ЭПРОН. Экспедиция Подводных Работ Особого Назначения

«Относительно перехода морского буксира „Сабир“ с плавкраном „ПК-801“ по маршруту Ялта – Сочи, должен сообщить следующее…»

И дальше изложил изысканным морским языком своё видение этой проблемы. Красочно описал наши героические действия по борьбе с коварной черноморской стихией: самоотверженный выход в туман из Ялты с целью выполнения государственного плана, получение штормового прогноза, маневрирование безопасными курсами относительно ветра и волны для обеспечения минимального риска для плавкрана. Не пожалел одной лишней страницы для краткого описания порядка прохождения циклона над Чёрным морем. Прогнозы погоды по районам за те дни я помнил наизусть, поэтому по моим воспоминаниям получалось, что мы вовсе даже и не собирались уходить в Сочи. Просто, уклоняясь от встречной волны, выбирали безопасное направление движения и, как бы следуя малым ходом по ветру и волне, постепенно отклоняясь вместе с ветром в сторону Кавказского побережья, неожиданно пришли на рейд Кудепсты.

Здесь шторм внезапно стих, туман рассеялся, и нам ничего другого не оставалось, как отдать якорь. Можно было, конечно, вернуться в Ялту и сделать как положено отход в портнадзоре и у пограничников, но топлива на этот переход уже не было. Да и смысл?

Закончил писать рапорт, перечитал – ну до чего красиво! Даже самому понравилось. Особенно то место, где разъяснялись особенности развития циклона в Северном полушарии.

Попил с секретаршей чайку. Тут и Иван Сергеевич вернулся с обеда. Взял мой рапорт, начал внимательно читать, изредка покачивая головой.

Дочитал до конца, посмотрел на меня внимательно и говорит:

– Вот это да! Да тебе ещё медаль надо дать за спасение утопающих! И, главное, всё правильно! И каков слог!

Меня больше интересовала собственная судьба:

– Иван Сергеевич, что будет дальше?

– Ты вот что, Егоров. Диплом пока что оставь у себя. Я твой рапорт, слово в слово, отправлю по телетайпу в Министерство в Службу безопасности мореплавания. Они это должны прочесть! И своё резюме добавлю, что ты действовал правильно. А оригинал рапорта оставлю у себя, для образца. Дам почитать кой-кому из наших сочинских капитанов. Пусть поучатся. А то они, в основном, дальше адлерского причала не ходили. Маршируют по порту в кителях с золотыми погонами, а моря боятся и грамотный рапорт написать не умеют. У меня тут в сейфе хороший коньяк есть, давай по рюмке выпьем, я тебе кое-что расскажу…

Выпили по рюмке, потом ещё по одной, и Иван Сергеевич рассказал, как он в молодости работал капитаном на морском буксире, и как ему однажды досталось буксировать новый плавучий док из Канады через Атлантику на Чёрное море. Как во время шторма в Северной Атлантике, на 12-метровой волне, лопнул стальной буксирный трос, и он неделю гонялся за эти доком по штормовому морю, чтобы не потерять его из виду. И только через 7 дней, когда погода утихла, смог подойти к доку, завести на него буксир и продолжить буксировку.

Ивану Сергеевичу приятно было поделиться некоторыми подробностями этого драматического морского приключения со знающим человеком.

Расстались мы в самых лучших отношениях. На прощанье Кюрегян мне сказал: «Честно говоря, Егоров, когда вы с Елизаровым стоите на буксирах в нашем порту, мне на душе спокойнее. Я знаю, что если в море что-то случится, можно вас послать на выручку, вы всё сделаете. А на наших портовых комнатных капитанов я не надеюсь». Через пару лет его слова подтвердились. Но об этом потом.

Иван Сергеевич был настоящим капитаном порта, который любил и понимал моряков и всей душой ненавидел бюрократическую сторону своей работы.

Дальше всё произошло так, как предсказал Иван Сергеевич. Мой рапорт с его сопроводиловкой был отправлен в Министерство в Службу Безопасности Мореплавания, и там этим объяснением вполне удовлетворились. Медаль мне, правда, так и не дали. Ну и слава Богу! Не хватало мне только до конца жизни ходить с медалью на груди!

Меня после этой истории не переставал мучить вопрос: почему всё-таки мы оказались на мысе Меганом? Была же штилевая погода, и я целых 12 градусов взял правее на дрейф!

Поговорил об этом с начальником флота Николаевым. Он усомнился в нашем магнитном компасе: «А вы девиацию на „Сабире“ давно делали? Может компас врёт?» – «Компас не врёт. Я крутился в Ялте на створах, проверял. Таблица девиации соответствует. И потом здесь в Сочи тоже проверял – без изменений».

Так и оставалось это для меня загадкой, пока, немного погодя, я не поговорил в Крыму с местными моряками. Они мне рассказали, что ничего удивительного в этом случае нет. На Южном берегу Крыма бывает такое явление, и именно в штилевую погоду, когда образуется сильное течение, перпендикулярное береговой линии. Иногда в сторону берега, иногда от берега в море. Причина этому точно неизвестна, но, видимо, этому способствуют большие глубины у самого берега. В лоции Чёрного моря об этом ничего нет. Из-за этих течений иногда в разгар лета вода на пляжах с 25-ти градусов очень быстро падает до 6-ти. Курортники сильно обижаются.

Глава 5. Десант в Новороссийск. Воспоминания военного моряка

В 70-80-х годах в Эпроне ещё работали несколько моряков с военным прошлым, воевавших на Черном море во время Великой Отечественной войны. Одним из них был Иван Григорьевич Седенков. Добродушный, с морским юмором, всегда весёлый, пожилой (как мне тогда казалось) мужчина с располагающей внешностью. Он, как и я, одно время работал капитаном на водолазном катере типа РВК. Назывался его катер «Зюйд». Я ещё не был с ним лично знаком, но заметил, что моряки и даже водолазы в разговоре упоминали его имя с большим уважением.

Познакомился я с ним в 1976 году, когда мы работали в Гагре на строительстве подводного трубопровода для каких-то очистных сооружений.

Рабочий момент на объекте работ: идеальная штилевая погода, две технологические плавплощадки выставлены на якорях по трассе, тут же 100-тонный плавкран, буксир и два водолазных катера – мой «Дагомыс» и «Зюйд» Седенкова. Водолазы с моего катера под водой, труба ещё на плаву, выставлена между плавплощадками и потихоньку заполняется водой для затопления. Куча народа на объекте, в том числе главный инженер и прораб. Ответственный момент! Все в напряжении. Тут главное действовать слажено, иначе можно трубу поломать, а она больших денег стоит.

Труба уже почти скрылась под водой и вот-вот будет тонуть в нужном месте.

И тут я с мостика своего «Дагомыса» вижу, что РВК «Зюйд» на хорошем ходу идёт прямо на эту трубу. При этом капитан Седенков безмятежно с сигаретой в зубах стоит на мостике у руля и смотрит куда-то за корму, а трубы не видит.

«Зюйд» проходил где-то метрах в 30 от меня. Я закричал:

– На «Зюйде»! Полный назад! Труба впереди!

Иван Григорьевич сделал телеграфом «Стоп», повернулся ко мне и спокойно спрашивает:

– Чего ты там кричишь?

В этот момент его катер по инерции наехал до середины корпуса на трубу. Стальная труба полутораметрового диаметра прогнулась на метр, все-таки вес катера больше сорока тонн, но не сломалась. Водолазы, прорабы, главный и прочие инженеры завопили от ужаса на весь Гагринский рейд. Чайки в панике взлетели с воды и помчались в открытое море. Слышно было, наверное, даже в Сухуми.

Иван Григорьевич, наконец, понял свою ошибку, но отреагировал совсем не так, как я ожидал: положил левую руку на голову и по-бабьи запричитал пронзительным голосом: «Ой-ё-ёй! Горе-то какое-е-е! Что же теперь буде-е-ет!» А правой рукой в то же время переключил машинный телеграф на «Полный назад», и катер задним ходом благополучно съехал с трубы и как ни в чём не бывало отошёл в сторонку.

Панические вопли прорабов постепенно смолкли, чайки успокоились и опять сели на воду.

Мне понравилось, как в этой ситуации вёл себя «старик». Сразу видно, что человек не из трусливых и панике не подвержен.

Трубу благополучно затопили.

В тот же день, вечером, я встретился с Иваном Григорьевичем в Гагре на берегу. Подошёл к нему, представился, как положено, познакомились. Немного посмеялись над этим случаем с трубой. Я предложил посидеть в кафе, Иван Григорьевич с удовольствием согласился.

Зашли в кафе, сняли плащи, сели за столик. Под плащом у него оказался старый военно-морской китель без погон, а на груди орден Боевого Красного Знамени. Я, естественно, поинтересовался:

– Ого! Иван Григорьевич, воевали?

– Пришлось немного.

– Вина сухого выпьем?

– Да ну его! Возьми бутылку водки, нам и хватит.

Я заказал водку и что-то закусить.

– Иван Григорьевич, вы должны мне рассказать про войну, что помните.

– Эх, Володя… Я бы и рад про это забыть, но не получается. Тридцать лет прошло, а как будто вчера оттуда вышел. Я вообще-то молодым никогда об этом не рассказываю. А старикам не интересно, они сами хлебнули. Но сегодня тебе под водку расскажу. Ты, видать, моряк и человек военный, ты поймёшь.

И рассказал мне Иван Григорьевич, не торопясь, удивительную историю о том, как он «немного повоевал».

В 1943 году был он, оказывается, молодым капитан-лейтенантом и командовал здесь, на Чёрном море, сторожевым катером, так называемым «морским охотником».

Морской охотник. Воздушная тревога

Это быстроходный такой, большой катер, вооружённый глубинными бомбами, двумя 45-мм пушками и двумя же крупнокалиберными зенитными пулеметами. Предназначены эти катера для борьбы с подводными лодками противника, разведки, высадки десанта на захваченное врагом побережье и любых других добрых дел по приказу командования. Базировались они в порту Туапсе. Линия фронта проходила тогда по восточной окраине Новороссийска. И сейчас там, около Судоремонтного завода, стоит как памятник простреленный вагон.

Немцы прочно окопались в этом городе. Выбить их оттуда со стороны суши оказалось очень трудно. И командование Северо-Кавказского фронта почему-то решило, что морякам со стороны моря это сделать гораздо проще. Командовал фронтом генерал Петров, который до этого, в 1942 году, бросил на произвол судьбы тысячи матросов и солдат в осаждённом Севастополе, а сам со своим штабом бежал из осаждённого города на подводной лодке.