Мой ХХ век. Как это было

Груня перед войной вышла замуж второй раз за какого-то парня. Второй муж в 41-м году пошёл на фронт и тоже погиб.

Потом к ней посватался один мужик из соседней деревни неподалёку, пришедший с фронта домой после ранения в отпуск долечиваться. Поженились. Он опять пошёл на войну после выздоровления и погиб.

В четвёртый раз она вышла замуж после войны, за фронтовика из ихней деревни. Отец его знал. Говорил, что отличный был мужик, здоровый, красивый, мастеровой, плотник. После войны много домов новых строили по деревням. Он с подручным договаривались с заказчиком о стоимости и строили дома от фундамента и до конца. Но во время войны на фронте и в колхозе мужики научились пить водку, и ни один день уже без этого не обходился.

Один раз вернулся он домой из какой-то деревни с очередной стройки без денег. Всё пропил с мужиками. Стал жаловаться Груне, что не знает как быть, не может остановиться. Всё пропил, перед женой стыдно. Груня стала его жалеть и успокаивать. Накрыла на стол и вышла затопить баню, чтобы его помыть, попарить веником и таким образом привести в порядок. Это была её ошибка. Надо было его поругать и тогда бы, может, ничего не случилось. Пока её в доме не было, мужик повесился. Не выдержал такого позора.

Старшая сестра отца Груня, 67 лет

Больше Груня замуж не выходила. Когда ей было уже 70 с лишним лет, в деревне родных почти не осталось, дети разъехались. Груня продала свой дом и поехала к старшему сыну в Муром, это Владимирская область. Там на окраине города сын купил ей за те же деньги деревенский дом, вместе с внуком они починили крышу, заборы. Груня, как она привыкла всю жизнь, завела опять корову, посадила огород и, уже в который раз, начала новую жизнь. Удивительно стойкие люди! Сколько она ещё прожила и когда умерла – не знаю.

Двух других сестёр, Фросю и Валю, знаю только по фотографиям. А вот младшую сетру отца, Нину, я знал довольно хорошо. Первый раз я её видел в 65-м году в Нарве. Ей тогда было 40 лет. Совсем выглядела молодой и красивой. Она всю жизнь, начиная с войны, работала в военных госпиталях медсестрой. Насмотрелась, конечно, на раненых и больных, особенно во время войны. И может быть поэтому она ко всем мужикам относилась как к детям, с какой-то жалостью. Никогда на мужчин не обижалась, всё им прощала. И я заметил, что все мужики в её присутствии становились какими-то смирными, спокойными и не хотели от неё далеко отходить.

Когда Нине было 62 года, она приехала к нам в Адлер отдохнуть в военном санатории. Отец позвонил мне из Краснодара, попросил встретить Нину в аэропорту и помочь устроиться в санатории. Своей машины у меня не было. Но я работал в то время в Адлерском райкоме партии (курировал предприятия строительные, промышленные и транспорта). Я позвонил директору кондитерской фабрики (была такая в Адлере) Валере Крайнему, он прислал мне свою «Волгу» с водителем. Водителем был молодой, лет сорока, красивый грек по имени Жора. Мы с Жорой встретили Нину в аэропорту и повезли в санаторий.

Жора, как увидел Нину в аэропорту, так сразу стал ходить вокруг неё кругами, схватил её чемодан, открыл дверь машины. Пока ехали до санатория, у него голова, похоже, автоматически все время поворачивалась в сторону заднего сиденья, где сидели мы с Ниной. Я сначала хотел сказать Жоре, чтобы он смотрел на дорогу, но сдержался. А Нине это было привычно. Она только дружески слегка улыбалась водителю и спокойно со мной беседовала. Заехали на территорию санатория. Я хотел выйти с Ниной. Но Жора нервно попросил меня посидеть в машине. Решительно сказал, что сам лично отнесёт вещи и поможет Нине оформиться в регистратуре. Я не стал возражать. Через какое-то время Жора возвратился и мы поехали в райком. Жора сидел за рулём грустный и иногда вздыхал. Потом не выдержал и говорит:

– Владимир Николаевич! Вот это тётушка у вас! Вот это женщина!

Я засмеялся:

– Жора, ты что, с ума сошёл? Она лет на двадцать старше тебя. Нине уже шестьдесят два года.

Жора сначала не поверил. Потом покачал головой и выдохнул:

– Нет, всё равно…

Когда я позвонил отцу и рассказал об этом случае, он смеялся и говорил: «Да, тверские женщины – они такие! Страшная сила».

В 1984 году мой отец умер в Ростовском военном госпитале. Я полтора месяца до его смерти находился там же, с ним в госпитале. Нина в это время приехала в Краснодар и жила с моей мамой, ждала, чем это кончится. Когда я позвонил и сказал, что отец умер, она в ту же ночь, в метель, по заснеженым дорогам выехала на грузовом вездеходном военном крытом грузовике (военная комендатура организовала) в Ростов. Я к тому времени был так измотан переживаниями и бессонными ночами, что самому впору в госпиталь ложиться. Нина, молодец, помогла мне оформить все бумажки, и мы повезли гроб в Краснодар. Это было 26—27 декабря. Все дороги замело снегом, метель, машины не ходят. Но на вездеходе мы добрались.

Вот это женщина!

Тётя Нина в 60 лет

Сын тёти Нины женился на финке (кстати, как и некоторые мои родственники по маминой линии) и во время так называемой «Перестройки» уехал с женой в Финляндию в Хельсинки к её родственникам. Я знаю, что Нина тоже туда ездила. Но осталась ли она там или вернулась в Россию, я не знаю.

Всегда вспоминаю Нину и всех людей из деревни Никифорцево с теплотой и чувством гордости.

Был у отца ещё двоюродный брат, тоже Егоров и тоже Николай, из той же деревни. Они мальчишками хорошо дружили. Но примерно с 1939 года ничего друг о друге не знали. Этот брат был года на три младше отца. В 1982-м году отец отдыхал в Сочи в военном санатории имени Ворошилова. Там произошла такая встреча.

Отец прогуливался по аллеям санатория, когда к нему подошла незнакомая женщина лет 55-ти и говорит:

– Мужчина, вы меня извините, хочу вас спросить: вы случайно не Коля Егоров?

– Да, я Егоров… а вы кто?

– А я жена вашего двоюродного брата Николая. Я тоже из деревни Никифорцево, но вы меня вряд ли помните. Вы тогда с моим мужем уже взрослые были, а я ещё маленькая была.

– А где ваш муж?

– Да вон он стоит! Мы когда мимо вас прошли, я вас узнала (через 40 с лишним лет!). Сказала мужу, а он говорит, что не может этого быть, ты, мол, ошиблась.

Подошёл брат Коля. Обнялись после долгой разлуки, стали расспрашивать друг друга, что случилось за эти годы. Вкратце, с братом Колей дело обстояло так.

С началом войны в 1941 году его призвали в армию рядовым. С тех пор он постоянно воюет. В перерывах между войнами получил высшее военное образование, генерал-майор, Герой Советского Союза, Герой Кубы. С 41-го года получил 18 ранений! Много лет работает военным советником на Кубе у Фиделя Кастро. Считается его личным другом. В настоящее время (1982 год) воюет в составе контингента кубинских войск, посланного Фиделем на помощь в Конго для борьбы с агрессией из ЮАР. Сейчас в отпуске, после чего возвращается на Кубу, а оттуда опять в Африку. Но, видимо, это будет последний, как он выразился, «сезон», так как уже 61 год и пора немного отдохнуть. Вот такие мужики были из этой деревни.

Вот это практически всё, что я знаю о родственниках по отцовской линии.

Глава 2

По маминой линии дело обстоит сложнее. Мама в разговорах всегда уклонялась от этой темы. Кое-что слышал от неё о дедушке (моём прадеде). Андрей Егорович Кособрюхов родился, жил и был похоронен в городе Холм (Новгородская область, тот же Валдай).

Я в своё время поинтересовался, откуда такая странная фамилия. Оказывается, в старину «кособрюхими» называли плотников, потому что профессиональные плотники никогда не расставались с плотницким топором. Такую же привычку имели и финские лесорубы. Они везде, даже не на работе, ходили с топором за поясом. Это был своего рода фирменный знак этой профессии. Зимой же, когда поверх кафтана надевался полушубок, топор, скрытый полушубком, визуально несколько искривлял стройную линию плотницкого живота – поэтому в народе их прозвали «кособрюхими». Видимо, кто-то из предков был плотником.

До 30 лет я почти ничего не знал о маминых родителях, тем более дедах и бабках. Но один раз при встрече в Краснодаре отец подробно рассказал мне про один удивительный случай, когда он узнал всё о маминой родне.

В начале 50-х годов отца (он тогда был подполковником) перевели с Урала в Москву в Генеральный Штаб. Там в то время служили только боевые офицеры, прошедшие войну. Они безоговорочно доверяли друг другу. Такой замкнутый, недоступный для посторонних, круг военной элиты. Доносительство среди офицеров-генштабистов каралось смертью.

Однажды за столом в любимом ресторане «Пекин» офицеры-генштабисты заговорили о предвоенных сталинских репрессиях. И отец пожаловался своему начальнику отдела, генералу, что его в 39-м году в Холме по непонятной причине несколько раз вызывали на допрос в городской отдел НКВД и интересовались, что он знает о родственниках своей жены Валентины. Отец ничего не знал, но его продолжали вызывать на допросы. И это длилось несколько месяцев, пока он добровольцем не ушёл в военное училище.

Генерал сказал, что он выяснит в чём дело. Дело было ещё при Сталине.

Прошло несколько месяцев. Однажды в конце дня, когда опечатывались все сейфы и кабинеты до утра, генерал, начальник их отдела, позвал отца в свой кабинет. Вытащил из сейфа толстую папку, дал отцу и сказал, что по его запросу наш родной НКВД под руководством тов. Берия провёл большую и успешную работу по сбору всех возможных сведений о родственниках подполковника Егорова по линии жены. «Вот тебе папка, ключи от кабинета, ключ от сейфа и бутылка коньяка, чтобы запивать особенно горькие моменты истории. Записей никаких вести нельзя, запоминай – память у тебя генштабистская. Утром закроешь папку в сейф и, пока я жив, никому о ней ни слова, особенно жене».

Отец за ночь досконально изучил секретную папку и сделал для себя удивительное открытие: оказывается, его жена Валя с одной стороны является дочерью Холмского дворянина Николая Алексеевича Шеляпина, а по линии матери она внучка холмского миллионера, купца второй гильдии, Андрея Егоровича Кособрюхова. Отец мне рассказал, что в этой секретной папке было множество документов про купца Андрея: свидетельство о присвоении ему звания купца 2-й гильдии, дипломы лоцмана, договора на поставку товаров, договора на перевозку зерна и других грузов по внутренним российским рекам, накладные, фотографии зданий, где были его конторы, а в конце была его биография, составленная органами НКВД, и даже фотография его могилы в Холме. Умер он от инфаркта в 1918 году. Ему было 40 лет.

Отец рассказывал мне это и добавлял, что он просто восхищается этим человеком. Этот Андрей начал работать на речных судах простым матросом-рулевым. Потом стал лоцманом, проводил грузовые пароходы и буксиры с баржами по Волге. Потом каким-то образом организовал своё дело, стал закупать товары в южных районах России, перевозить их по Волге и по её притокам в северные города, вплоть до Холма. Андрей был хорошо образован, а тогда это много значило. Да и законы, как мне рассказал отец, при царе были такие, что любой грамотный, честный и предприимчивый человек мог развить свой бизнес. Уже тогда отец хорошо понимал, что при царе государственная политика была правильная.

Андрей быстро разбогател. В основных портовых городах на Волге он построил однотипные двухэтажные дома-конторы: в Нижнем Новгороде, в Самаре, в Царицине, в Саратове. В этих домах на первом этаже помещалась купеческая контора со служащими, а на втором этаже была гостиница для приезжих клиентов и поставщиков товара.

Его дочь Мария, моя бабка по матери, вышла замуж за дворянина Николая Шеляпина, который служил в Холме делопроизводителем при уездном градоначальнике (так это, кажется, называлось). Причём Андрей Кособрюхов был против этого брака, потому что Шеляпин хоть и был дворянином, но не был богатым и жил только на своё жалование. Но Мария всё-таки настояла на своём и вышла за него замуж.

Я как-то попробовал найти в интернете что-нибудь о деде Шеляпине. И в 2008 году кое-что обнаружил. Был в своё время такой проект: «Памятные книги губерний Российской Империи». Авторы проекта Антон Вальдин и Алексей Коноплёв. Памятные книги – источник, в котором переписывались при царе все наиболее значимые чиновники и прочие гражданские лица, имеющие определённое положение в обществе (surname.litera-ru.ru/about.asp). Там под номером 223024 есть запись «Шеляпин Николай Алексей, Памятная книга Новгородской губернии. 1914». Это он.

Всё было хорошо до 1917 года. Потом произошла наша знаменитая социалистическая революция, которая, как предполагалось, должная была принести счастье и свободу трудовому народу. Банковская система рухнула, а с ней и весь бизнес. Андрей успел юридически передать некоторым свои детям часть недвижимости (Марии ничего не досталось) и умер в 1918 в возрасте 40 лет от сердечного приступа.

В 1991 году я по делам своей фирмы был в Москве в Московском институте инженеров водного транспорта. Хотел взять у них в тайм-чартер (в аренду) учебное судно типа река-море, которое простаивало из-за общего развала в стране в результате «Перестройки» (похоже на 1918-й год!). В беседе с ректором института упомянул своего прадеда по фамилии Кособрюхов. Ректор остановил меня и сказал, что он припоминает эту фамилию. Вроде бы она встречалась ему в старом учебнике по истории российского речного флота. Потом что-то вспомнил и повёл меня в музей речного флота, который был при институте. И показал мне висящую на стене фотографию, если не ошибаюсь, 1908 года. Там были сфотографированы группой лучшие капитаны и лоцмана волжского речного бассейна. Под фотографией имена и фамилии, в том числе и Андрей Кособрюхов. Ректор начал отсчитывать этих людей слева направо согласно списку. А я только глянул и сразу понял где мой прадед: среднего роста стройный молодой человек с усиками в лоцманской фуражке, лицом и фигурой удивительно похожий на моего старшего брата Лёву в молодости.

Очень жалею, что не попросил тогда ректора сделать с этой фотографии ксерокопию. А может быть у них тогда и ксерокса не было.

Уже в этом, 2021 году отыскал в интернете сайт под названием «АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ ФАМИЛИЙ И ФИРМЪ купцовъ, промышленниковъ, торгово-промышленныхъ обществъ и товариществъ». Там в столбце отделов «Фабрики и заводы» и «Торговые предприятия» напечатано под номером 2000 следующее:

«Кособрюхов Андрей Егорович, г. Холм, ул. Псковская, сб. д. (собственный дом). Вид. деят. «Колониальные и гастрономические товары и фрукты».

Там же, кстати, указан Кособрюхов Иван Егорович, г. Холм, ул. Ловатская, сб. д. (видимо, брат Андрея).

Потом указан какой-то Кукин Иван Петрович, а затем, что очень интересно: