Обязан побеждать

Парни нерешительно пожали плечами.

– Что же мне с вами делать? Обучать стрельбе – патронов мало и времени нет. Балласт. Только часовыми пока будите, а дальше – посмотрим.

– Разрешите спросить, товарищ лейтенант?

– Разрешаю.

– Вы-то сами кто будете и что на уме?

– Я, как ты заметил, лейтенант, пехота. На уме – одно, бойцы. Драться!

– Сколько же вас в отряде, коль пулемёт имеете и кашу с сухарями?

– Пока это секрет. Поживёте, покажете себя надежными бойцами, узнаете. А сейчас отыщите в балке место посуше и отдыхайте, набирайтесь сил. Ночью, возможно, в караул встанете. До ветру ходите вот по этой прогалине, след в след, иначе взорвётесь.

Бойцы испуганно переглянулись.

– Разрешите отдыхать?

– Отдыхайте, вот вам банка каши и горсть сухарей. Костёр жечь запрещаю.

Лейтенант проследил, как бойцы спустились в балку, отыскали сухое место, принялись есть.

Таня вышла из укрытия, спросила:

– Что ты о них думаешь? И как с ними поступишь?

– Не подарочек. Я допускал встречу с окруженцами, но с обстрелянными бойцами, а эти зеленые, как огурцы. Словом, пока обуза.

– Жалко мальчишек. Им всего по восемнадцать. Самая пора влюбляться, за девчонками ухлёстывать, а они чуть не погибли. Как же наши командиры такую зелень в бой на танки бросают?

– Тут ты, конечно, права. Они младше нас с тобой в совокупности на три года.

– Как это? – не поняла Таня.

– Тебе девятнадцать скоро, мне – двадцать. Попробую бойцов чему-нибудь обучить.

– Ты обещал из меня сделать снайпера.

– Мы с тобой уже прошли толковые уроки. На твоём счету подбитый мотоцикл. И два фашиста, если не считать твою стрельбу из траншеи по наступающим немцам.

– Мне бы не мешало пулемёт освоить.

– Он тяжеловат для тебя, восемь кило, автомат легче.

– Ты как великий чемпион Поддубный, постоянно с пулемётом – качаешь мышцы.

– До Ивана Поддубного мне далеко. Он с тростью пудовой постоянно ходил. Но все-таки. Садись-ка мне на руки, – Костя присел, вытянул руки, сложил ладони вместе, – прошу!

– Что это будет? – смеясь сказала Таня.

– Ты садись.

Она села, и Константин поднял девушку на уровень груди на вытянутых руках. Таня замерла, с восторгом глядя на парня, и серебристо засмеялась.

– Впечатляет?

– Ещё бы! Уронишь! – Она соскочила с рук и бросилась целовать милого. Он принял поцелуи, одернул гимнастерку и сказал:

– Так на чем мы остановились? На автомате. Он легче, к нему и дисков больше. Пулемётные диски надо экономить, особенно зажигательные патроны.

– Ты же говорил, что калибр патронов одинаков.

– Одинаков, но зажигательные только к пулемёту. Надо сходить к машине, обшарить вокруг до сантиметра. Может, где какой ящик завалился. Мы тогда хватали, что на глаза попадало. Оттуда к самолёту двинем. Компас позарез нужен, а может, в планшете пилота карта сохранилась, коль его взрывом выбросило на сосну.

– Вот с парнями и сходим.

– Я не возражаю.

– Мне очень хочется сбегать к траншее, глянуть, что там осталось. Но боюсь трупов.

– Ты же медик.

– Видеть поле боя – всегда жутко. Медик тоже сердце имеет, не каждый выдержит зрелище с обилием трупов. Сразит кого угодно.

– Похоронная команда немцев уже поработала. Стаскали в траншею и засыпали землей. Они боятся инфекции.

– Верно, каску надо на братскую могилу поместить, чтоб не бесследно исчезла братская могила.

– Так и сделаем. А теперь пошли отдыхать. Укроемся накидкой, чтоб ветки на нас не глазели. У нас же должен быть медовый месяц!

– Костя, милый, любимый! Ты такой приятный, я даже не подозревала – что это и есть высшее наслаждение – быть любимой и любить! Но я боюсь забеременеть. И прошу тебя: давай реже.

Костя расцеловал свою царицу, соглашаясь с её словами, но просьба его одернула. Ведь Таня права, беременная женщина, хоть и любимая, – это такая обуза для борьбы!

Он серьезно задумался. Они оба столь молоды и столь не искушенные в любовных делах, что выхода не видели. Единственное, воздерживаться. Ведь он на войне, а не в доме отдыха с милой во время медового месяца, откуда поедут домой к маме. Он всё прекрасно понял и сердцем, и умом, но его терпеливая душа как-то неприятно сжалась, притемнилась светлая сторона, как эта тёмная часть суток.

– Костя, не хмурься. Я все же медик и кое-что знаю об этих делах, только слушай меня – и всё будет в порядке.

– Слушаюсь, товарищ санинструктор! – как можно бодрее сказал Костя, чтобы не напугать любимую своим мрачным настроением. – Пойду гляну, как там бойцы устроились?

Бойцы, прижавшись друг к другу, мертвецки спали. Лейтенант не стал их будить, вернулся в свой грот.

– Спят, – тихо сказал Костя, – набродились, наголодались. Пока это балласт. Но посмотрим, каков у них дух!

Глава 8

Утро хмурилось. Вот-вот брызнет мелкий дождь. Но брызгать не стал, а рассеялся мало приятной холодной пеленой, и прорезиненные накидки, снятые с мотоциклистов, пришлись кстати. Для бойцов из брезента были выкроены подобие плащей, и они надёжно прикрывали голову и плечи. Таня с лейтенантом шли впереди, метрах в ста – Лёха, выделяясь рослой, но худой фигурой, и рядом с ним Фёдор – щуплый и прыщавый малый. Винтовка на его плече торчала на полметра выше головы и едва не волочилась по земле. Лейтенант вернул им штыки, пообещав вооружить их автоматами и обучить стрельбе.