Быки для гекатомбы

Подобно тому как тоталитарная власть иррационального сознания вновь и вновь собирает куски раздробленной души, бросая ее на самые дерзкие цели, действуют и сами вожди в отношении народов. Они собирают массы, состоящие из самых разных и зачастую противоположных элементов, чтобы затем, воспламенив новой верой сердца, позвать за собой и перевернуть мир. Глупцам кажется, что пророков всегда мало, их можно пересчитать по пальцам: Будда, Моисей, Иисус, Мухаммед, Робеспьер, Ленин, ??????… Но один из пророков стоял передо мной и, несмотря на его оборванный вид и окружающую разруху, я различал некоторые знакомые черты и даже отголоски истинного величия.

Я не сразу понял, что произошло после монолога. Сперва я смотрел на экзальтированного старика, ловил его взгляд, маниакальный и обольщающий новой верой. Его верой. Затем раздался грохот, треск такой силы, что мне заложило уши. С полминуты я вообще ничего не слышал, видел лишь искаженное от ужаса, окровавленное лицо Вадима и застывшую гримасу безумца, все такую же восхищенную и довольную. Затем почувствовал слабые удары, посыпавшиеся на меня дробью, и понял, что сверху падают опилки, мелкие камни и горящие доски. В комнату ворвался ветер, сырой и промозглый, устраивая вихрь из бумаг, разбросанных на полу, поднимая их в воздух и сдувая в углы.

– Молния! В нас попала молния! – слух начал возвращаться, и я смутно расслышал крик Вадима.

– Молния! Мы попали в молнию! – весело воскликнул Иван Евфимиевич, не выходя из экстатического транса. – Хорошо сгореть в намоленном месте! Отсюда – прямиком к Господу на пир!

Наконец слух вернулся полностью. Кажется, я был в порядке. Вадим тоже приходил в себя – отлетевший камень слегка раскроил ему бровь. В горле запершило, в нос ударил запах гари – помещение стремительно наполнялось дымом. Горела крыша и обрушившиеся доски, из-за сильного ветра огонь перекидывался на чертежи, неестественным образом воспламенявшиеся друг от друга прямо в воздухе. Счет шел на секунды. Минута промедления, и мы оказались бы в ловушке. Только старик сохранял прежнюю бодрость. Все такой же веселый, пританцовывая, Иван Евфимиевич исчез с наших глаз, скрывшись в языках пламени и клубах дыма.

Вставая, Вадим сгреб в охапку целую груду чертежей, отнесенных в его сторону, и с хрипом и проклятиями двинулся к выходу. Я тоже схватил несколько попавшихся под руку, но один из них уже горел. Прежде чем я успел его отбросить, пламя лизнуло руку. Боль, тысячами маленьких раскаленных игл впиваясь в кожу, пришла позже осознания. Вскрикнув, я тоже бросился к двери. Споткнулся. Кто-то схватил меня за плечо, помогая встать. Вадим. Снова к выходу, кашляя и задыхаясь в задымленном здании.

Свежий воздух. На востоке рдели первые лучи рассвета, по небосводу вальяжно плыли силуэты последних туч. За спиной горел скит, разнося за километры вонь чада, безумной пляской пламени отражаясь в наших глазах. Одной рукой ощупывая разбитую бровь, другой держась за грудь, откашливался рядом Вадим. Голова закружилась. Я тоже угарел и присел на корточки, почти не замечая, что рядом, с радостными воплями и хохотом, пляшет горе-пророк, уподобляясь тем самым ребенку, попавшему на новогоднюю елку. На лице его не было ни малейшего намека на уныние. Будто случилось что-то, чего он давно ждал, но никак не отваживался в этом признаться.

– Это все, что мы смогли спасти, – произнес я, указывая на ватманы, грудой лежавшие на отсыревшей земле.

– Пусть горит! – старик не горевал. В ските тем временем догорали труды, на которые Иван Евфимиевич потратил годы. – Пусть горит! – воскликнул он снова и с хохотом забросил в огонь спасенные чертежи. – Что значит это жалкое строение, эти жалкие планы, этот жалкий Антихрист? Что значит моя жизнь? Что это в сравнении с Господом, с шелестом палой листвы, с чистотой горных ручейков? Думаете, молния подожгла здание? Нет! Это я! Это я! Это мы! Это наши души, собранные вместе, воспламенились. Огонь как жизнь, имеет правило передаваться – от клочка к клочку, от уголька к угольку, от сердца к сердцу! В огне – жизнь! – и голбешник вновь бросился к горящему скиту, танцуя, смеясь и радуясь, как малое дитя, и в конце концов скрылся из виду.

Мы хотели убраться из этого гиблого места на рассвете, но провозились почти до обеда, в итоге решив вернуться на станцию. Искали останки в догоревшем остове здания, пытались найти старика в окрестностях, долго бродили по роще, окликая то его, то Михаила. Напрасно. Юродивый старик исчез, как появился. Может, и правда рванул прямиком к Господу, чтобы вернуться, сверкая доспехами, с небесной ратью под водительством Архангела Михаила?

В целом произошедшее напоминало коллективную галлюцинацию, и лишь сгоревшее здание, несколько опаленных чертежей, испорченная одежда и легкий ожог на моей руке говорили об обратном. Кажется, будто тогда и я, и Вадим, не сговариваясь, дали себе зарок не вспоминать о случившемся, выкинуть из головы, словно ничего и не было. Несмотря на это, мы оба навсегда запомнили странного деда, хотя каждый и гнал от себя мысли о случившемся. Не знаю, так ли это на самом деле, но мне кажется, что именно встреча с Иваном Евфимиевичем – то ли лесным духом, то ли пророком – предопределила во многом те события, речь о которых пойдет дальше. По крайней мере, она заставила меня вновь обратиться к вопросам, которые глубоко в душе я поднимал и раньше, не находя или боясь дать окончательный ответ, отступая перед необходимостью сделать выбор.

В Москву возвращались молча. Вадим за все это время не проронил ни слова. Не проронил бы и я, если бы в кармане не зазвонил телефон.

– Вечер добрый, – вальяжно протянул голос в трубке. – Макар Буровой? Нет, меня вы не знаете, но у нас есть общий знакомый, Илья Носов. Позвольте представиться, Ярослав Матыльков…

IV

Сентябрь проплыл легким ветерком, розовыми облаками, стаями перелетных птиц и золотисто-багряными пятнами, размазанными неизвестным художником по мрачным еловым массивам. Сентябрь проплыл теплым, переменчивым и воздушным прощальным поцелуем ушедшего лета, предвестником сырости, прохлады и первых заморозков. Сентябрь проплыл за окном офиса, превратившись в череду дней сурка, расплывчатое пятно, отпечатавшееся в моей памяти нагромождением задач, цейтнотов и совещаний.

Я прогуливался с Вадимом по Арбату, ловя взгляды прохожих, подобно каравеллам скользивших мимо меня, и через несколько мгновений навсегда стиравшихся из памяти. Я вглядывался в бутики и рестораны, всматривался в более и менее оригинальные орнаменты, украшавшие доходные и жилые дома, гостиницы и другие здания, стыдливо отводил глаза от уродливых торгово-офисных комплексов и в очередной раз думал, что исторический центр Москвы и в частности Арбат – удивительное место, где традиции сливаются с модерном, а история плавно перетекает в современность и обратно. В этом плане Москву не смог переплюнуть даже Петербург.

– Как выявить того, кто хочет обратить человека в рабство или хотя бы просто обвести вокруг пальца? – произнес Вадим, отрывая меня от бесцельного созерцания. – Говоря проще, манипулятора. В первую очередь он попробует заставить тебя отказаться от самого себя, почувствовать, будто его интерес полностью совпадает с твоим. В ход пойдет все: провокационные вопросы, на которые тебе будет неприятно отвечать и которые заставят тебя изворачиваться и врать, чтобы затем он мог припереть тебя к стенке; искусственное понижение твоей самооценки и лживое завышение его авторитета; игра на социальном одобрении, чтобы ты мог чувствовать себя привлекательным для окружающих будто бы благодаря ему. И еще целое море практик, которые, думаю, ты и сам замечаешь.

– Ты сейчас про Матылькова?

– А про кого же еще?!

– Тогда ты игнорируешь, что это еще и следствие профессио нальной деформации. Ярослав всегда выживал за счет связей и манипуляций. Благодаря этому он сейчас и занимает ключевое положение в проекте, даже Антонова оттеснив на второй план. А ведь именно Антонов – главный инициатор!

Пять месяцев назад я, а потом и Вадим оказались втянуты в интересный, как мне казалось, проект, финансируемый одновременно министерством образования, минкультом и, как можно было судить по обрывкам фраз Антонова и Матылькова, другими государственными фондами. Если описывать задумку вкратце, то суть ее предельно проста. Падение цен на нефть вызвало кризис и серьезную нехватку бюджетных средств. Естественно, жертвенным агнцем, первым попавшим под нож правительства, оказалось социальное обеспечение. На фоне падения реальных доходов населения и задержек в зарплатах началась стремительная «оптимизация», в результате которой резко сократились бюджеты реабилитационных центров, домов престарелых и прочих организаций подобного рода. Поговаривали даже, что скоро возникнет тенденция к принудительному переводу некоторых учреждений на самообеспечение. В таких условиях появление идеи, которую продвигал Антонов, было вполне закономерно.

«В современной России существует множество благотворительных фондов. Они, безусловно, приносят огромную пользу. Но нет единого портала, куда могла бы прийти организация или простой человек, чтобы помочь деньгами какому-то конкретному начинанию, а потом онлайн – в режиме реального времени – отследить, как используются их средства. Ни для кого не секрет, что сейчас, в связи с кризисом, в социальную сферу поступает намного меньше средств, чем два или три года назад. Наш проект позволит заменить потерянные бюджетные деньги за счет привлечения финансов от частных благотворителей.

Приведу пример. Допустим, есть реабилитационный центр для детей с ограниченными возможностями. Мало того, что вокруг него традиционно вьются нерадивые чиновники, так теперь еще и бюджетные поступления сокращаются. Что делает этот центр? Начинает искать спонсоров. Где? Обычно рядом с собой: в своей области, районе и так далее. Организация из-под Хабаровска не пойдет искать финансирование в Новосибирск или в Москву. Хотя бы по той причине, что там у них нет никаких связей. Но в крупных экономических центрах людей, готовых вложиться в благотворительность, гораздо больше, чем в провинции!

Что делаем мы? Мы объединяем благонадежные фонды по всей стране в сеть, и они, помимо прочего, начинают использовать наш портал для ведения отчетности по полученным деньгам. Все онлайн. Далее на нашем портале регистрируется упомянутый реабилитационный центр из-под Хабаровска. Посетители сайта со всей страны видят, что организации нужна материальная помощь, и перечисляют какие-то суммы. Собранные средства отправляются регио нальному благотворительному фонду, который уже занимается решением проблем реабилитационного центра. Наиболее щедрые филантропы получают известность».

Такую или похожую речь произносил Сергей Сергеевич Антонов со сцены на очередном форуме, посвященном проблемам развития социальных технологий в Российской Федерации. Перед публикой, наполовину состоящей из хипстеров и гламурных девиц, приехавших искать связи или финансирование для собственных стартапов, всплывал логотип. На белом фоне пять голубых рук, ухватившихся за красное кольцо, и надпись «Благотворительная информационная система “Народная помощь”». «Цвет рук, – комментировал Сергей Сергеевич, – символизирует голубую кровь, аристократическое благородство, которым полны души жертвователей».

Я не знаю, кому принадлежала идея создания самого портала, но между источниками финансирования и Антоновым стояло не менее двух посредников. Сам же Антонов, немолодой директор некоммерческой организации, разбирался в информационных и социальных технологиях немногим лучше заказчиков. Потому он был вынужден привлечь человека со стороны, подкованного в теме специалиста. Так на сцене появился Ярослав Леонидович Матыльков.

На заре своей карьеры Матыльков занимался импортом и настройкой компьютеров под крышей одной московской ОПГ. Часть банды пролезла наверх, часть была убита, часть оказалась за решеткой. Некоторые ее члены сейчас таксуют или держат палатки с шаурмой возле метро. Ярослав же без труда приспособился к новой ситуации и даже расширил свои связи. В течение последних шестнадцати лет он побывал владельцем различных некоммерческих организаций, живших в среднем от двух до четырех лет, и даже директором одного петербургского музея.

Большинство проектов, которыми занимался Матыльков, по его словам, так или иначе были связаны с коммуникациями, иногда – с IT. Он, конечно, не был профессио налом, скорее – подкованным дилетантом, но полученных знаний и обилия терминов в словарном запасе оказалось достаточно, чтобы произвести впечатление на Антонова. Тем более что знакомили их «свои люди».

Ярослав Леонидович произнес не одну пространную речь, рассказывая заказчикам о своих великолепных разработчиках и грандиозных проектах на сотни миллионов рублей, перед тем как Антонов и остальные окончательно одобрили его кандидатуру. Впрочем, сам Матыльков не скрывал реального обоснования этого решения и прозрачно намекал, что оно родилось где-то в кулуарах и было напрямую связано с дележом полученных финансов. Себя, впрочем, он нередко изображал рыцарем на белом коне, вынужденно маскирующимся, чтобы вести дела в мире бестий. Луч света в темном царстве.