Священные тайны. Т. 3

Что же касается Киевской Руси то в пору обращения Руси в христианство, в канун X в., монашество Восточной Церкви приобрело уже законченные черты.

При своем зарождении монашество Восточной церкви как выше отмечалось уже отличалось особым аскетизмом.

Великий сонм древнеегипетских анахоретов, в котором самыми яркими звездами сияют св. Антоний († 356), св. Макарий († 390) и св. Пахомий († 348), обрел в лице последнего «начальника египетской киновии».

Братия, собравшаяся вокруг Пахомия, образовала первый христианский монастырь; возник он в Тавенне, возле Фив, в 318 или 320 г. Его устав стал основой общежительного аскетизма.

В становлении и развитии монашеского общежития, в точном определении его сущности и основных черт особая заслуга принадлежит св. Василию Великому († 379).

Палестинские обители, в которых первоначальниками киновии были Иларион Газский († 371) и Харитон Великий († 350), превратились в своего рода общежительные монастыри, получившие наименование «лавр». Евфимий Великий († 473), Феодосий Киновиарх († 529) и в особенности св. игумен Савва († 532), составитель монастырского устава – «Типикона св. Саввы», сыгравшего впоследствии чрезвычайно важную роль в литургической жизни Восточной Церкви, были основателями монашеского общежития, которое в Палестине имело свои особые местные черты.

В VIII–IX вв. значение монашества выросло еще больше. Оно нашло в себе силы вступить в борьбу против иерархии и императорской власти, по крайней мере стать в оппозицию к ним, чтобы отстоять учение Церкви по важнейшим вопросам православной жизни.

В этой борьбе монашество обрело своего вождя Феодора Студита († 826). Значение великого Студита не ограничивается его ролью в борьбе за почитание икон: он был одним из главных созидателей самой монашеской организации.

Он творец монастырского устава, известного под наименованием «Студийского», подлинник которого, к сожалению, утрачен для церковно–исторической науки.

Как и св. Василий, настоятель знаменитого Студийского монастыря был ревностным приверженцем киновии. В его уставе отразился многовековой опыт монашеского жития.

Для русского иночества, для обретения им своего особого места в жизни Церкви расцвет византийского монашества имел чрезвычайно важные последствия.

И тут надо сказать, что уже при первой вспышке иконоборчества многие исповедники православия бежали в Таврию и Крым.

Св. Стефан Новый († 767), ревностный поборник иконопочитания, называл северные берега Черного моря, в направлении к диоцезу Зихия, надежным пристанищем для монахов–беженцев.

В его житии читаем: «Византия осиротела, как будто все монашество было уведено в плен. Одни отплыли по Евксинскому Понту, иные на остров Кипр, а другие в старый Рим».

В древнейших русских источниках первые упоминания о монахах и монастырях на Руси относятся лишь к эпохе после крещения князя Владимира; их появление датируется временем правления князя Ярослава (1019–1054).

Современник его, Иларион, с 1051 г. Киевский митрополит, в своем знаменитом похвальном слове, посвященном памяти князя Владимира, – «Слове о законе и благодати», которое он произнес между 1037 и 1043 гг., будучи священником при дворе , говорил, что уже во времена Владимира в Киеве «монастыреве на горах сташа, черноризцы явишася».

Под тем же 1037 г. древнерусский летописец торжественным слогом повествует:

«И при сем нача вера хрестьянска плодитися и раширяти, и черноризьци почаша множитися, и монастыреве починаху быти. И бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяше повелику, излиха же черноризьце».

И дальше летописец сообщает, что Ярослав основал два монастыря: св. Георгия (Георгиевский) и св. Ирины (Ирининский женский монастырь) – первые правильные монастыри в Киеве. Но это были так называемые ктиторские, или, лучше сказать, княжеские обители, ибо их ктитором был князь.

Такие монастыри обыкновенно получали наименование по имени святого покровителя ктитора (христианское имя Ярослава – Георгий, а Ирина – имя святой покровительницы его супруги); эти обители становились потом родовыми монастырями, они получали от ктиторов деньги и другие дары и служили им семейными усыпальницами.

Почти все обители, основанные в до монгольской эпохи, то есть до середины XIII в., были именно княжескими, или ктиторскими, монастырями.

Совершенно иное начало было у знаменитой киевской пещерной обители – Печерского монастыря.

Опираясь на различные научные разыскания, можно представить эту историю следующим образом.

Об основании пещерного монастыря летописец повествует под 1051 г., в связи с рассказом о возведении на митрополичью кафедру священника церкви в Берестове (село к юго–западу от Киева, находившееся во владении Ярослава).

Звали его Иларионом, и был он, как свидетельствует летопись, «муж благ, книжен и постник». Жизнь в Берестове, где князь обычно проводил большую часть времени, была неспокойной и шумной, ибо там пребывала и княжеская дружина, поэтому священник, стремясь к духовным подвигам, вынужден был искать уединенного места, где бы он мог молиться в удалении от суеты.

На лесистом холме на правом берегу Днепра, к югу от Киева, он вырыл себе маленькую пещерку, которая и стала местом его аскетических бдений.  Очевидно молитвы его были услышаны Богом потому как Илларион стал первым митрополитом русского происхождения.

Вскоре так же у   Иллариона как у любителя аскетического образа жизни в Киеве появился последователь.

Это был отшельник, который под именем Антония известен как основатель Печерского монастыря.

В его жизни многое остается для нас неясным, сведения о нем отрывочны.

Его житие, написанное в 70–е или 80–е гг. XI в. (но до 1088 г.), через три столетия оказалось утраченным.

Из других источников известно, что Антоний был уроженцем города Любеча, близ Чернигова, и что он короткое время пожил в пещерке Иллариона, а потом отправился на гору Афоне, как сказано в его житии, или в Болгарии.

Но этот вопрос для истории Печерского монастыря имеет лишь второстепенное значение, ибо как в качестве духовно–религиозного первоначальника обители стал настоятель монастыря cв. Феодосий.

Из жития cв. Феодосия и из Печерского патерика видно, что Антоний предпочитал оставаться в тени и управление новой обителью передал в руки других братий.

После своего возвращения с горы Афон Антоний, как рассказывает житие, не удовлетворенный строем жизни в Киевском монастыре (это мог быть лишь монастырь св. Георгия), снова удалился в уединение – в пещеру Илариона .

Антоний недолго оставался в одиночестве. Уже между 1054 и 1058 гг. к нему пришел священник, который в Печерском патерике известен под именем Великого Никона (или Никона Великого).

Будучи священником, он, по желанию Антония, постригает послушников; он, как мы увидим позже, воплощал идею общенационального служения своего монастыря; потом он оставляет Печерскую обитель и после недолгой отлучки, снова возвращается, становится настоятелем и умирает, прожив долгую, насыщенную событиями жизнь.

Если с именем Великого Никона связан национально–культурный расцвет Печерского монастыря, то в личности св. Феодосия мы видим уже действительно духовного наставника и первоначальника русского монашества.

Роль Феодосия несравнима с исторической ролью Антония.

Его житие, написанное монахом Печерского монастыря Нестором в 80–е гг. XI в., в пору, когда там подвизался Никон Великий, рисует нам Феодосия как аскета, воплотившего в жизнь идеал христианского благочестия.

Феодосий пришел к Антонию в 1058 г. или несколько раньше. Благодаря суровости своих духовных подвигов Феодосий занял видное место среди братии обители.

Не удивительно, что уже через четыре года он был избран настоятелем (1062).

За это время число братии умножилось настолько, что Антоний и Варлаам (первый игумен монастыря) решили расширить пещеры.

Число братии продолжало расти, и Антоний обратился к киевскому князю Изяславу с просьбой пожаловать обители землю над пещерами для строительства церкви.

Монахи получили просимое, выстроили деревянную церковь, кельи и обнесли строения деревянным забором.

В житии Феодосия эти события отнесены к 1062 г.

Важнейшим деянием Феодосия в первый период его игуменства было введение общежительного устава Студийского монастыря.

Из жития Феодосия можно узнать, что он стремился к самому строгому исполнению братией иноческих обетов.

Труды Феодосия заложили духовное основание Киево–Печерского монастыря и сделали из него на два столетия образцовую древнерусскую обитель.

Одновременно с расцветом Печерского монастыря появляются новые обители в Киеве и в других городах.

Из помещенного в Патерике рассказа о ссоре наставников печерской братии, Антония и Никона, и князя Изяслава (из–за пострижения Варлаама и Ефрема, княжеских дружинников) мы узнаем, что в Киеве уже тогда был монастырь св. Мины.