Повесть об Анне

– Да помню я все.

– Помните! Конечно помните! Но при удобном случае предпочитаете забывать. Не физик вы и не историк. Я загрузил вашу палату, Леонид, самыми интересными книгами по истории, помните?

– Помню.

– И что было?

– Я не смог читать. Мне было неинтересно.

– Да. А почему я загрузил вам в палату все эти книги?

– Не знаю! – мучительно взвыл Леонид, обхватив руками свою голову.

– Чтобы вы стали тем, кем себя воображаете! И ничего не вышло. А книги и учебники по физике вы помните? Помните, как вы плакать стали, увидев все эти формулы?!

– Да!

– Зачем же тогда вы продолжаете? Зачем, если помните?

Леонид тяжело дышал, вздыхал и молчал.

– Я не хочу выписывать вам нейролептики, – произнес профессор. – Я не хочу приглушать вас препаратами. Вы просто должны, вы обязаны помнить, как мы с вами работали. И тогда основой для вас станет реальный мир, где вы не иллюзия, Леонид, а реальный человек. Договорились?

– Да.щ

– Что у вас в кармане?

Леонид судорожно вцепился в карман:

– Сигарета!

Он кричал так, словно ставил ставки в казино. Именно с таким отчаянным криком люди, собравшиеся около рулетки, кричат: "Красное!" или "Черное! Ах, нет, красное! Красное!"

– Что у вас в кармане? – медленно повторил профессор.

– Шариковая ручка.

– Хорошо.

На несколько секунд в кабинете наступила тишина. Снаружи, за окном, на козырьке сидел голубь. Приподняв свои крылья, он замер, просушивая перья в солнечных лучах. Леонид и профессор смотрели на голубя. Каждый думал о своем.

– Сегодня ночью был дождь, – произнес Охрименко.

– Да, был.

– Как спали?

– Хорошо.

– Что-то необычное происходило?

– Например? – задумался Леонид.

– Например, Анна заходила ночью в вашу палату?

– Да, было такое.

– И что? Зачем заходила?

– Она разбудила меня и рассказывала о том, как древний философ обманул императора. Очень интересно было, хотя… – печально вздохнул Леонид. – Она мне это рассказывала, как историку.

Леонид, казалось, наконец-то пришел в себя и стал самим собой. В эти моменты, когда мужчина осознавал и признавал, что не был ни историком, ни физиком, он становился единой личностью, лицо его казалось посветлевшим, а здоровый румянец на его пожилых щеках придавали коже и характеру заметные оттенки жизни. Охрименко радовался таким моментам, так как именно ему однажды впервые удалось собрать все части рассудка Леонида в целое.

– Она просто пришла и начала рассказывать о философе и императоре?

– Ну не только об этом она говорила… Философ его обманул, а затем предложил рабам с башни разбрызгивать воду, тушить огонь в городе…

– И что?

– Ну, я поблагодарил ее за рассказ, и она ушла.

– Не могу понять, – нахмурился профессор, – почему вы ее просто не прогнали? Она ведь вас разбудила, прогнать было бы нормальным. Да и чем для вас ее рассказ мог оказаться полезен?

– Я не мог уснуть потом. В моей комнате громко начали спорить Федор, который физик, с Левтаном, который историк. Ведь разбрызгивать воду тогда не могли, насос-то еще не был изобретен, верно?

Охрименко уже слыхал от коллег, что Анна не раз провоцировала Леонида на внутренние его споры с самим собой, не раз уже будоражила в нем внутренние конфликты. Теперь профессор окончательно понимал, что она специально подливает масло в огонь его заболевания.

– Да и как же я могу ее прогнать, – развел руками Леонид, – это ведь Анна.

– И что?

– Она очень… Хорошая…

– Вы хотели сказать хорошенькая?

– Нет, господи, вы что! Она в дочери мне годится, я хотел сказать хорошая.

– Вы так считаете?

– Конечно! Она очень мудрая и не по годам образованная!

– Ладно, пусть так и будет. Но то, что я вам говорил по поводу острой необходимости помнить все наши с вами достижения, вы запомнили?

Голубь, который сидел за окном встрепенулся, поправил крылья и взлетел, направившись в сад клиники. И снова оба мужчины смотрели в окно, продолжая размышлять. Но на этот раз в полном согласии друг с другом.

– Помните о том, что вы – Леонид. Не Федор-историк, не Левтан-физик. Не допускайте внутренних споров и разногласий. Игнорируйте навязчивые мысли, ловите себя на том, что вы не можете знать то, о чем думаете или говорите. Как-то вы рассказывали мне, Леонид, что заняты исследованиями в области… Напомните, в области чего?

– Был занят… В области систематематики.