комната, и есть ли доля правды в том, что мы сейчас обсуждаем. В настоящее время для нас главное – не впустить немцев в Ленинград, остановить их наступление. На этом и решим. Вы, товарищ Берия, вместе с Мессингом займитесь этим вопросом и проинформируйте меня, когда все будет сделано. Необходимо все провести так, чтобы немцы думали, что мы не успели вывезти янтарную комнату и поэтому спрятали ее.

Сталин положил карандаш на стол и встал. Все, как по команде, вскочили и направились к выходу. В приемной нарком подошел к Мессингу и тоном, не терпящим возражений, сообщил, что ждет его завтра в девять утра у себя в кабинете.

На следующее утро, как и положено законопослушному советскому гражданину, Мессинг был в приемной. Вместе с ним там оказался и директор музея, который был также приглашен на совещание. Когда их завели в кабинет, Берия, не отрывая взгляда от лежащих на столе бумаг, пригласил их присесть за стол. Затем, дочитав до конца какое -то письмо, поднял глаза и спросил:

–Ну как будем выполнять указание товарища Сталина?

Оробевшие посетители замялись, не зная, что ответить. Наконец, преодолев смущение, директор музея сообщил:

–У меня есть парусиновая ткань, которой хватит, чтобы полностью закрыть янтарную комнату.

–Еще было бы неплохо для лучшей изоляции обшить ее досками. Дерево нейтрализует отрицательную энергию и очень ее ослабляет.

– Так в чем же дело? Почему еще не начали эти работы? Вон немцы как продвигаются вперед. Еще чуть–чуть и могут быть уже там. А мы не готовы. Немедленно езжайте и начинайте работать. Сроку вам два дня. Если нужно – привлекайте солдат, я дам соответствующее распоряжение.

И работа закипела. Сначала всю комнату обклеили папиросной бумагой, затем парусиновую ткань резали на огромные куски и обтягивали ими янтарные панели. Сверху на деревянные планки крепили доски, которые завезли с ближайшей пилорамы, и засыпали пространство между ними песком. Работы закончили тогда, когда грохот пушек приближающегося фронта стал просто невыносим. После того как стало понятно, что город не удержать, стали вывозить музейные ценности. Всего вывезли около двухсот ящиков, которые были отправлены в Ленинград вместе с персоналом.

Сам дворец был сильно разрушен во время бомбардировок, а Большой зал – полностью взорван. По опустевшему дворцу гулял ветер, забрасывая горсти листьев в раскрытые окна. В задрапированной янтарной комнате свистел сквозняк да резко постреливали доски обшивки панелей. Все это говорило о том, что янтарная комната пытается разорвать оковы, которыми были опутаны ее панели. Естественно, ее активность была существенно снижена. Но она еще имела силы, чтобы оказать ощутимое влияние на ход военных действий. Ведь встреча с теми, кого она звала к себе и для кого расчищала путь, была очень близка. Об этом свидетельствовали разрывы снарядов и дрожь здания, которая затрагивала и панели, если взрывы ложились очень близко. Еще немного – и она выполнит свою миссию, то предначертание, для которого она создавалась…

Глава

X

И наконец эта долгожданная встреча состоялась. В сентябре 1941 года, когда последние защитники под давлением превосходящих сил противника отошли от линии обороны на Пулковские высоты, в Екатерининский дворец ворвалась орда солдат передовых частей 50 армейского корпуса германской армии. Они, как рой пчел, осадили здание, и началось разграбление дворца. Со стен срезали шелковые обои, с петель срывали позолоченные двери, с мясом выдирали люстры и настенные бра.

Дошла очередь и до замаскированной янтарной комнаты. Вездесущие мародеры, заинтригованные тем, что находится под набитыми до потолка и покрашенными досками, сорвали их и пришли в неописуемый восторг, когда при дневном свете перед ними заиграли янтарные самоцветы. Этот восторг походил на дикий рев, и привлек сюда массу солдат.

По всей янтарной комнате пошел треск – это отдирали доски и рвали ткань, добираясь до янтарных панелей. В ход пошли штык – ножи, которыми солдаты стали выковыривать янтарные камни, фигуры, пластины и прятать их в карманы. Янтарная комната на глазах теряла свою красоту и силу. По ее панелям прокатился беззвучный крик ярости, переходящий в стоны и мольбу о помощи. Положение дел спас отряд полевой жандармерии, который окружил дворец и утихомирил разбушевавшихся, находящихся под действием таблеток солдат. Их выводили из здания по одному и заставляли выворачивать содержимое оттопыренных карманов и ранцев на расстеленный на земле брезент. Так частично были возвращены многие элементы янтарных панелей. Естественно, это отразилось на качестве тех свойств, которыми располагала комната.

А в это время в Третьем рейхе разгорелась борьба между главными лицами государства за владение этим янтарным шедевром. Фюрер, который ранее был настроен на то, чтобы комната была доставлена в Берлин и находилась поблизости от его резиденции для соответствующей терапии, охладел к ней и дал указание доставить ее в австрийский город Линц для создаваемого там Музея Тысячелетнего рейха. Это было связано с тем, что он, вполне очевидно, узнал тайну янтарной комнаты. Случилось это с ним после одного из киносеансов, который проводил для высших чинов рейха Ганс Фабер на своем недавно изобретенном чудо –аппарате.

Я очень заинтересовался этим сообщением и попросил выяснить все, что можно, об этом ученом и его изобретении. Пришедший через определенное время ответ превзошел все мои ожидания, ибо такого я себе и во сне придумать не мог.

Оказалось, что этот Фабер вовсе не немец, а что ни на есть русский человек Иван Гаврилин. Являясь эмигрантом, он практиковал патологоанатомом в городе Киле. Изучая свойства человеческого организма, он овладел технологией детектирования и визуализации мозговых излучений на киноэкране в цвете. Проявив интерес к его наработкам, лауреат Нобелевской премии и основатель квантовой теории Макс Планк сводит Гаврилина с Томасом Галеном Харониумосом, который является изобретателем первого радиотелефона и особых антенн для его эксплуатации и ряда электровакуумных приборов, необходимых для его работы. Изучая действие своего изобретения в области особенностей распространения радиоволн, перекрывающих коротковолновый диапазон, он случайно обнаружил необычный эффект, назвав его «карманы обработки мыслей». Это открытие заинтересовало Макса Планка, и он пригласил Томаса Галена в Германию, познакомив его с Иваном Гаврилиным, и предоставил в их распоряжение хорошо оснащенную лабораторию. «Анненербе» сразу взяло это направление под свой контроль и курировало его до конца. А научные результаты этой лаборатории были потрясающими. Германия получила в свое распоряжение более трех машин времени различных модификаций. Естественно, речь не шла о переносе физических тел в пространство. Это были своеобразные мыслеформы, которые благодаря стараниям изобретателей и конструкторским наработкам не только проецировались на экран, но и через созданную оптико-электронную приставку переносились на фотопленку в виде фотографий различных вещей и событий. Оказалось, что прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно и связаны в один узел. Это своеобразный тонкий мир, где отсутствуют такие понятия, как пространство и время. Передача информации происходит мгновенно, через каналы, которые существуют между этими мирами и по которым можно перемещаться, причем будущее дано в нескольких вариантах, и от человека зависит, какой из них он выберет. Об этом знали древние, которые через всевозможные ритуалы, руны, карты, хрустальные шары, зеркала и т. д. могли хоть на мгновение лицезреть грядущее. Все это свидетельствовало о том, что люди как бы запрограммированы на функционирование в двух мирах: физическом и тонком.

Изобретенная на основе этого машина-резонатор генерировала мозговые излучения и начинала действовать, когда человек волевым усилием мысли настраивался на интересующие его сведения, и, находясь между излучателями сверхвысокочастотных волн с заданными оператором параметрами, выходил на нужный ему объект или события, держа в левой руке резиновую ленту, соединенную с чувствительными датчиками аппарата. Это было возможным за счет той мозговой деятельности, которая происходила в данный момент. Оператор закрывал глаза и начинал видеть мозгом, причем при правильной настройке эти картины были во много раз более живыми и эмоциональными, чем наяву. Тонкая настройка производилась благодаря янтарным сердечникам электронной антенны. Таким образом, человек мог путешествовать, не отрываясь от земли, не только в прошлое, но и в будущее. Все это проходило через «карман обработки мыслей», где были сосредоточены и прошлое, и настоящее, и будущее. Генератор ранжировал их в соответствии с запросом и находил нужные параметры сверхчувствительных волн, которые превращались в реальные события прошлого или будущего.

Когда Гитлеру доложили об этом изобретении, он решил лично его опробовать. После тестирования он пришел в неописуемый восторг и приказал установить один из генераторов в своем личном кинозале. Все материалы этой научной разработки и дальнейшие исследования были строго засекречены, а, чтобы никто не мог сказать, что это не арийские наработки, было дано указание переименовать Ивана Гаврилина в немецкого Ганса Фабера и подчинить его лично фюреру. Так он практически превратился в персонального оператора Гитлера. С этого момента фюрер стал регулярно использовать машину времени, являясь на сеансы то один, то в сопровождении своих бывших соратников. Во время одного из таких сеансов он проследил историю янтарной комнаты от начала до конца. Выйдя из кинозала не в лучшем расположении духа, он потерял интерес к ней и распорядился отдать в музей. Что еще он видел там, остается тайной, но после очередного сеанса, на котором он присутствовал со своим ближайшим соратником Гессом, последний срочно на самолете, бросив все, перелетел в Англию и приземлился в Шотландии, где и остался надолго.

В результате основная борьба за обладание янтарной комнатой развернулась между двумя гигантами нацистской верхушки: Президентом рейхстага, кабинет–министром, имперским уполномоченным по делам четырехлетнего плана, действительным членом Имперского Тайного Совета, генеральным уполномоченным по делам военной экономики, министром–президентом Восточной Пруссии, имперским комиссаром авиации, министром экономики, ответственным за валютные операции и импорт сырья, главнокомандующим Люфвтваффе, председателем Прусского Государственного Совета, председателем Совета обороны Рейха Германом Герингом и гауляйтером Восточной Пруссии Эрихом Кохом.

Герман Геринг, заключив соглашение с ответственным за вывоз ценностей с оккупированных территорий рейхсминистром по делам оккупированных территорий, советником фюрера по культуре Альфредом Розенбергом, эшелонами вывозил культурные ценности с захваченных территорий, располагая их на своих базах в Риге, Кенигсберге, Бреслау, Кракове и Берлине. Командам, занимающимся вывозом этих ценностей, была спущена следующая директива об их распределении. Она классифицировала их на: «1) произведения, решения об использовании которых принимает фюрер; 2) работы, предназначенные для пополнения коллекции рейхсмаршала Геринга; 3) предметы искусства и книги, пригодные для использования в высших учебных заведениях; 4) предметы искусства, используемые для музеев Германии». Венцом этой грабительской коллекции должна была стать янтарная комната, к которой Геринг питал необъяснимую манию. Она должна была стать главным шедевром будущего «Музея Германа Геринга» в его резиденции в Каринхалле, который планировалось построить к 1953 году, то есть к шестидесятилетию рейхсмаршала.

Эрих Кох имел куда более скромные желания. Он видел в янтарной комнате генератор бессмертия и в связи с этим не хотел ее уступать никому. Поэтому каждый из них, используя свои специальные команды, занимающиеся поиском и вывозом культурных ценностей, пытался первым добраться до янтарного шедевра. Кроме этого Э.Кох имел своих людей в зондеркоманде специального назначения «МИД», возглавляемой штурмбаннфюрером СС бароном Эберхардом фон Кюнсбергом, и в штабах по «защите произведений искусства в прифронтовой полосе» вермахта, и в оперативном штабе рейхсляйтера Розенберга. На основании этого между ними развернулось соперничество за обладание янтарной комнатой.

Разграбленная и забитая деревянным щитом, янтарная комната потеряла свою силу. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя. А времени не было. Большая часть ее была закрыта, поэтому функционировали только те панели, которые раскрыли и расковыряли солдаты. Был нарушен хрупкий механизм баланса, и комната в ярости выбрасывала в мир всю свою злость и мерзость, хотя в уменьшенном количестве. Это сказалось и на действиях германской армии.

Гитлер, для которого было очень важным взятие Ленинграда, ради чего он летом прилетал на фронт и проводил совещание по этому поводу, неожиданно шестнадцатого сентября отдает приказ приостановить наступление. Командующий танковыми войсками генерал Рейнгард в соответствии с этим должен был немедленно отвести готовые к штурму танковые части, стоящие на стратегических высотах, и отправиться маршем на юг. Не имели никакой силы его доводы о том, что он в состоянии захватить город, если немедленно начнет штурм, так как обстановка наиболее благоприятная. Всё было безрезультатно, поскольку приказ отдал сам фюрер. Это было поистине «чудо»: Гитлер по непонятным никому причинам отказался от захвата Ленинграда. Это дало его защитникам небольшую передышку и практически спасло город.

В принципе, сбывались те видения, которые Мессингу демонстрировала янтарная комната. Те, которых она так призывала к себе и для которых работала, пришли и надругались над ней. Негодованию ее не было предела, кроме того, ее миссия была практически завершена. Закреплённая за ней территория уже не находилась в зоне ее действия. Разбитая и оскорбленная, она нуждалась в отдыхе.

Прослышав об инциденте в Екатерининском дворце, сюда срочно семнадцатого сентября прибыли специалисты из «Кунсткомиссион»: искусcтвовед-полковник доктор Пенгосен и майор доктор граф Сольмс–Лаубах, являющийся личным представителем Гитлера. Они осмотрели комнату и, увидев ее жалкое состояние после «экскурсии» немецких солдат, приняли решение о демонтаже. Для проведения этой работы командование 17-й армии выделило группу солдат из строительного батальона в количестве шести человек, возглавляемую унтер–офицером. В течение восемнадцатого и девятнадцатого сентября был произведен демонтаж: янтарные панели выдирались из деревянной основы гвоздодерами и ломиками, разбирались, заворачивались в бумагу и грузились в деревянные ящики. Все содержимое янтарного кабинета уместилось в двадцать два ящика. Негативная деятельность этой янтарной камеры на территории России была прекращена.

Руководя демонтажом, полковник Пенгосен выбрал время и сообщил о находке Эриху Коху, желая уточнить место доставки груза. Оттуда пришла просьба направить ящики в Кенигсберг, вотчину гауляйтера, на одну из баз хранения захваченных культурных ценностей. И двадцатого сентября комната по железной дороге отправилась в Восточную Пруссию под усиленной охраной.

Стены бывшей янтарной камеры всё ещё продолжали излучать остаточный фон, однако он уже не смог помешать дальнейшему развитию событий. Утром двадцать третьего сентября германская армия совершила попытку атаковать войска Ленинградского фронта практически на всем участке его протяженности. Однако эта попытка завершилась полным крахом. Лишенные подпитки янтарной камеры, немцы в конце сентября были остановлены у стен города и перешли к обороне и длительной осаде.

На этом следы янтарной комнаты для меня обрывались. Последнее известие о ней касалось того, что ее отправили в Кенигсберг, куда она прибыла 14 октября 1941 года, была передана директору администрации государственных замков и парков города доктору Галю в качестве экспоната для хранения в собрании произведений искусств. Я не знал, в каком состоянии она туда была доставлена, где складирована и что планируется по ее дальнейшей судьбе. Ведь те, кто создавал это произведение искусства и заряжал, преследуя определенные цели, понимал, что долго держать ее взаперти невозможно. Это грозило непредвиденными последствиями. Неизвестно, как она потом начнет работать, а то и просто может быть разбалансированной и разрушенной теми энергиями, которые таятся в ней. Поэтому рано или поздно янтарный кабинет должен был появиться в поле зрения, тем более, что он крайне нужен был многим высокопоставленным людям Третьего рейха. Так и случилось. Как–то в один из вечеров я слушал берлинское радио, которое кичилось победными реляциями на восточном фронте. После сводки о военных действиях, диктор, рассказывая о новостях культуры, сообщил, что в замке Кенигсберга 13 ноября открылась янтарная комната, спасенная от рук большевиков и отреставрированная руками выдающегося немецкого специалиста по янтарю доктором Роде. Ее посетили высокие чины рейха, пришла поздравительная телеграмма от фюрера. Это означало, что в борьбе за обладание раритетом победил Э.Кох. Когда комната прибыла в Кенигсберг, он написал Гитлеру письмо, в котором высказал просьбу о том, что пока его музей будет строиться, было бы целесообразно, чтобы янтарная комната находилась в Кенигсберге, колыбели немецкого духа. Фюрер, занятый военными делами, дал свое согласие, тем самым отодвинув в сторону Гиммлера и узаконив временные права Коха.

Глава

XI

Более развернутая информация пришла от моего немецкого друга. Он получил неожиданное приглашение от гауляйтера приехать в Кенигсберг и обследовать его на предмет дальнейшего лечения. Причем это приглашение уже было согласовано с его начальством. Не смея перечить, он прибыл в Кенигсберг в назначенное время и сразу, вне очереди был принят Э.Кохом.

Гауляйтер был сама любезность. Он предложил гостю сигары и коньяк, выдержанный в подвалах Франции. Узнав, что это вредно для здоровья приглашенного, Кох рассмеялся и предложил выпить английского чая. Когда чашки были наполнены крепким янтарным напитком, он закурил сигару и приступил к беседе.

– Я долго думал, к кому мне обратиться с моей проблемой, пока мне не посоветовали вас. Видите ли, обыкновенные доктора здесь не проходят. Нужен специалист, который обладает уникальными способностями и практикует нетрадиционные методы лечения, то есть специалист, разбирающийся в тонких энергиях. Мне посоветовали найти такого среди выпускников радиологического института. Я стал их перебирать по направлениям методов лечения и встретил вашу кандидатуру. Кроме этого, мне порекомендовал вас ряд генералов вашего ведомства, с которыми вы недавно работали. Поэтому мы ведем с вами эту беседу. Я, соответственно, надеюсь на конфиденциальность нашего разговора.

И он тяжелым взглядом внимательно посмотрел на Сергея, словно испытывая его на прочность.

– На этом вопросе можно было бы и не акцентировать внимания, – ответил Сергей, выдержав взгляд собеседника.

– Вот и прекрасно, – сказал тот, положив сигару в пепельницу, показывая тем самым, что готов перейти к существу вопроса, ради которого он и вызвал специалиста.

– Вы, наверное, в курсе дела, что янтарь является магическим камнем. Он дарит нам красоту, способствует исполнению наших желаний и помогает поддерживать здоровье. Это знали еще древние арийцы и передали нам все секреты обращения с этим удивительным камнем. Его влияние на организм зависит от того, в чьих руках он находится, кто и чем его зарядил. Взять нашего фюрера. Ему в свое время вождь Испании генерал Франко подарил уникальное кольцо, ранее принадлежащее испанским монархам Бурбонам. К нему прилагалась справка из масонской энциклопедии. В ней говорилось, что это кольцо выковано из метеоритного железа и носить его могут только мужчины. Самое интересное состояло в том, что в справке подчеркивалось: тот, кто носит это кольцо, получит власть над целыми народами и будет управлять миром. Это очень понравилось фюреру. Он считает, что оно приносит ему успех и оберегает от всех зол и возможных покушений. Надевает его он только в определенных случаях и еще тогда, когда проводит мессу в замке ордена Вевельсбурге, что в Падерборне (Северный Рейн,Вестфалия). Туда, в «баронский зал», находящийся под сводами Северной башни, собираются высшие чины рейха. Все одеты в белую парадную форму, при орденах. Они рассаживаются в специальные стулья с высокими спинками, обитыми свиной кожей, и затихают. Через время входит Гитлер в белом кителе, подходит к установленной в центре трибуне и начинает проповедовать. Его слова звонким эхом разносятся под сводчатым верхом и проникают в души слушателей. Все замирают, внимая его речи.