Ноосферные явления

– Программка-то научно-популярная, в принципе, у вас неплохая, смешная. Если вы откликнетесь на Его просьбу, – сказал киборг с бриллиантом в ухе, – мы замолвим за вас словечко. Возможно, Он пойдет вам навстречу. Но имейте в виду, нарушая естественный ход событий, вы пресекаете другие измерения. Чем это для вас обернется – неизвестно. Никому! Итак?

– Мне все равно ничего неизвестно, – махнул рукой Бабочкин, – пресекай измерения, не пересекай. Согласен!

– Вот и хорошо, – обрадовались киборги, – привет Аджубе!

– Подождите! Как я узнаю, что Он принял мое предложение?

– Условие, – уточнил Зельгросс. – Ну…. Навскидку. Рядом с метро Алтуфьево, где вы проживаете, бабушка будет продавать старые книги. У нее должен оказаться «Старославянский словарь по рукописям X – XI веков» под редакцией Цейтлина. Купите, значит все в порядке.

– Купить?

– Вам для старушки полтинника жалко?

– Хм, а если не будет у бабки книги? Могу выдавать Аджубу в эфир?

– Дело ваше.

– Оставьте им, на всякий случай, номер прямой связи, – встрял другой киборг.

– Вы и телефонами пользуетесь?

– С кем поведешься. Ладно, в нарушение всех инструкций. На углу Большой Полянки и Старомонетного переулка, на следующей неделе в субботу будет стоять желтый Мерседес. Цифры его номерного знака и есть номер нашего телефона. Бывайте!

Воздух дрогнул, заискрился, что-то лопнуло, треснуло. Сознание вспыхнуло, улетело со скоростью света. Неожиданно вернулось. Над Феликсом нависла зеленая физиономия одного из пришельцев. Журналисту показалось, что от киборга пахло спиртом.

– Антивещество, – сказал пришелец, по-прежнему не шевеля ртом. В его пустом глазу отражался ползущий по траве клоп. – Этанола не употребляем. Все же хочу дать совет – хорошенько все взвесьте, прежде чем принимать решение. – И уже шепотом, на каком-то птичьем, но опять же понятном Феликсу языке. – Достаньте синюю книжку с верхней полки, страница 304. Четвертая строка сверху. Привет Фаусту. Теперь, прощайте.

Снова блеснуло, мир пропал.

Очнулся в кромешной темноте, хоть глаз выколи. Бабочкин вспомнил все. Бурым медведем навалился страх. Тяжелый, непреодолимый. «Не может быть! Я сошел с ума, боже, я сошел с ума! Этого не может быть никогда!»

Солнечные лучи пробились сквозь плотные ряды вековых сосен. На листе крапивы набухла изумрудная капля росы. Сорвалась прямо на нос. Рядом – несколько пустых бутылок. Голова не болела, была ясной и светлой как наступившее июльское утро. По ноге прыгал коричневый лягушонок. Стряхнул. Лягушка улетела на грядку с помидорами. Поддерживая руками спину, поднялся. Осмотрел себя. Обе ноги были обуты.

«Я же левый сапог в ручье утопил. Приснилось, все приснилось!» На ремне, в ножнах висел кухонный, а не охотничий нож. «Так, допился, значит, до пришельцев. Ну и хорошо, как камень с души. Вернее, плохо, что допился, хорошо, что не было никаких инопланетян-киборгов». С опаской глянул на лес за забором. «А калитка сломана. Ничего удивительного, в таком непотребном состоянии и дуб сломаешь. Все, бросаю пить. В больших количествах».

Дача Феликса находилась на полуострове, в междуречье Волги и Медведицы. Добраться до нее с «большой земли» можно было только на лодке. Машину оставлял в деревне на Волге, на другом берегу у местного жителя Николая Павловича. Старик и перевозил его через две реки на самодельном катере, который смастерил почти полвека назад. Сколько было лет самому хозяину судна на подводных крыльях, Бабочкин не знал. Но оба: и Палыч, и его катер бегали еще хоть куда.

Катер должен был подойти к мостку через 20 минут. За это время принял душ, побрился. Внимательно осмотрел тело и лицо – ни синяков, ни ссадин. Сунул в кожаный портфель ноутбук, кассеты и диктофон. Ключи от машины и права положил в карман куртки.

Присел на дорожку и вдруг сорвался с места, взлетел по лестнице на второй этаж в свою комнату. На верхней полке – синяя книга. Сдавило сердце. «Новая энциклопедия рыбалки». Какая страница, 304? Так». Листая, чуть было не разодрал справочник. «Зимние снасти для леща. Снасть говорит о мастерстве рыболова. Неуклюжий удильник то и дело выскальзывающий из рук.… Каждый рыболов должен подобрать для себя удобный удильник.… Существует множество факторов, вплоть до лунных фаз и магнитных бурь, так или иначе влияющих на активность леща». «Тьфу! Черт знает что!» Отлегло. На радостях зашвырнул энциклопедию под кровать, побежал на берег.

Палыч уже ждал. Фанерно-пластиковый катер, такой же потрепанный, как и хозяин, покачивался на легких волнах. Бывший офицер Балтийского флота разговаривал мало. Не сказал он Феликсу ничего и на этот раз, лишь кивнул в качестве приветствия. Включил стартер, крутанул руль, вывел лодку на фарватер. Бабочкин сел рядом с Палычем, портфель как всегда положил на заднее сиденье.

По водной глади Медведицы скользили, как по зеркалу. Катер и в самом деле был великолепен – устойчив и быстр. Когда набрали 30 узлов, брызги шрапнелью забили в лобовое стекло. Феликс был в восторге, поднял большой палец. «Хорошо!» «Это только треть хода, – наклонился к нему Палыч, – на Балтике давал под 100».

«За кем же ты там гонялся, – подумал Феликс, – за НЛО что ли?» Из Медведицы на Волгу вылетели, будто из пращи. Волга была неспокойна, бурлива. Прямо по курсу двигался пассажирский теплоход «Тарас Шевченко». Палыч сбавил обороты, взял правее.

– Большой пароход, крутые волны, – заволновался Бабочкин, вспомнив недавнее кораблекрушение на Куйбышевском водохранилище.

– Опасно боком встречать, – ответил Палыч, – а если наперерез, то нормально.

Он вывернул руль вправо, направил катер прямо на высокие волны. Древняя лодка вполне уверенно выдерживала накаты. Но одна из волн все же ударила в борт, слегка захлестнула. Отжимая рукав футболки, Феликс оглянулся назад и обмер – портфель смыло!

– Стой, Палыч! – перекричал Феликс и мотор катера, и мощные двигатели теплохода. – Средство производство ко дну пошло!

Палыч выключил двигатель, огладил серебряную небритость:

– Что было в портфеле?

– Ноутбук.

– Багром не выловить, глубоко. Разве что магнитом попробовать?

Однажды Феликс выронил на мостке ключи. Стояла холодная весна, лезть в воду было нельзя. Тогда Палыч принес из дома огромный магнит, похожий на подкову от единорога и за считанные минуты выудил ключи.

«Магнитом? – задумался Бабочкин. – А если мне не приснились пришельцы? Тогда контракт с моей стороны уже выполнен! Проблема решилась сама собой. Кассеты на дне, текст там же. А я к этому и руку не приложил. Жаль, конечно, ноутбук. Но его давно пара было менять, постоянно зависал».

– Заводи, капитан, переживу! – заулыбался Феликс.

Палыч покосился на журналиста, ничего не сказал, нажал на стартер. Через две минуты быстроходный катер причалил к берегу.

Дом Феликса Бабочкина находился недалеко от метро. Пожилой охранник долго не открывал ворота во двор и впервые услышал от журналиста нецензурное слово. Забыв поставить машину на сигнализацию, Феликс побежал к станции Алтуфьево. «Вдруг действительно была встреча с пришельцами? Ведь помню каждое слово. Такого случая упускать нельзя».

У входа на станцию, прямо на траве какой-то парень разложил акварельные картины. Рядом бабка торговала квашеной капустой и чесноком. Феликс затоптался возле нее, осторожно спросил:

– Книги есть?

– Хорошая капустка, – не поняла торговка, – с хреном и яблоками, под водку в самый раз.

Зашагал к другому выходу. За синими туалетными кабинками увидел столик, на котором были разложены подержанные книги. Возле них суетилась опрятная бабушка. «Братья Вайнеры, «Эра милосердия», Михаил Шолохов, «Поднятая целина», – громко предлагала она.

Сердце заколотилось в горле. Несмело подошел, робко поинтересовался:

– Вы продаете «Старославянский словарь»?

– Такого, гражданин, не имеем, – развела руками бабка, – возьмите Фрейда, Дэна Брауна, зачитаетесь.

Рядом заржал прохожий гражданин, видимо, глубокий знаток советской киноклассики:

– Нужно отвечать: словарь продан, могу предложить никелированную кровать с тумбочкой.

Феликсу было не до шуток.

– Как же так? У вас должен быть словарь под редакцией Цейтлина.

– Да нет у меня никакого словаря! Кому он нужен? С этой-то макулатурой целый день мучаюсь. Только Троцкого и купили. Большевики теперь в моде.

– А завтра будет? – растеряно спросил Бабочкин.