Сталинградская метель

– Случилось, – хмуро ответил Рокоссовский. – Накаркал ты, Михаил Сергеевич. В связи с прорывом немцами обороны 51-й армии у нас забирают 2-ю гвардейскую, отдают Еременко, и наше «Кольцо» накрывается медным тазом.

Глава III

Возрождение надежды

Мнение о том, что Верховный Главнокомандующий относился к своим полководцам как к простым «винтикам», мало соответствовало действительности. Зная их сильные и слабые человеческие стороны, он пытался всячески влиять на них для пользы общего дела.

«Обрадовав» Рокоссовского изъятием у него 2-й гвардейской армии, Сталин поспешил хоть как-то уравновесить нанесенную обиду. На следующий день он позвонил командующему фронтом и поздравил его с высокой наградой, одним из вновь введенных Советским Союзом военных орденов – орденом Суворова за номером один.

Награда, правда, давно была отписана Рокоссовскому и не вручалась по чисто технической причине, первоначальный вид ордена в металле не понравился вождю, и пришлось переделывать. Теперь, решив, что лучше поздно, чем никогда, Сталин решил порадовать молодого полководца, честно заслужившего эту награду прорывом блокады Ленинграда.

– Рад сообщить вам радостную весть, товарищ Костин. По ходатайству Ставки Верховного Главнокомандования Президиум Верховного Совета СССР, за успешные действия в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, наградил вас недавно учрежденным орденом Суворова первой степени. От всей души поздравляю вас с этой заслуженной наградой, товарищ Костин. Вы первый среди всех наших военных, кто удостоен этой высокой награды.

Голос Сталина был полон доброты и радости, и Рокоссовский моментально позабыл все вчерашние огорчения.

– Огромное спасибо, товарищ Васильев, за столь высокую награду, однако хочу напомнить, что всеми своими успехами я обязан своему штабу, – не преминул сказать комфронта, на что Верховный, усмехнувшись, ответил:

– Не беспокойтесь. И товарищ Малинин, и товарищи Казаков и Орел не остались без наград. Соответствующий указ уже вам отправлен, но я посчитал нужным лично известить вас о высокой награде. Оценивая ваши действия, можно смело сказать, что вы если не современный Суворов, то Багратион наших дней точно.

– Ещё раз спасибо, товарищ Васильев. Я и мои подчиненные сделаем все возможное, чтобы как можно быстрее разгромить окруженного врага, – заверил Верховного Рокоссовский. Обрадованный нежданной наградой, он надеялся, что вслед за этим Сталин начнет разговор про армию Малиновского, но обманулся. Решив отдать 2-ю гвардейскую Еременко, тот не собирался менять своих решений.

– Знаю, что ваши войска нуждаются в подкреплении для разгрома противника, но, к сожалению, у нас нет другой армии, которая поможет вам в разгроме Паулюса. Ставка считает, что вам следует взять перерыв в осуществлении операции «Кольцо». Мы постараемся как можно скорее помочь вам людьми и техникой, а чтобы пополнение быстрее к вам поступало, мы посылаем к вам в качестве представителя Ставки товарища Мехлиса. Как вы относитесь к такому пополнению вашего Военного совета фронта?

– С радостью, товарищ Васильев, – сдержанно ответил Рокоссовский, – уверен, что Лев Захарович внесет свежую струю в дела фронта.

– Рад это слышать, товарищ Костин, – откликнулся довольный Сталин, который убивал сразу двух зайцев.

В сентябре 1942 года, объезжая передовую линию обороны на Кубани, армейский комиссар Мехлис попал под налет немецкой авиации. На его счастье, автомобиль и машину сопровождения атаковал единичный немецкий истребитель, возвращающийся после разведывательного рейда вдоль побережья моря. Ограниченный запас топлива позволял немецкому пилоту провести только одну атаку. В противном случае он мог не дотянуть до своего аэродрома.

Поэтому, сбросив бомбы на внезапно обнаруженные машины и дав по ним длинную пулеметную очередь, «мессершмитт» поспешил убраться восвояси.

Знай пилот, что в невзрачной эмке находится заместитель наркома обороны СССР, он наверняка бы рискнул и отправил машину на второй круг, но увы. Благоразумие взяло верх, и «мессершмитт» улетел, победно покачав крыльями над поврежденной машиной.

В результате этого налета от взрыва бомбы Мехлис получил контузию и легкое ранение плеча и после оказания первой врачебной помощи был в срочном порядке отправлен в Москву, к огромной радости комфронта Тюленина.

Честно отлежав два месяца в госпитале, Лев Захарович настоял на выписке и стал настойчиво досаждать Сталину просьбами о возвращении на фронт. Узнав об этом, командование Закавказского фронта и Черноморского фронта обратилось к Сталину с убедительной просьбой направить Льва Захаровича на ответственную работу на самый важный участок советско-германского фронта, коим Закавказский фронт не являлся.

Отправляя Мехлиса под Сталинград, Сталин не только шел навстречу измученным закавказцам, но и укреплял позиции Рокоссовского в столь непростом раскладе командных сил.

Многие военные, зная требовательный и въедливый характер заместителя наркома, откровенно посочувствовали командующему фронтом и его окружению, но, вопреки ожиданию, никакой драмы среди комсостава после приезда Мехлиса на Донском фронте не произошло. Генералы Малинин, Казаков, Орел и другие члены штаба Рокоссовского были хорошо знакомы Мехлису по Севастополю. Более того, он видел окружение командующего фронтом в деле и был высокого мнения о них.

По этой причине притирания с разносами и скандалами, которые всегда сопровождали появление Льва Захаровича на фронте, на этот раз не произошло. Заместитель наркома обменялся с командой Рокоссовского крепкими рукопожатиями, выразил надежду на плодотворную работу и с головой ушел в работу.

Следует сказать, что, отправляясь на Донской фронт, Мехлис довольно основательным образом изучил многие материалы, касающиеся положения фронта, и Малинину не пришлось долго вводить армейского комиссара 1-го ранга в курс дела. Узнав о нехватке запаса снарядов, Мехлис немедленно позвонил генерал-полковнику артиллерии Воронову и потребовал срочной помощи Донскому фронту.

– Вы прекрасно знаете, какое значение придает Ставка ликвидации немецкого котла под Сталинградом, и подобное положение дел с поставкой снарядов и мин Донскому фронту является откровенным разгильдяйством со стороны служб тыла и Главного артиллерийского управления, если не сказать хуже. Убедительно прошу вас взять дело под свой личный контроль и в кратчайший срок решить эту проблему. Также очень надеюсь, что Донской фронт получит в свое распоряжение два дополнительных дивизиона гвардейских минометов. В условиях, когда фронту противостоит глубоко эшелонированная оборона врага, «катюши» являются эффективным средством для их уничтожения, – громко «рыкал» в трубку Мехлис, и стоящий рядом с ним генерал Казаков буквально светился от радости. Теперь он не сомневался, что фронт получит дополнительные гвардейские минометы. Ранее на все его многочисленные просьбы начальник Главного артиллерийского управления РККА ограничивался скупыми обещаниями рассмотреть их.

Вслед за звонком генералу Воронову последовал звонок маршалу авиации Голованову с просьбой содействовать в уничтожении группировки Паулюса силами дальней авиации.

– Ничего не имею против работы генерала Руденко. Товарищ Рокоссовский хвалит его летчиков, но их сил недостаточно, чтобы быстро взломать оборону врага и принудить его сложить оружие. Удары самолетов вашей авиации могут самым существенным образом переломить исход сражения в нашу пользу. Буду рад, если вы не отложите мою просьбу в долгий ящик и в ближайшие дни сможете доложить Военному совету фронта о намеченных вами мероприятиях помощи ему.

К чести Александра Евгеньевича, тот отнесся к просьбе «мучителя генералов» самым внимательным образом. Тем более что его об этом просил сам Верховный Главнокомандующий.

Единственное, чем сразу не смог Лев Захарович помочь нуждам фронта, – это танками и противотанковыми орудиями. Все, что было в резервах обоих фронтов, по приказу Ставки было передано в подчинение генералу Еременко с целью отражения наступления рвущегося к Сталинграду Манштейна.

Но если в танковом вопросе Мехлис оказался полностью бессилен, то в вопросе относительно подкрепления помог так, что потухшие глаза комфронта наполнились надеждой.

Когда генерал Малинин рассказал об операции «Кольцо» и о той роли, которую в ней предстояло сыграть армии Малиновского, заместитель наркома нахмурился, провел ладонью по своим густым черным волосам и принялся стучать пальцами по столу, что было явным признаком его недовольства.

– Очень жаль, что я был не в курсе споров вокруг 2-й гвардейской армии. Я бы непременно поддержал вас в этом споре. Это же очевидно, что только с привлечением свежих сил можно быстро прорвать оборону врага и разгромить его. В вашем же состоянии о начале наступления в ближайшие недели не может быть и речи. Что за глупость, что за перестраховка?! Ведь в крайнем случае для разгрома немцев можно было передать Еременко всю 21-ю армию. Или я не прав, товарищ Малинин?

– Вы совершенно правы, Лев Захарович, но Ставка вместе с товарищем Василевским, увы, решила иначе.

– Знаю я, как решаются подобные дела, – недовольно буркнул Мехлис, – у кого больше влияния, тот и прав (армейский комиссар 1-го ранга выразился несколько иначе). Ладно, посмотрим, что тут можно сделать.

Генерал Малинин, да и сам командующий фронтом, восприняли слова заместителя наркома как вежливое сочувствие крушению их планов, но оказались полностью неправы. Мехлис действительно занялся поиском возможностей исправления допущенной на его взгляд «ошибки», и к исходу второго дня у него состоялся с Рокоссовским и Малининым доверительный разговор.

– Думаю, что я нашел возможность вернуть к жизни вашу операцию «Кольцо», – загадочно известил Мехлис генералов, многозначительно подняв брови.

– Каким образом, Лев Захарович? – удивился комфронта. – Ставка согласна прислать нам свежие резервы?

– К сожалению, нет. Ставка занята операцией «Марс», и все резервы в первую очередь направлены туда. Моя идея заключается в ином. У вас забрали армию Малиновского для решения важных проблем для борьбы с Манштейном, мы тоже можем потребовать себе армию, временно находящуюся в резерве. Я имею в виду 3-ю гвардейскую армию генерала Лелюшенко, стоящую без дела у Ватутина. Дело вполне реальное, но прежде чем приступить к делу, я хотел знать, как вы к этому относитесь? Одобряете ли вы мое предложение или нет? – Мехлис требовательно посмотрел на собеседников.

– Я всегда стоял за быстрое проведение операции «Кольцо» и рад любой возможности её реализации, но как к этому отнесутся сам Ватутин, генерал Василевский и Ставка? Насколько я знаю, 3-ю армию должны ввести в прорыв наступления Юго-Западного фронта. Вам могут отказать, Лев Захарович, обвинив в перетягивании одеяла в пользу своего фронта, – осторожно усомнился комфронта.

– Все мои действия направлены на скорейшее уничтожение напавшего на нашу Родину врага, а не ради каких-то там сиюминутных выгод, товарищ Рокоссовский. И желание разгромить Паулюса обусловлено государственными интересами, и только ими, – жестко произнес Мехлис, привычно засунув руку за поясной ремень. – Вы и товарищ Малинин известны мне как честные и ответственные товарищи, и я полагаю, вам можно доверить важную государственную тайну, о которой вы не могли знать в силу своего положения.

Операция «Уран» является частью большой стратегической операции, призванной отрезать немецкие войска на Кавказе. И чем быстрее мы разгромим немцев здесь под Сталинградом, тем быстрее сможем захватить Ростов и отрезать значительную часть дивизий врага от его основных сил здесь, на юге.

– Спасибо за доверие, Лев Захарович. Теперь нам многое стало понятно, – дипломатически произнес комфронта, который о многом догадывался сам, и слова Мехлиса не стали для него откровением, – но Ставка, и в первую очередь товарищ Василевский, не согласится с изъятием армии Лелюшенко у Ватутина.

– Не разбив яиц, нельзя приготовить омлет. Так вы поддерживаете мое предложение или нет?

– Конечно, да, товарищ заместитель наркома обороны, – откликнулся Рокоссовский, и Лев Захарович отправился добывать армию Лелюшенко.

Как и предсказывал Константин Константинович, генерал Василевский встретил требование Мехлиса о передаче 3-й гвардейской армии в штыки.

– У 3-й армии свои задачи и свои планы действий, утвержденные Ставкой, товарищ Мехлис! Она предназначена для прорыва на Шахты, а затем на Ростов! – в праведном гневе возмущался Василевский, но он не произвел должного впечатления на «мучителя генералов», как за глаза называли Мехлиса военные.

– Как скоро состоится этот прорыв, товарищ Василевский? Пока войска товарища Ватутина занимаются тем, что мужественно выдавливают противника с занимаемых позиций, и ни о каком прорыве речь не идет. Согласитесь, что продвижение на 3–4 километра в день никак нельзя назвать прорывом – язвительно уточнил Мехлис.

– Я не могу назвать вам точный день и час прорыва, но он состоится, можете в этом не сомневаться.

– А пока 3-я армия будет болтаться без дела, выполнение операции «Сатурн» откладывается на неопределенный срок.

– Ставка в курсе возникших трудностей в плане проведения «Сатурна» и согласна с внесением изменений в сроки её исполнения вместе с масштабом операции, – парировал Василевский, но собеседник не хотел слушать приведенные начальником Генерального штаба доводы.

– Когда человек хочет решить проблему, он ищет способы её решения, когда не хочет – ищет способы оправдания своего бездействия. Мне понятна ваша позиция, товарищ Василевский, и она откровенно гнилая, – гневно объявил Мехлис, и от этих слов у Василевского неприятно засосало под ложечкой. Он прекрасно знал, что может сделать первый заместитель наркома, в своем праведном гневе имея на руках слабые и малые аргументы.